Кресло командира подводной лодки
Обновлено: 08.07.2024
Заканчивался восьмой месяц нашей автономки. Наступил период, когда все жили ожиданием возвращения - время, на которое приходится самая большая аварийность, когда предел человеческих возможностей совпадал с усталостью металла, когда врач лил в компот лошадиные дозы успокоительного брома.
Командир, залпом выпивая этот компот - смотрел на дока и спрашивал: "Жена не выгонит?"
Ночная вахта, центральный пост, командир, дремлющий в вполглаза в уютном кресле, полумрак, убаюкивающее жужжанье механизмов. Глубина 150 метров, лодка под электромоторами 2-х узловой скоростью наматывает на лаг очередную тысячу миль. Ровная очередность докладов: "Центральный!"
"Первый отсек осмотрен, замечаний нет. Вахтенный. "
"Товарищ командир, лодка осмотрена, замечаний нет. Глубина. Скорость… Курс…
Вахтенный офицер капитан-лейтенант Богачёв".
"Есть" - командир встал с кресла, прошёл в выгородку штурмана, посмотрел карту, вернулся к креслу, прикрыв глаза и поудобнее пристроив под головой шапку, окунулся в полусон. Шапка командира, хранимая им с лейтенантских времён, оберег и мистификация веры. Лев никогда не расставался с ней в лодке, даже здесь в Средиземке, при 40-градусной жаре. Она давно потеряла свой цвет, став буро-рыжей с невыносимым запахом, впитанным ею за не одно десятилетие лодочной жизни. Она лежала в каюте командира, когда Льва не было в прочном корпусе, и одевалась при любом, даже небольшом по времени спуске командира в прочный корпус. Поверить в её магию мне пришлось ещё в лейтенантские годы.
Первая моя автономка, мы удачно форсировали противолодочный рубеж НАТО, напичканный всевозможными системами обнаружения наших лодок, выходящих из Баренцева моря в Атлантику. Командир, пошаманив над картой, решил всплыть, провести зарядку аккумуляторных батарей, провентилировать отсеки, дать радио. Это было наше первое всплытие после выхода из базы, и Лев в суете поднялся на мостик в пилотке. Прошло некоторое время, штормило, волны захлёстывали мостик. Командир, надвинув капюшон канадки, похватился - нет шапки. Была дана команда: "Шапку командира на мостик", а Лев, посмотрев в свинцовое, затянутое тучами небо помолился: "Господи! Хоть бы пронесло!"
Через несколько минут мы услышали доклад оператора радиолокационной станции: "Сигнал самолётной РЛС, сильный. " А через некоторое время можно было разобрать гудение моторов патрульного "Ориона".
Срочное погружение! Мы нырнули под доклады акустика: "Слышу приводнение буёв, сигналы - пеленг, дистанция. "
Началась охота, и мы самым малошумным ходом, меняя глубины, выбирались из поставленного на нас капкана. Когда мы улизнули из петли буёв, за вечерним чаем Лев проклинал свою забывчивость: "Шапку забыл, скоро и имя жены забуду. Да жена-то переживёт, а шапка обиделась. "
"Ну, что, Михалыч", - проснулся командир, - "Через минут тридцать всплывать будем. Дай команду - приготовиться к всплытию". Я уже потянулся к "Каштану" - связь со всеми отсеками подводной лодки, как где-то в глубине прочного корпуса раздался удар. Через небольшой промежуток времени удар повторился.
Центральный пост не просто замер - тишина стояла такая, что дыхание казалось криком. И вновь удар, глубина 150 метров, а такое ощущение, что кто-то бьёт по прочному корпусу, просясь войти. Прошла ещё минута, удар вновь повторился, но теперь после серии можно было приблизительно определить место - нижняя палуба центрального отсека.
"Михалыч", - почему-то шёпотом сказал командир, - "спустись вниз, осмотрись".
"Есть"- так же шёпотом ответил я и потихонечку начал спускаться. Удары повторялись с той же периодичностью, но стали несколько глуше. На третьей палубе, возле открытой провизинной камеры, где хранились все наши пищевые запасы, я увидел картину, которая явственно стоит перед моими глазами по сей день. Дверь провизионки была открыта, наш мичман-кок кидал банки со всевозможными консервами в бачок, моряки разносили в нём первые блюда-борщи, супы. который висел на мужском достоинстве худого, вечно голодного моториста. Этот моряк обладал невероятной прожорливостью и ел всё - даже спиртовой хлеб, вытащенный из целлофана, который обязательно перед едой разогревали. Он поедал его так. Я прервал эту процедуру кидания, когда бачок был уже наполовину полон. Кок, ухмыляясь до ушей, доложил: "Мотористы отдали свои порции этому троглодиту, сколько выдержит причинное место-то его".
Взяв ведро, моряка и кока, мы поднялись в центральный пост. Доложил командиру суть дела, Лев посмотрел в бачок, заполненный наполовину консервами, долго разглядывал моториста, потом, повернувшись ко мне, сказал:
"Да, Михалыч, нет в тебе артистизма и любопытства никакого, такое мероприятие испортил, а главное - сколько же выдержал бы? Загадка…"
Доза брома, добавляемая в компот, стала не лошадиной, а смертельной для мужского самолюбия. И, прощаясь со мной, когда я навсегда уезжал из Видяево, Лев Владимирович, после всех слов не спросил меня о том, трудно ли мне покидать Севера, удачно складывающуюся карьеру, а: "Помнишь тот случай в отсеке с киданием консервов? Жаль: никогда не узнаем финала!"
Важное
Первый "Каракурт" с зенитным "Панцирем" пообещали сдать до конца 2022 года
Важное
Названы сроки завершения поставки ВМС Индии подлодок типа "Кальвари"
Важное
В США испытали первый скоростной транспорт типа "Спирхед" с возможностью автономного управления
Торпедная атака
Торпедная атака – значимый элемент военно-морского искусства.
Многие молодые офицеры мечтают о мостике, думая: «Вот стану командиром, всем покажу, как филигранно надо атаковать. Все торпеды – только в цель!». Но острое желание долбануть по противнику не в учебном центре, а на боевом корабле – мечта абсолютно несбыточная в мирное время.
Тем не менее, как без мечты жить?
Прикомандировали молодого офицера РТС на лодочку многих тактических целей, с жидкометаллическим теплоносителем (ЖМТ) в ядерном реакторе. Первый выход с новым для себя экипажем. Нюансов, традиций экипажа, тем паче завихрений «Папы», так за глаза звали командира, естественно, не знал.
Новые сослуживцы токмо предупредили:
– На лодке служат два товарища: один командир подводной лодки и, как ни странно, второй – помощник командира по оружию (на обычных лодках – минёр). Наш минёр старше командира подводной лодки на три года.
– Понятно, золотой минёр флота, специалист от бога, не иначе.
– Так-то оно так, но держи ухо востро, шутники оба ещё те.
Вышли в море, сдают задачи. Лодка в подводном положении. Сеанс связи раз в сутки.
На этой уникальной лодке – времён расцвета подводного флота СССР – центральный пост устроен не так, как на многих атомоходах того времени: всё действие происходит на глазах. Никаких рубок, никаких индивидуальных мест. Кресла катаются, как по рельсам. Удобно и эффективно управлять лодочкой. Слева механические специалисты: управляют общекорабельными системами, реактором и тёмными силами электричества. Справа специалисты, не хочется их обижать, словом «люкс»: штурман, офицеры РТС, даже пульт управления оружия расположен в центральном, боевой информационный пост (БИП), в том числе акустик. Посередине Папа – командир корабля.
Есть в боевом расписании неудобства: ни одного матроса на борту, а без них ой, как тяжко. На выход в море прикомандировывали троих для работы на камбузе. И всё в центральном, на виду, посему с «чайковским» и с «кофеёвским» не разгонишься на вахте.
Очень интересно, что в корме есть боевые посты, на которых в базе проводится проворачивание, учения. В море посты пустуют, только подвижный вахтенный постоянно обходит все отсеки, сначала носовые, затем кормовые. Отсеки все по умолчанию закрыты. Переборки между отсеками на всех лодках должны быть задраены. Периодически командир лодки обходит, старпом, командир БЧ-5 (старший механик) и по необходимости другие специалисты. Центральный напичкан автоматикой, электроникой, любое отклонение от штатной ситуации сопровождается мерзким звуковым сигналом, чтобы не расслаблялись. Лодка надёжная, как автомат Калашникова.
Морячат в штатном режиме, БГ (боевая готовность) -2, подводная. Глубина 60 метров. Акустик ведёт цель, взял на автомат сопровождения (АСЦ), БИУС (боевая информационно-управляющая система) рассчитала параметры движения цели (ПДЦ): классификация – транспорт.
Лодка едет, транспорт плывёт, всё под контролем, акустик дремлет. Место акустика находится близко с креслом командира. Командирское кресло не крутится. Кресло акустика находится справа от него. Протянул руку, потряс кресло или по спине акустика прошёлся, если что. Слева кресло электрика.
Папа акустику, вздремнуть не даёт. При каждом касании акустик вздрагивает.
Вообще-то система в центральном такая.
Чтобы никто шибко не задумывался и не углублялся в себя, через каждые пять минут, под руководством вахтенного офицера, идут последовательные доклады: акустик – горизонт чист, рулевой – на румбе 90 градусов, пульт энергетики – турбина 90 оборотов вперёд, может подключаться штурман – через … минут поворот вправо на курс … и так далее.
Командир, подрёмывая, догадывается: «Засыпает лейтёха» и неожиданно командует:
– Акустик, прослушать горизонт!
Акустик мигом взбодрился, докладывает:
– Цель номер один по пеленгу. классифицирована как транспорт.
Командир, не объявляя учебной тревоги:
– БИП, штурман, БИУС – доложить ПДЦ.
Лодочка интересная и организация труда подводников удивительная. ВО (вахтенным офицером) стоял инженер-вычислитель поэтому БИУС в расчётах принял участие. Доложили скорость, дистанцию, курс – цель неопасная. Совершили манёвр прослушивания кормовых курсовых углов.
Командир акцентировал:
- Без записи в вахтенный журнал, под мою ответственность!
Далее дал команду:
– Боцман, всплывать на перископную глубину с дифферентом 5 градусов на корму!
Акустик даже не задумался, что до сеанса связи целых 6 часов. Какого перца всплывать-то? Лодка в полигоне занимает положение «под перископ». Это всегда напряг, под водой пространства много и перемещение идёт в трёхмерном пространстве. При всплытии же вероятность столкнуться с каким-нибудь судном реально увеличивается, никому не хочется кого-то боднуть во время выполнения этого манёвра или попасть в рыболовецкий трал, а потом под крики испуганных тружеников рыбхозморя утащить бедолаг на дно.
Командир, как говорится, «под собственную ответственность», без записи в вахтенном журнале и объявления «Учебной тревоги» решил подвсплыть. Подняли перископ. Осмотрел носовые курсовые углы, Папа крутанул перископ «Сигнал», у которого надо ручку крутить на 360 градусов.
Зовёт:
– Акустик! Иди сюда, будешь в окуляр наблюдать. Не могу рассмотреть, что там видно?
Акустик проникся доверием, глядит в перископ, мужественными лапами держится за ручку, осмотрел по кругу горизонт.
Тем временем, Минный отпросился у командира: «Прошу добро убыть в первый» и с заговорщицким видом покинул центральный.
Командир интересуется:
– Что видишь?
– Военный корабль.
– А говорил транспорт!
– Это не я, это компьютер умничать начал.
– Так. смотри. Силуэты помнишь?
– Очень слабо.
– Ё-моё. Во время Великой Отечественной войны ни одного не подпускали к перископу, кто силуэты не знает.
Акустик смотрит на поверхность моря: интересно-то как! Вода плещется, и медленно так отвечает:
– Так. точно, товарищ. командир.
– Ну, давай докладывай. Какой флаг у судна?
Акустик увеличил изображение, нашёл флаг:
– Синий.
– И всё? Посмотри, может вымпел какой есть?
– Знаете, мне кажется, это норвежский флаг.
– Кажется, глядь, светофильтр поменяй.
– Да, синий крест на красном.
Командир ругнулся:
– Ёперный фонарь! Красный с крестом! Отлично!
Акустик, не отрываясь от окуляра:
– Что. отлично?
– Ё-моё. У меня боевое распоряжение: всех, кто с красным флагом, торпедировать.
– Придётся его атаковать. Давай команду в первый отсек: приготовить аппараты три и четыре к торпедной атаке.
Лейтенант не понимает, что происходит. Продублировать команду – плёвое дело, ну, а дальше что? Не по себе, но приказание командира надо выполнять. Минёра на штатном месте в центральном нет.
Связался с первым отсеком:
– Первый. Центральный. Приготовить торпедные аппараты номер три и номер четыре к стрельбе.
Минёр отвечает:
– Есть. Центральный. Торпедные аппараты к стрельбе приготовлены.
Через паузу Минный сообщает:
– Изделия – БОЕВЫЕ.
Командир:
– А какими ещё атаковать? Ёперный театр, боевыми, конечно!
Потом добавляет:
– Слушай. Посмотри ещё повнимательнее. Перископ удаляет, приближает, цвета меняет. Приглядись хорошо, всё-таки какого цвета флаг-то?
– Таищ командир, красный с синим.
– Понял. В центральном! Кто-нибудь принесёт лимон с камбуза? Мы в торпедную атаку выходим!
На лбу акустика выступили капельки пота размером со спелый горох и, скатившись, ручьём оросили палубу.
Командир громко:
– Торпедная атака! ГКП, БИП, штурман – рассчитать манёвр занятия позиции стрельбы!
Вдруг передумал:
– Нахрен БИП! Посмотри, где она? Какой борт цели?
– Справа тридцать три, курсовой меняется на корму вправо.
Командир:
– Лейтенант, борт цели?
Акустику подумалось: «Что здесь непонятного?» – и громко доложил:
– Борт цели – правый!
В центральный тем временем, принесли лимон, жёлтый и так необходимый для снятия стресса. Командир его тут же зажал в свой уверенный кулак и. нет, не раздавил, а передал акустику:
– Ешь целиком. Почувствуй себя Луниным или Маринеско.
Лейтенант быстро откусил пол-лимона не морщась.
– Посмотри, в какую сторону цель идёт?
– Вправо.
– Давай команду в первый отсек. В левую торпеду: ввести вручную омега 30 вправо, в правую – 40 вправо, борт цели – правый.
Акустик продублировал в первый.
Папа негодует:
- Товсь!
Из первого:
- Есть Товсь!
Папа в кураже:
– Опустить перископ! Чего спим? Пли!
Акустик орёт в первый:
– Пли!
Рухнул на своё место, весь мокрый и выжатый, как лимон.Засунул в рот оставшийся кусок цитруса.
Из первого отсека следует спокойный доклад:
– Передайте товарищу командиру, что «Пли» выполнено, торпеды вышли.
Командир приказывает:
– Боцман, погружаться на глубину 60 метров с дифферентом 3 градуса на нос!
Молодой офицер РТС, продолжая жевать лимон, вдруг почувствовал невыносимую кислятину. Пришлось побороть жестокое желание сплюнуть недожёванный кусок на палубу. Мужественно проглотил через силу. И напряжённо подумал: «Главное, чтобы промазали, иначе останусь в истории развязавшим третью мировую войну».
На то, что лодка после выстрела даже не шелохнулась, никто не обратил внимание.
Соседний оператор близ акустика шёпотом говорит:
– Братишка, расслабься, мы же тебя предупреждали, будь готов ко всему. Командир и Минный просто прикалывались над тобой.
У акустика уже не осталось сил хоть как-то реагировать на командирский фортель, но больше на вахте дремать почему-то не хотелось на многие годы службы.
Любопытно. Вспомнился В.Конецкий и шутка Фомы Фомичева над старпомом Спиро Хетовичем)
Хорошая история.
С уважением,
Командирское кресло
У командира корабля,а у командира подводной лодки особенно,есть привилегии по его ответственной должности.И из них две самые главные : это послать на смерть любого и,и умереть первому."Трудно быть Богом" и не надо забывать,что на корабле командир есть лицо первое после него.
Привилегиями являются и командирские кресла.Их на подводной лодке два.Одно из них главное и основное,это кресло в цетральном посту,в ЦП.А второе кресло - это место в офицерской кают-компании.На ПЛ командир питается вместе со своими офицерами,но сидит за столом гланого командования корабля на отдельном месте,как бы во главе кают-компании,хотя главой офицерской кают-компании по Корабельному уставу является старший помощник командира.
В креслах командира корабля,по негласной морской традиции,не сидит никто,за исключением случаев,когда когда командира заменяют или подменяют на время его отдыха или чего другого.Но и в этих исключительных случаях подменщики стараются долго в нем не сидеть и располагаются поблизости.Даже вышестоящие начальники ,пребывая на борту ПЛ,не лезут в командирское кресло,если только не замещают командира.В этом кресле ,в ЦП,командир и находится в основное время длительного или другого похода.В нем он руководит и дремлет.На нем,командире,лежит огромная ответственность за вверенные ему корабль и экипаж,а это очень тяжкая ноша.А она оставляет очень глубокий след в жизни комадира и как правило укорачивает её срок.Как поётся в одной песне: "Господа офицеры!Я прошу Вас учесть,кто сберёг свои нервы,не сберёг свою честь".
Так вот ,в этом основном кресле ,любят тайком сфотографироваться члены экипажа,особенно матросы,а офицеры корабля помечтать о росте своей карьеры.Но стараются делать это незаметно,чтобы их желания не сглазили.А простому матросу просто шик сделать такое фото,да еще в офицерской пилотке и послать родным - вот дескать ,какой я у вас орёл !"Чем бы дитя не тешилось,лишь бы не плакало",а в нашем случае,лишь бы хорошо служило.И некоторые офицеры ,помечтав в командирском кресле,тоже дорастают до этой должности,но не все. Жить есть жизнь.А тут случай особый.
Перейдем ко второму командирскому месту-креслу в кают-компании.В кают-компании это место свято и в нем никто кроме командира не сидит,даже если последнего нет на борту.И командир дивизии сидит рядом с ним,так положено,это традиция нашего флота.И она хранится и соблюдается.Но,но бывают исключения,правда из разряда анекдотических.
У нас был дружный и сплоченный экипаж -это заслуга его первого командира.И мы были первыми,мы приняли этот корабль от промышленности и начали его успешно экслуатировать.Любили и уважали свой корпус.Ну ,я немного увлекся,ударился в патетику.Так далее ,о кресле командира в кают -компании.Экипаж у нас был в основном из молодежи,но некоторые были уже с опытом корабельной службы,а некоторые ещё нет.Так был у нас офицер по имени Гена и служил он начхимом.Он был включен в состав экипажа после непродолжительной службы на берегу,в службе СРБ(радиационной безопасности).Хоть и имел он нашивки корабельного офицера,но за время береговой службы позабыл о морских,корабельных традициях.Но ,теперь то ,он стал настоящим моряком,а поэтому безстрашно ,в первые в своей карьере,прибыл в настоящую корабельную офицерскую кают-компанию дабы усладить свой вкус изысками корабельного кока.Кают-компания на АПЛ маленькая и не расчитана на одновременную посадку за столы всего офицерского коллектива одновременно,а поэтому прием пищи идет посменно,т.е. каждый столуется в отведенное ему время и сидит на закрепленным за ним месте.Но наш герой принебрёг этим правилом и явился не в своё время-кушать очень хотелось.Пожелав всем приятного аппетита,огляделся в поиске свободного места,увидел одно свободное (почему то не занятое),и решительно уселся в него.Вестовой подал первое блюдо,наш герой погрузил в суп ложку и. и тут кто-то нежно тронул едока за плечо и прошептал на ухо ему нечто такое,что герой повествования покраснел и пулей вылетел из-за стола и покинул кают-компанию.Это был сам командир,лицо на корабле первое после Бога,а тут такой пассаж!Он не метнул молнии ,как громовержец Зевс,в нарушителя флотских традиций,но последнего как ветром сдуло, сдуло и направило в свою очередь и на свое штатное место. С Богами не шутят,и тем более не спорят,а говорят "Есть !".Даже на подлодке "каждый сверчок,знает свой шесток",так надо.
О поездке Л.И. Брежнева на Северный флот. Как появилось на лодках «кресло командира»?
О Леониде Ильиче Брежневе, возглавлявшем страну долгих 18 лет, в современных СМИ принято вспоминать без тени какого-либо почтения. Очень даже зря. Брежнев сделал в своё время тот задел, которым мы пользуемся даже до настоящего времени.
Оболганный и высмеянный образ немощного старика до сих пор муссируется в наших СМИ. Очень даже зря. Позже, я расскажу подробнее об этом человеке и его роли в развитии нашего флота.
В мае- июне 1967 года , Л.И. Брежнев посетил Мурманск и объехал все военно-морские базы Северного флота.
Особенно запомнилась его поездка в Гремиху (Островной). Для тех, кто не знает, что такое Гремиха, кратенько расскажу. Это посёлок на Кольском полуострове, в котором базировались подводные лодки. Именно в Гремиху из Западной Лицы были переведены первые советские атомоходы 627 проекта. Ещё Гремиху называли «городом летающих собак», по причине сильных ветров в этой местности. Между домами были натянуты тросы, за которые держались горожане, чтобы пройти по улицам во время сильного ветра.
В начале июня на крейсере «Мурманск» высокие гости выходили в море, где им показали ряд боевых упражнений и подводный пуск баллистической ракеты с атомной подводной лодки.
Рассказывают, что во время одного из морских переходов Леонид Ильич пригласил командира крейсера, капитана I ранга, к столу, а тот ответил ему, что место командира на мостике. И - через некоторое время получил адмиральское звание.
Прибыв в Гремиху, высокие гости встретились с жителями города.
Хотя всем жёнам моряков было строго настрого запрещено говорить о проблемах, они всё равно рассказали генсеку о своих бытовых неурядицах: что газеты приходят раз в неделю, что обещали телевидение, но его нет, что в квартирах одна комната проходная и отдохнуть офицеру в семье, где есть дети, практически негде, что трехмиллиметровые стекла не выдерживают здешних ветров, а двойные оконные рамы продуваются насквозь - и прочее в том же духе.
Выслушал женщин, Леонид Ильич повернулся к свите и произнес историческую фразу: «Товарищи, надо ж сделать. » - и после небольшой паузы добавил: «. чтобы празднование пятидесятилетия советской власти люди смогли посмотреть». Так это было или иначе, но телевидение - станцию «Орбита» - запустили в Гремихе 7 ноября 1967 года. Чуть позже началось и строительство домов новой планировки - с тройными рамами. К концу 60-х в поселке были сданы Дом офицеров, школа и госпиталь.
Может кому-то всё это покажется не важным, я так не считаю. Вроде бы мелочь, сейчас на это вообще не обращают внимание. А я помню, как строились в 70-х военные городки, как развивали инфраструктуру, строили школы, детские сады. Многие города построенные в те времена, сейчас пребывают в плачевном состоянии.
Каким был реально Леонид Ильич, позволяют узнать воспоминания очевидцев.
В.Л. Березовский вспоминает: «При выходе полагалось вытереть руки спиртом. Для этого с большой кружкой у трапа стоял наш старшина-дозиметрист. После всяких рукояток, комингсов и поручней на ладонях оставалась обычная техническая грязь. И вот, вытирая руки, Брежнев увидел, что из люка поднимается Косыгин, и громко крикнул ему: «Алексей, иди сюда, здесь спирт дают!»
Все это происходило на глазах сотен людей, свесившихся через ограждение дебаркадера, и их хохот сопровождал Алексея Николаевича, пока он шел к трапу. Он и сам улыбался, хотя по натуре человек суровый и неулыбчивый».
При подготовке к визиту Л.И. Брежнева в Северодвинске, на борт новейшей тогда К-137 (головной корабль 667А проекта, «Ленинец») прибыл Главнокомандующий ВМФ Сергей Георгиевич Горшков и секретарь ЦК КПСС, «куратор» ВПК Дмитрий Фёдорович Устинов.
Горшков «прошел в центральный пост, огляделся и спросил: «А где же командирское место?» Командир К-147 Березовский В.Л. ответил: «Везде», и обвел вокруг себя рукой. Горшков сказал: «Нет, это не годится. Надо, чтобы командир имел определенное место… Вот здесь вот установите авиационное кресло для командира… И буквально через неделю появилось кресло - впервые на наших лодках».
В последствии мы продолжим исторические экскурсы на интересные страницы новейшей истории нашего флота.
kak_eto_sdelano
Как это сделано, как это работает, как это устроено
Самое познавательное сообщество Живого Журнала
Матрос подводной лодки анонимно рассказал о том, что такое поцелуй кувалды, зачем закусывать вино воблой и почему некоторым подводникам приходится годами драить туалет.
Я учился в Военно-морском училище им. Дзержинского, но это офицерский путь. А матросом на подлодку можно попасть и через военкомат: они направляют призывников в учебный центр, где полгода идёт подготовка. Каждой специальности соответствует своя боевая часть, вроде отделов в компании. Первая — штурманская, вторая — ракетная, третья — мино-торпедная, четвёртая — радиотехнических средств и связи, куда как раз попал я потом, и пятая — электромеханическая, самая большая.
С первой по четвёртую части — это так называемый БЧ-люкс. Они ходят чистенькие и опрятные. А БЧ5 — это «маслопупы», они там по колено в масле и воде, на них все трюмы, насосы и двигатели. После учебки идёт распределение на базы. Сейчас подлодки базируются либо на Севере, в Западной Лице, Гаджиево, Видяево, либо на Камчатке, город Вилючинск. Ещё одна база есть на Дальнем Востоке — её в народе называют Большой Камень или Техас. В Балтийском и Чёрном море атомных подводных лодок нет — только дизельные, то есть не боевые. Я же попал на Северный флот, в Западную Лицу.
Первое погружение
Когда подводная лодка выходит первый раз в море, все моряки должны пройти обряд посвящения. У меня был минимальный: в плафон из каюты налили забортной воды, которую надо выпить. Вкус у неё жутко вяжущий и горький. Неоднократно были случаи, когда людей сразу тошнило. Тогда же вручили свидетельство, нарисованное от руки, что я теперь подводник. Ну а на некоторых лодках к этому обряду добавляется «поцелуй кувалды»: её подвешивают к потолку и, когда судно качает, матрос должен изловчиться и её поцеловать. Смысл последнего обряда от меня ускользает, но спорить здесь не принято, и это первое правило, которое выучиваешь, входя на борт.
Почти что на каждой подводной лодке есть два экипажа. Когда один уходит в отпуск (а они положены после каждой автономки), заступает другой. Сначала идёт отработка задач: например, погрузиться и выйти на связь с другой подлодкой, глубоководное погружение на максимальную глубину, учебные стрельбы, в том числе по надводным кораблям, если все упражнения штабом приняты — то лодка уходит на боевую службу. Автономка длится по-разному: самая короткая — 50 суток, самая длинная — 90.
В большинстве случаев мы плавали подо льдами Северного полюса — так лодку не видно со спутника, а если лодка плавает в морях с чистой водой, её можно увидеть даже на глубине 100 метров. В нашу задачу входило патрулирование участка моря в полной готовности и применение, в случае нападения, оружия. Одна подлодка с 16 баллистическими ракетами на борту может стереть с лица Земли, например, Великобританию. На каждой из 16 ракет находится 10 автономных боеголовок. Один заряд равен примерно пяти-шести Хиросимам.
Можно посчитать, что мы ежедневно возили с собой 800 Хиросим. Было ли мне страшно? Не знаю, нас учили, что боятся те, по кому мы можем выстрелить. А так я не задумывался о смерти, вы же каждый день не ходите и не думаете о пресловутом кирпиче, который может упасть на голову? Вот и я старался не думать.
Экипаж подлодки круглосуточно несёт вахту в три смены по четыре часа. Каждая смена завтракает, обедает и ужинает отдельно, между собой практически не общаясь. Ну, кроме собраний и общих мероприятий — праздников, например, или соревнований. Из развлечений на лодке — турниры по шахматам и домино. Пробовали устраивать что-то спортивное вроде поднимания гири, отжимания от пола, но нам запретили из-за воздуха. Он в подлодке искусственный, с повышенным содержанием двуокиси углерода СО2, и физические нагрузки плохо влияли на сердце.
Ещё нам кино показывают. Когда не было всех этих планшетов и DVD-плееров, в общей комнате стоял плёночный кинопроектор. Крутили в основном что-то патриотическое или комедии. Вся эротика, конечно, была запрещена, но матросы выкручивались: нарезали самые откровенные моменты фильмов, где девушка раздевается, например, склеивали их в один и пускали по кругу.
Жить в замкнутом пространстве не так трудно, как кажется. Во многом потому, что ты всё время занят — восемь часов проводишь на вахте. Надо следить за показателями датчиков, пультом, делать записи — в общем, не отвлечёшься на посидеть и подумать о жизни. Каждый день примерно в 15:00 всех поднимают на «малую приборку». Все идут убирать какой-то участок. У кого-то это пульт управления, с которого надо смахнуть пыль, ну а у кого-то — гальюн (уборная для матросов в носовой части корабля. — Прим. ред.). Причём самое обидное — закреплённые за тобой участки не меняются всю службу, поэтому если уж начал драить туалет — драишь его до конца.
Что мне нравилось в плавании — так это отсутствие морской болезни. Лодку шатало только в надводном положении. Правда, по правилам лодка обязана всплывать раз в сутки, чтобы провести сеанс радиосвязи. Если подо льдами — то ищут полынью. Выйти подышать, конечно, нельзя, хотя случаи бывали.
За день кок должен не только девять раз наготовить на ораву в 100 голодных матросов, но и для каждой смены накрыть столы, потом собрать посуду и перемыть её. Но, надо заметить, подводников кормят очень хорошо. На завтрак обычно творог, мёд, варенье (иногда из лепестков розы или грецких орехов). На обед или ужин обязательно красная икра и балык из осетровых рыб. Каждый день подводнику положено 100 граммов сухого красного вина, шоколадка и вобла. Просто в самом начале, ещё в советские времена, когда говорили о том, чем подводникам поднимать аппетит, комиссия разделилась: они голосовали за пиво, другие — за вино. Выиграли последние, но вобла, которая шла в паре с пивом, в пайке почему-то осталась.
Экипаж состоит из офицеров, мичманов и матросов. Главный всё равно командир, хотя внутренняя иерархия тоже существует. Офицеры, например, кроме командира, называют друг друга только по имени-отчеству, ну и требуют к себе соответствующего обращения. А вообще субординация как в армии: начальник отдаёт приказание — подчинённый его выполняет без комментариев.
Вместо дедовщины на флоте есть годковщина. Тех матросов, которые только пришли на флот, называют караси: они должны тихо сидеть в трюме и убирать воду и грязь. Следующая каста — подгодок — матрос, который отслужил два года, а самые крутые — годки — у них срок службы больше, чем 2,5 года. Если за столом сидят восемь человек, из которых, например, два годка, то еда делится пополам: одна половина — это их, а вторая — всех остальных. Ну могут ещё сгущёнку отобрать или за шилом послать сбегать. По сравнению с тем, что в армии происходит, здесь практически равенство и братство.
Устав — это библия, наше всё, считай. Правда, иногда до смешного доходит. Например, согласно ст. 33 Строевого устава российских военных сил, движение бегом начинается только по команде «бегом марш». И вот один раз замкомдива в море пошёл в гальюн, а там замок висит. Он в центральный пришёл и старпому приказывает: «Старпом, гальюн откройте». Старпом сидит спиной — не реагирует. Замкомдива не выдержал: «Старпом, принесите ключ бегом». А он продолжает сидеть как сидел. «Бегом, я Вам говорю! Вы что, не слышите меня? Бегом! Бл. Чего Вы ждёте?» Старпом закрыл устав, который он читал, кажется, всё свободное время, и говорит: «Я жду, товарищ капитан первого ранга, команду „марш“».
Командиры разные бывают, но все должны вызывать трепет. Священный. Ослушаться или перечить ему — получить выговор в личное дело как минимум. Самый колоритный начальник, который мне попадался, — капитан первого ранга Гапоненко. Было это в первый год службы. Только в Мотовский залив вышли, Гапоненко пропал из виду с флагманским киповцем (должность на лодке, слесарь КИПиА — Контрольно-измерительная аппаратура и автоматика) в своей каюте.
Дней пять пили не просыхая, на шестой день Гапоненко вдруг поднимается в центральный в куртке-канадке и валенках: «Давайте, говорит, всплывайте, покурим». Покурили. Он спустился вниз, осмотрелся: «Чем это вы тут занимаетесь, а?» Говорим, учебные маневры отрабатываем, вот надо скооперироваться с соседней лодкой, 685-й бортовой. Он вдруг сам пролез за пульт, взял микрофон и вышел в эфир. «685-й бортовой, я 681-й бортовой, прошу исполнить „слово“ (а слово на морском языке означает застопорить ход, остановиться)».
На другом конце провода раздалось какое-то мычание. А потом: «Я 685-й бортовой, исполнить „слово“ не могу. Приём». Гапоненко начал нервничать: «Приказываю исполнить „слово“ немедленно!» А в ответ ещё более настойчиво: «Повторяю вам, исполнить „слово“ не могу. Приём». Тогда он уже совсем озверел: «Я, б…, приказываю тебе, су…, исполнить „слово“ …! Немедленно, слышишь! Я капитан первого ранга Гапоненко! Ты придёшь в базу, су. я тебя, бл…, за жопу подвешу. »
Повисла смущённая тишина. Тут радист, полумёртвый от страха, бледнеет ещё сильнее и шепчет: «Товарищ капитан первого ранга, прошу прощения, я ошибся, нам нужен 683-й бортовой, а 685-й бортовой — это самолёт». Гапоненко пульт разбил, выдохнул: «Ну вы и мудаки тут все», — ушёл обратно в каюту и до всплытия больше не появлялся.
Подписывайтесь также на наши группы в фейсбуке, вконтакте, одноклассниках и в гугл+плюс, где будут выкладываться самое интересное из сообщества, плюс материалы, которых нет здесь и видео о том, как устроены вещи в нашем мире.
Читайте также: