Круглый стол на пятерых

Обновлено: 14.05.2024

Родился в Пензенской области, в селе Маис 15 мая 1932 года. Вместе с родителями много ездил по стране, жил в Монголии – отец Г.М. Шумарова был военным. После окончания института по распределению попал в г. Орел. В Ставрополе жил с 1965 года. Работал хирургом в железнодорожной поликлинике, детским хирургом и бортхирургом в краевой больнице, впоследствии – в детской краевой больнице.

С 1987 по 1989 год возглавлял Ставропольскую писательскую организацию. Член Союза российских писателей. Лауреат Премии губернатора Ставропольского края на лучшее литературное произведение 2001 года за книгу «Гвозди в скрипичном футляре». Автор десяти прозаических книг, одной поэтической:

«Люди молодые». Орел. 1961.
«Парень, живи». Орел.1963.
«Круглый стол на пятерых». Москва. Советский писатель. 1966.
«Письма идут медленно». Ставрополь.1970.
«Ни эллину, ни варвару». Ставрополь.1980.
«Такой ты мне должна присниться». Москва. Современник. 1982.
«Сезон на Черном плесе». Ставрополь.1985.
«Дороги бортхирурга Басова». Ставрополь.1988.
«Хирурги» Ставрополь.1991.
«Гвозди в скрипичном футляре». Ставрополь.1998.
«Улица, которую я любил». Ставрополь.1999.

Один из авторов трех коллективных сборников: «Высокое напряжение». Ставрополь.1976, «Рукопожатие через горизонт». Ставрополь.1979, «Неслучайная исповедь». Ставрополь.1994. Роман «Круглый стол на пятерых» переведен на литовский и французский языки. Автор рассказов «Принеси из-за вьюг весну» и «Будем бродить всю ночь», опубликованных в московском журнале «Смена» в 1963 году. Автор публицистических статей и рецензий, опубликованных в периодических изданиях Ставрополя (альманахах «Ставрополье», «Южная звезда», газетах «Ставропольская правда», «Вечерний Ставрополь» и др.). Не опубликована книга повестей и рассказов «Жизнь с молотка», включающая в себя повести «Третий от черта», «Копай-город», «Мама этой девочки Анжелы», «Сегодня утром пел удод», «Жизнь с молотка» и рассказы «Стол Пастернака» и «Чес». Повести и рассказы – лирические, сатирические, фантастические, драматические – отражают жизнь российского человека в переломные моменты российской истории (конец ХХ - начало ХХI века). Не опубликованы также 3 части подготовленных к печати записных книжек Шумарова «Дороги, гостиницы, дом».

Умер 11 февраля 2010 года в г. Ставрополе.

Произведения на «Балконе»

На самом берегу Стерляжьей речки

И пошла, больше ничего не прибавила. А он глаза прикрыл, подумал: хоть старость сделала свое как надо, а старуху не переиначила. Не была к ней жизнь ласкова, а все одно лукавства это ей не прибавило. С тем и в больницу ехать ему легче, а если что, и помереть. А лучше бы дожить до победы, когда им велят ехать к себе на Оку. Дверь приоткрылась, и просунулась Петькина голова, увидел пацан, что не спит старик, осмелел. Вошел, а сам на балалайку поглядывает.

Сетевой литературный журнал «Балкон» публикует таких-то авторов и будет рад сотрудничать с такими авторами, а также и с прочими, но только не с тем, кто пишет ради того, чтобы что-то написать.

Хотите опубликовать свои произведения или вас интересует сотрудничество с нашим проектом?

Георгий Шумаров

ШУМАРОВ Георгий Михайлович

Родился 15 мая 1932 г. в Пензенской области, в с. Маис.

Вместе с родителями много ездил по стране, жил в Мон​голии, поскольку отец был военным.

По окончании 1-го Ленинградского медицинского ин​ститута, получив специальность хирурга, по распределе​нию уехал в г. Орёл.

В 1964 г. вернулся в г. Ставрополь, в котором провёл и ко​торому отдал свои лучшие годы.

Более 30 лет работал хирургом - сначала в Ставрополь​ской железнодорожной поликлинике, затем детским хирур​гом и бортхирургом в краевой больнице, впоследствии - в детской краевой больнице. На счету хирурга Г. Шумарова - тысячи спасённых человеческих жизней, тысячи людей об​рели здоровье благодаря его мастерству.

С 1987 по 1989 г. возглавлял Ставропольскую писатель​скую организацию.

Автор 10 прозаических книг, одной поэтической.

Роман «Круглый стол на пятерых» переведён на литов​ский и французский языки.

Автор рассказов «Принеси из-за вьюг весну» и «Будем бродить всю ночь», опубликованных в московском журна​ле «Смена» в 1963 г.

Лауреат премии губернатора Ставропольского края за лучшее литературное произведение - за книгу «Гвозди в скрипичном футляре» (2001 г.).

Много занимался общественной деятельностью: высту​пал в трудовых коллективах Ставрополя и Ставропольского края; писал публицистические статьи и рецензии, которые

публиковались в периодических изданиях (альманахах «Ставрополье», «Южная звезда», газетах «Ставропольская правда», «Вечерний Ставрополь» и др.); автор ряда радио​очерков о писателях-ставропольцах «Литературные диало​ги». Ветеран труда. Неоднократно награждался почётными грамотами и благодарственными письмами.

Его «Улица, которую я любил» вошла в серию книг «Библиотека писателей Ставрополья для школьников. Писатель и эпоха: XX век».

Умер 11 февраля 2010 г. в г. Ставрополе.

Книги Г. М. Шумарова

1.​ Люди молодые. - Орёл, 1961.

2.​ «Парень, живи!» - Орёл, 1963.

3.​ Круглый стол на пятерых. - М. : Советский писатель, 1966.

4.​ Письма идут медленно. - Ставрополь, 1970.

5.​ Ни эллину, ни варвару. - Ставрополь, 1980.

6.​ Такой ты мне должна присниться. - М.: Современник, 1982.

7.​ Сезон на Чёрном плёсе. - Ставрополь, 1985.

8.​ Дороги бортхирурга Басова. - Ставрополь, 1988.

9.​ Хирурги. - Ставрополь, 1991-

10.​ Гвозди в скрипичном футляре. - Ставрополь, 1998.

11.​ Улица, которую я любил. - Ставрополь, 1999- ~ (Библиотека писателей Ставрополья для школьни​ков).

12.​ Гвозди в скрипичном футляре: аудиокнига (читает автор). - Ставрополь: Краевая библиотека ВОС им. В. Маяковского, 2001.

Коллективные сборники

Высокое напряжение. - Ставрополь, 1976.

Рукопожатие через горизонт. - Ставрополь, 1979.

Неслучайная исповедь. - Ставрополь, 1994.

Загадки судьбы. - Ставрополь, 1997.

Антропологическая проблематика в исторических и литературных источниках Ставрополья : хрестоматия. Ч. II. Проза. - Ставрополь, 2010.

Об авторе

10.​ Краснокутский, Ю. Добро несущий людям / Ю. Крас- нокутский // Кавказская здравница. - 1972. - и ав​густа.

11.​ Белоусов, В. Точильный камень мужества / В. Бело​усов // Кавказская здравница. - 1972. - 1 августа.

12.​ Белоусов, В. Самоцветное слово / В. Белоусов // Став​ропольская правда. - 1977- - 22 мая.

13.​ Белоусов, В. Каждое утро в восемь / В. Белоусов // Комсомольская правда. - 1980. - 25 апреля.

14.​ Чёрная, Г. Писатель и его герой / Т. Чёрная // Став​ропольская правда. - 1982. - 14 мая.

15.​ Поповский, А. Георгию Шумарову-50 лет / А. По​повский // Ставрополье : альманах. - 1982. - № 2.

16.​ Поляруш, В. Треба печку класть майору Артешок- ману / В. Поляруш // Утро. - 1992. - 9 мая.

Лисина, Н. Без банальных сентенций / Н Лисина // Ставропольская правда. - 2000. - 22 января.

Застенчивый могиканин

Детский хирург и писатель Георгий Шумаров провёл на Ставрополье тысячи операций и написал десяток книг

Летом 1964 года в дверь зампредседателя ставропольской писательской организации постучал молодой мужчина, степенный, немногословный, с крупными руками и рельефным, горьковским, лицом. Представился: Георгий Шумаров, детский хирург и писатель из Орла. Из потертого портфеля достал тонкий поэтический сборник, изданный на Орловщине, и внушительную, в тысячу страниц, рукопись. Рецензент, прочитав ее, написал в заключении: «Шумаров - настоящий писатель!» И «не по теме» добавил: «Интересно, а какой он врач?» Врачом Шумаров оказался блестящим. Один из зачинателей детской хирургии на Ставрополье, он более 30 лет лечил детей скальпелем, а взрослых - словом.

Бархатные крылья
Роман «Круглый стол на пятерых», снискавший молодому доктору репутацию настоящего писателя, вышел в московском издательстве в 1966-м. К тому времени его автор прочно осел на Ставрополье, до предела загрузив себя работой. Он вставал в четыре утра, варил крепкий кофе в помятом алюминиевом ковше и садился за письменный стол. Пепельница наполнялась окурками, чистые листы - текстом. За окном занимался рассвет, впереди писателя ждал трудовой день в новенькой, только что отстроенной крайбольнице на Семашко: операции, дежурства, вылеты по санавиации. А вечером он снова зажигал в кабинете настольную лампу и допоздна склонялся над рукописью.
Способность совмещать два дела, требовавших полной отдачи, Шумаров объяснял их сродством: «. выматывая до недееспособности, хирургия, если дело за операционным столом кончалось удачей, снабжала меня новыми силами. Неудачи, конечно, убивали, но удачи давали импульс возрождения. Я бы назвал это феникс-рефлексом»*.
Эту бессмертную птицу - тогда еще птенца - он впервые ощутил в себе в 1941-м, третьеклассником, когда учительница поручила детям принести в школу теплые вещи для фронтовиков: «Глядя, как мама собирает по моей просьбе посылку, я вдруг почувствовал внутри, там, где находится душа, что-то светлое, с бархатными крыльями, с радостной, будоражащей музыкой».
Тогда Шумаров сочинил свой дебютный стих с неуклюжим, но вдохновенным призывом к ребятам: «. тащите из дома одежду и обувь, и лом!» Далеко было время, когда он впервые не сможет спасти человека на операционном столе, и птица с бархатными крыльями умрет в нем, выгорев дотла. Пока же крестьянский мальчишка Жорик Шумаров, торговавший на базаре табаком с богомольной бабушкой Афимией, не знал мук умирания и возрождения, а только старался дать голос своей светлой птице фениксу.
Сын майора танковых войск, он сменил за десять лет учебы девять школ - в родном пензенском селе Маис, Монголии, Алтае, Читинской области, Крыму, - и эта «перелетность» не лучшим образом сказалась на его познаниях и грамотности.
«Приехав из пензенского села в Крым, я скоро заподозрил, что сельскую школу. можно сравнить разве что с фельдшерским пунктом: первая помощь, да и только, - признавался Шумаров. - В Евпатории пацаны посмеивались над моими деревенскими словечками. И вот я стал выправлять свою речь, взяв за образец некий выхолощенный общегеографический русский, основанный на передовицах наших газет».
После уроков мальчик часами просиживал в библиотеке, штудировал справочники и «питался» книгами. Годы спустя такой «рацион» превратит его в обладателя одной из самых больших частных библиотек в Ставрополе, энциклопедиста, который знал почти все о музыке, истории, живописи, языке, литературе и, разумеется, медицине.

«Читайте Некрасова!»
А пока он был только отстающий школьник, и когда на чьем-то дне рождения познакомился с девочкой Люцией из соседней женской школы, кто-то из взрослых обронил: «Нет, этот парень не пара нашей Лиле - совсем деревенский».
А они всего-то учились в девятом классе. Люция Владимировна уверяет: никакой влюбленности не было - лишь чистая детская дружба. У Георгия Михайловича, правда, иное мнение: «Когда я стоял в очереди за хлебом, меня качало не от голода - я был крепким, а от любви, сначала неконкретной, безадресной, а потом вполне конкретной - к Лиле Орловской. И любовь эта звучала в душевной песне «Тропки-дорожки», написанной Соловьевым-Седым в первый послевоенный год:
Потайными стежками
Статная да ладная,
В туфельках с застежками
Шла ты, ненаглядная».
Люция тоже была дочерью военного и немало поколесила по стране. Вот и из Крыма Орловские вскоре переехали в Ленинград.
Жора не видел Лилю два года, слал ей по почте открытки, письма, фотокарточки, а окончив первый курс в крымском мединституте, приехал в гости. В те летние вечера, гуляя по Невскому, они впервые взялись за руки - медик с бархатными крыльями в сердце и его ненаглядная в трогательных туфельках с застежками. В следующие летние каникулы она приехала к нему в Крым. Еще через год они справили свадьбу. И цену своих отношений пронесли через всю жизнь. Своей дочери немногословный Шумаров однажды признался: «Я не целовал другой женщины, кроме твоей матери».
В его романах не найдешь любовных сцен, и не только потому, что их бы не пропустили в издательстве. Касаться сокровенного писателю не дозволял другой цензор - внутренняя целомудренность. В вольные 90-е, рецензируя рукописи, авторы которых упивались натуралистическими подробностями, он сердито писал на полях: «Читайте Некрасова: «Расступись ты, рожь высокая, тайну свято сохрани».

Хулиганские байки
В то же время Шумаров мог легко снабдить непечатным словом каламбуры и юморные стишки, которые в избытке рождались у него в больничных стенах к радости вечно уставших коллег.
Сам он редко улыбался и почти никогда не смеялся, но шутил много и охотно. Его ученики на встречах, посвященных писателю, говорят: байки Георгия Михайловича до сих пор ходят по больнице. Правда, пряча улыбки, неизменно сетуют, что озвучить их на людях не могут - уж больно хулиганские.
Шумаров придумывал истории даже про самого себя и потом с невозмутимым видом внимал коллегам: «Слушай, тут про тебя такое рассказывают. »
Здесь, среди врачей в ординаторской, меткое грубоватое слово было якорем, спасавшим от безмерного груза ответственности. Ведь эти вымотанные люди, нещадно смолившие сигарету за сигаретой, каждый день держали в руках жизнь человека, и человек этот мог быть величиной с докторскую ладонь.
У самого Шумарова были огромные руки - тяжелые, с мощными квадратными пальцами. Он ни разу в жизни никого ими не ударил - боялся причинить вред, зато завязал сотни крохотных узелков на швах у пациентов, которым не исполнилось и нескольких дней.
«Очень важно прокрутить предстоящую операцию в голове. Если операция типичная, это легко сделать с хорошим результатом. Но гораздо важнее было бы запомнить то, чего нельзя предвидеть. В этом случае полезно хотя бы держать в голове различные варианты, помнить об их реальном существовании. Когда увидишь вместо ожидаемых трех дорог один-единственный тупик, не отчаивайся и скажи себе: «Стой! Раскинь мозгами. И в тупике возможны варианты».
Но случалось, тупик оказывался беспросветным - кардиограф в операционной показывал остановку сердца, и врач констатировал смерть больного. В такие дни рукописи на столе в его рабочем кабинете оставались нетронутыми. Шумаров сидел на разобранной постели и курил без остановки, часами.
На другой день приходил на работу и, как всегда, без тени улыбки, выдавал каламбур, над которым к обеду похахатывала вся больница.

Теплые ветра
Как вспоминают близкие, Георгий Шумаров был, словно гордый молчаливый могиканин («Я не очень контактен: гордыня во мне поселилась вкупе с застенчивостью, и обе величиной с верблюда», - писал он о себе), - никогда никому не жаловался. Ни когда переживал утраты, ни когда его рукописи годами лежали в издательстве, ни когда за несколько лет до пенсии начал резко слепнуть и вынужден был уйти из хирургов в чиновники - председатели краевого Союза писателей.
Два года Георгий Михайлович промучился на этой должности, к которой он - негибкий, упертый, порядочный до чистоплюйства - был просто не приспособлен.
Всю жизнь страдал от высокого давления, а коллеги-медики узнали об этом, лишь когда Шумарова в последние его годы разбили один за другим два инсульта.
Он казался неуязвимым для ударов, потому что принимал их с непроницаемым спокойствием, а в автобиографической повести признался: «У того моего двойника, который выстилал меня изнутри, вздрагивали плечи, кривились губы и сжимались кулаки. Разумеется, никто этого не видел».
Это Шумаров о своем исключении из комсомола в 1952 году. На втором курсе он прочел в компании студентов письмо товарища, в котором тот подшутил над фамилией секретаря местного парткома, и на следующий день за «притупление политической бдительности» был снят с должности редактора институтской стенгазеты и исключен из ВЛКСМ.
Стараниями отца Георгия восстановили в Ленинском союзе молодежи, но после той истории он перевелся в Ленинград - подальше от атмосферы мракобесия. А здесь, и правда, в лицо ему скоро ударили иные, теплые, ветра. Прошел XX съезд КПСС, прозвучал хрущевский доклад о культе личности Сталина. Страна мягко погружалась в «оттепель».
Это было время романтиков, сторонников мира без границ, светлых, чистых, совестливых. «Космополитизм - это большое сердце, которого хватает на всю землю, - писал позже Шумаров. - Мои общечеловеческие устремления происходят не оттого, что я таким родился, а оттого, что я медик и велико во мне сознание всеобщности таких явлений, как жизнь и смерть».
Как и все его поколение шестидесятников, Георгий Михайлович искренне верил в социализм, а еще больше - в человека. Герой его повести «Такой ты мне должна присниться» говорит себе: «Так вот, Королев: люди много стоят, если не потеряли способности вздрагивать среди канонады от голоса живого человека, позвавшего на помощь. Можно не услышать: канонада все заглушает. Можно и не терзаться: война подлецу все спишет».

Георгий Шумаров – ставропольский писатель поколения шестидесятников

В свое время я крепко, по-мужски, дружил с Шумаровым, но потом жизнь постепенно развела нас. Более двадцати лет нет мира в литературной среде, и полагаю, еще долго не будет. Распад СССР, как и Союза писателей СССР, оказался катастрофичным для русской культуры. Избавившись от партийного диктата, мы оказались во власти «рыночных отношений» и несемся «без руля и ветрил» в какую-то океаническую пустоту, которая куда хуже когда-то существовавшей цензуры со скромным названием «Лито».

С Георгием Михайловичем я познакомился, если не ошибаюсь, в 1964 году, когда он приехал из Орла в Ставрополь и пришел в нашу писательскую организацию. Я тогда был заместителем Карпа Григорьевича Черного, мне было поручено вместе с Игорем Романовым собирать, опекать молодые таланты. И вот явился один из них, красивый, несуетливый и никому неведомый на Ставрополье врач из Центральной России. В нем было что-то от древнерусского витязя, он вызывал уважение и доверие. В Шумарове я сразу ощутил неординарную личность. Он был одновременно прост и аристократичен. Рассказал, что учился в Ленинграде в медицинском вместе с Василием Аксеновым. А в то время гремело имя автора «Звездного билета». Все мы, молодые, амбициозные литераторы из провинции, мечтали напечататься в «Юности», но нам был доступ лишь в альманах «Ставрополье», где «командовали» литпроцессом Игорь Романов и Карп Черный.

Шумаров успел издать в Орле книжечку стихов. Книжечка была скромная, в две ладони, и тоненькая. Я пролистал ее, стихи как стихи. Георгий понял, что не очень удивил нас, сказал:

– Но у меня еще есть, – и вытащил из портфеля столь громадную рукопись, что я зажмурился. В ней было, наверное, около тысячи страниц.

Отрецензировать ее поручили Вадиму Белоусову. Через некоторое время Белоусов принес обстоятельную рецензию на роман Шумарова, сказал:

– Георгий – настоящий писатель, а вот какой он врач, не знаю.

Шумаров с семьей жил у своего тестя-генерала, работать стал хирургом в краевой больнице. И о нем быстро пошла добрая слава, он был, как говорится, хирургом от Бога. Более того, Георгий оказался и неплохим художником.

Это был удивительно разносторонний человек. Он собрал одну из самых больших частных библиотек в Ставрополе, хорошо знал русскую, мировую литературу. Более того, он читал «самиздатовские» книги, слушал западные радиостанции, поддерживал связи с писателями Москвы, Ленинграда, Орла. Великолепно разбирался в музыке, живописи, дружил с Соловьевым-Седым, с художниками Соколенко, Биценко…

Георгий Шумаров виртуозно владел русским языком, умел играть словами, вкладывать в них новый смысл, подчас ироничный, что почти всегда настораживало редакторов. Я, как мог, защищал товарища в цензорских кабинетах, говорил, что это органичное свойство его мощного таланта. А мне отвечали: «Знаем мы вас! Лягайте друг друга, каламбурьте, но не трогайте советскую власть. ». Постепенно вокруг Шумарова создавался ореол чуть ли не диссидента, не приемлющего советскую власть. Вот почему его не сразу приняли в ССП.

Тем временем Шумаров очень успешно работал хирургом, а писал «во вторую смену», перетянув уставшую голову мокрым полотенцем, при этом иногда шутил: «Хирургия моя родная жена, а литература – любовница».

Шумаров начал активно печататься в альманахе. Я помню его яркую повесть «На берегу стерляжьей речки». Начали выходить и его книги в Ставрополе – «Письма идут медленно», «Круглый стол на пятерых». А роман о врачах «Ни эллину, ни варвару» стал в крае сенсацией. И его наконец приняли в Союз писателей СССР. Он мог бы после этого уйти в «свободное плавание», стать только литератором, тем более что в восьмидесятых Георгий издавался часто, получал приличные гонорары. Но слишком он любил «родную жену» и не изменил ей до конца, ушел на пенсию как инвалид по зрению, передав свое дело сыну.

В некрологе было написано: «Ушел из жизни Георгий Михайлович Шумаров, известный ставропольский писатель, член Союза российских писателей…». Но ведь он был в первую очередь членом Союза писателей СССР – таких на Ставрополье остались единицы. И еще он был известным в крае хирургом, который прооперировал сотни, если не тысячи детей, сам почти ослеп за работой.

Я не литературовед, поэтому сошлюсь на статью Татьяны Черной, доктора филологических наук, преподавателя СГУ:

«Г. М. Шумаров – хороший, основательный писатель, которому можно доверять по принципу правды. Он описывает ту жизнь, которую знает, человека, которого понимает, кто не просто живет рядом с ним, а думает так же, как он сам, и стремится к тем же идеалам, к которым стремится сам».

Татьяна Черная, называющая Г. Шумарова ярким представителем поколения шестидесятников, убедительно доказывает, что региональная литература далеко не всегда провинциальна, она бывает и высокохудожественной, философской. О чем свидетельствуют и книги Шумарова, врача по профессии. Георгий, будучи необычайно умным человеком, скептиком по натуре, не очень верил, что Бог дал нам бессмертную душу, и не один раз говорил, что он атеист, как и многие, даже иронизировал по поводу моей религиозности. Я вяло отшучивался: «Ты, Жора, веришь, что Бога нет, а я верю, что Бог есть. Верующие мы оба, но по-разному».

Рядом с домом, где жил Шумаров, расположилась краевая детская библиотека имени Екимцева. Помню, это было наше предложение – увековечить память друга и поэта. А имя Георгия Шумарова, думаю, достойно быть увековеченным в названии больницы в Ставрополе, где он много лет лечил детей.

. Георгия Шумарова хоронили в ненастный штормовой день. Казалось, что и природа оплакивала его, злилась на пришедших людей, швыряя им в лицо колючие гроздья снега. «Эх, не уберегли такого человека», – как бы говорила она.

Один из шестидесятников / Газета «Ставропольская правда» / 23 марта 2010 г.

Читайте также: