Икеа кто производитель кровати
Обновлено: 18.05.2024
Масштабы бедствия
Первого сентября одна собственная фабрика IKEA в Ленинградской области все-таки возобновила работу, а остальные должны были запуститься 5 сентября. По нашим данным, IKEA загрузит фабрики не более чем на 10% ради того, чтобы за время простоя не разбежались люди и оборудование не испортилось. Своих прежних партнеров компания так и не привлекла.
Фабрики-партнеры перестраиваются медленно и выживают как могут. Питерская Salotti размещает продукцию, которую раньше делала под IKEA, на маркетплейсах. Гомельская фабрика «Делком40» недозагружена, и мы пригласили оттуда нескольких сотрудников к себе на работу. На нижегородской «Ластре», которая тоже была партнером IKEA, мы разместили большой объем заказов в начале лета 2022-го, когда спрос на корпусную мебель вырос, и нам не хватило мощностей своей фабрики.
За 22 года IKEA охватила в России несколько отраслей и вовлекла в свою орбиту огромное число предпринимателей. Фабрики — самые обсуждаемые, но далеко не единственные из списка пострадавших от ее закрытия. За ними в длинном списке следуют логистические компании. IKEA не имела собственного автопарка, но в каждом городе у нее были партнеры по доставке клиентам. В момент закрытия торговых точек у них внезапно освободились сотни грузовиков.
С момента закрытия магазинов IKEA мы регулярно получаем предложения от ее бывших партнеров, лишившихся стабильного бизнеса. К нам поступило письмо даже от транспортной компании «Итеко» с выручкой более 25 млрд рублей в год и более чем 3000 единицами техники в собственном автопарке. «Итеко», конечно, совсем не повезло: помимо IKEA, компания обслуживала несколько других транснациональных гигантов, покинувших рынок, в том числе Coca-Соla и Shell.
Еще один тип компаний, пострадавших от ухода IKEA, зарабатывал не только на доставке, но и на продаже ее мебели в разных городах и странах. Такие компании-посредники занимались также OBI, Hoff и другими мебельными брендами. Однако, по нашим данным, именно IKEA занимала большую часть их выручки. Некоторые не продавали ничего, кроме IKEA, и их будущее сейчас под самым большим вопросом. Теперь все эти компании ищут новых партнеров: мы видим, что рынок наводнен такими предложениями. Мы успели пообщаться с компаниями разного масштаба — от крупной ярославской «Вамдодома» до казахстанской «Хомм». На данный момент договорились с компанией Imarket, которая раньше продавала мебель IKEA в Белоруссии, а теперь продает там нашу мебель.
Общие потери ретейлеров и логистов от закрытия IKEA сложно оценить — их слишком много и они слишком разные, чтобы их собрать и посчитать. Масштабы бедствия видны на примере одного из наших партнеров. Стоимость занятых под IKEA и освободившихся теперь мощностей только в Москве по сегодняшним ценам доходит до 350 млн рублей.
От маркетинга до социального бизнеса
Помимо брутальных логистики и ретейла пострадал и креативный класс. По данным, которые предоставил нам Mediascope (скриншот есть у Forbes), в рекламу без учета performance-маркетинга IKEA вкладывала почти 1 млрд рублей в год. У креативного агентства Instinct, которое входит в BBDO, работы для IKEA занимают большую часть портфолио. За их работами следил весь мебельный рынок — они получали престижные международные награды и по сути продвигали в России не просто IKEA, а весь современный мебельный дизайн.
С Instinct работали команды подрядчиков. С одним из них, челябинской студией ZBRSK, мы недавно встречались для переговоров. На них мы узнали, что около двух лет студия была задействована в проекте «Квартиротека» для сайта IKEA — это раздел с отрисованными в 3D планировками российских квартир, которые можно было заполнять мебелью из IKEA, тоже отрисованной в 3D. «Квартиротекой» занимались 30 сотрудников ZBRSK, в основном дизайнеры, не считая сотрудников Instinct и самой IKEA. Проект оказался в кризисе вместе с закрытием IKEA. Команда ZBRSK, которая была в нем задействована, сейчас предлагает свои компетенции по 3D-дизайну другим мебельщикам, и поэтому мы ведем с ними переговоры.
На закрытие IKEA жалуются и дизайнеры интерьеров, которые активно использовали ее мебель и аксессуары для дома из-за универсальности, дешевизны и, главное, сроков поставки. Один из дизайнеров, с которым я успел пообщаться, рассказала, что после ухода IKEA проекты выросли в стоимости на 30–50%, а сроки сдачи обставленной мебелью квартиры заказчику увеличились со стандартных 28 дней до 45–90 дней. Причина в том, что часть предметов мебели, ранее доступных в IKEA, приходится делать на заказ в других местах. Есть дизайнеры, которых закрытие IKEA застало на середине невыполненных проектов, и их клиенты до сих пор не въехали в свои квартиры.
Заменить IKEA нечем, да и незачем: это не просто мебель, а весь спектр аксессуаров и комплектующих, объединенных одной идеей, — дверные ручки, корзины в шкаф. Покупаешь комод — и есть ящики, чтобы положить в этот комод. Все ко всему подходит. А теперь приходится все это подбирать по разным магазинам. Ничего похожего ни у кого больше нет — именно этого и не хватает. Заработок дизайнеров упал, но они понемногу восстанавливаются. Мы рассчитываем увеличить за счет дизайнеров долю b2b-продаж (продажа услуг бизнесу. — Forbes), которая сейчас составляет 10%.
Совсем неожиданные жертвы ухода IKEA, о которых никто вначале и не задумался, — фонды и социальный бизнес. До начала «спецоперации»* на Украине IKEA сотрудничала, к примеру, с предпринимательницей Гузелью Санжаповой, открывшей в деревне Малый Турыш под Уфой производство меда, травяных чаев и натуральной косметики. Для IKEA там работал швейный цех с сотрудниками из пожилых жителей деревни. Очевидно, что раз IKEA не работает, то и это партнерство заглохло.
Еще одним подопечным IKEA был фонд системной поддержки людей с аутизмом из Санкт-Петербурга «Антон тут рядом». В инклюзивной мастерской фонда работники с аутизмом шили коллекцию текстиля ATERSTALLA и картхолдеры из остатков ткани — получалось безотходное производство. Теперь IKEA не имеет возможности работать с фондом, и мы заняли ее место. В данный момент с фондом «Антон здесь рядом» у нас готовится три коллаборации.
Две стороны медали
Если раньше нам казалось, что главные пострадавшие от ухода IKEA — это ее фабрики-партнеры, то сейчас мы понимаем: на рынке появилось очень много самых разных компаний, мощности которых высвободились. Для мебельщиков, которые остаются в России, это время возможностей для поиска новых партнеров, привыкших к работе по высоким стандартам, в логистике, креативе, маркетинге. Думаю, все те, кто остался без заказчика в лице IKEA, как-то пристроятся к новым компаниям. И, безусловно, это пойдет и нам, и конкурентам на пользу.
Но несмотря на то что сейчас мы, мебельщики, имеем возможность воспользоваться свалившимися на нас после закрытия IKEA благами, лучше бы она не уходила. Дело в том, что IKEA сформировала с одной стороны спрос (теперь в России покупатели хотят мебель в лаконичном европейском стиле), а с другой стороны — предложение (она воспитала российские фабрики). Если бы не IKEA, то рынок был бы другим, и спрос в том числе на нашу продукцию был бы ниже. Например, наши диваны покупали в комплект к икеевским стеллажам.
Поэтому даже в ситуации, когда наша компания получает вал заявок на партнерство, мы все-таки надеемся на возвращение IKEA. Без нее все могут опять расслабиться — будет засилье «колхозного» дизайна и высоких цен.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.
На какой стул теперь сядете? Можно ли импортозаместить IKEA
Как мы будем жить теперь, когда IKEA оставила нас наедине с нашими собственными идеями? И насколько новые бренды: неродные дети и клоны корпорации — смогут походить на мать? О том, как шведская компания изменила мышление нескольких поколений россиян и что нас ждёт дальше, рассказывает Ирина Рябова, стратегический директор брендингового агентства Compass.
IKEA — это не просто магазин с клёвыми лампочками, столиками и фрикадельками.
Можно объединить все фабрики, работавшие на IKEA, купить её торговые площади и даже попытаться скопировать его фишку лабиринта (на самом деле нет, об этом мы расскажем ниже). Но это не будет IKEA, даже если сделать логотип из четырех букв синего и желтого оттенков.
McDonald’s, например, передал свои технологии заимствующей компании, которая уже открылась под новым брендом «Вкусно и точка». Г-н Говор, партнёр-франчайзи американской сети, приобрел весь портфель ресторанов McDonald’s и будет управлять ими под новым брендом. По договору г-н Говор должен не менее двух лет обеспечить местом и зарплатой всех сотрудников на аналогичных прежним условиях и выполнить финансовые обязательства перед поставщиками, арендодателями и коммунальными службами.
А вот IKEA никому технологию не продавала. Технология в нашем случае это бизнес-процессы. Существенно испортить что-то в IKEA не сумела бы даже стая обезьян. Стандарты настолько проработаны, что система не позволяла создать, например, дизайн комнаты и ошибиться в расчетах, даже икеевский софт четкий, с «защитой от дурака». Стандарты существуют для каждого технологического процесса, от формирования пула производителей и логистических цепочек до любого шага внутри магазина. От упаковки батареек возле взбивалки для молочной пенки до пункта приема этих батареек. Как это можно скопировать? Никак нельзя. Даже если набрать заново весь персонал из тех же людей. Поскольку и топовые сотрудники являлись носителями только малых частей технологии.
Вы не воспроизведете ту же технологию, что была у шведов, чуда не произойдёт. В IKEA главные — технология и дизайн. Дизайн импортозамещающей компании никто не отдаст, а копировать его — это реплика. Что IKEA наказуемо, хотя мы сейчас и входим в эпоху параллельного импорта. А если делать что-то совсем новое, тогда это уже точно не IKEA.
На российском мебельном рынке есть предприятия-аналоги, вроде Hoff, который выражает намерение выкупить «осиротевшие» производства IKEA. Но, как мы уже говорили, бренд — это больше чем производство.
Прикладная польза IKEA заключалась в том, что методом «оттуда чуть-чуть, отсюда чуть-чуть» человек мог собрать себе стильную обстановку для дома. IKEA прививала вкус, человек становился «дизайнером поневоле». Причем независимо от уровня его доходов. У IKEA были дешевые столики из прессованной бумаги и были дорогущие прикроватные тумбочки. И магия IKEA заключалась в том, что человеку не было стыдно покупать товары по своему кошельку. Что это — технология или бренд?
Всё-таки бренд. Да, в российском мебельном сегменте есть достойные дизайны. Возможно, они несколько дороже, однако и в дешевых сегментах можно уже найти стильные вещи. Но тут вопрос снова упирается в доверие к бренду. Очень многое было построено на том, что вы приходите в IKEA и сразу знаете, что вот этот стол — он стильный. А потом приходите в другой магазин и думаете: ну, такое. Возможно, этот товар ничуть не хуже. Но я не видел его ни у кого дома, в разных интерьерах, вдруг все же не то?
До появления IKEA человеку без тонкого чувства стиля нужно было обращаться «за проектом» к дизайнерам интерьера, и это вызывало негативное чувство у многих потребителей. Раздет «Квартиротека» на сайте бренда научил потребителя визуализировать будущий дизайн квартиры (и неплохо подняли продажи в магазинах бренда). Доходило до того, что к конкурентам компании клиенты приходили со своими проектами, созданными на сайте IKEA.
Важно понимать: магазину, решившему прийти на место IKEA, необязательно пытаться замещать его полностью, он может закрыть потребности в каком-то одном сегменте. Но в любом случае бренду, решившему хотя бы частично занять место шведского гиганта, понадобится такой же силы идеология, мы ее называем брендом, которая объединит элементы дизайна, культурных кодов потребителей, сценариев потребления и ценностей жителей целого государства.
Пока мы не видим ни никого, выражающего намерения осуществить такую глобальную трансформацию. У того же Hoff нет подобной концепции. Hoff — это просто мебель. Да, у них огромный ассортимент. Но он не объединён смыслами.
IKEA привезла в Россию новое мировосприятие, новое понимание себя и своей семьи в этом мире. Культура IKEA — это прежде всего хюгге.
Хюгге в Россию ввезла именно IKEA. Не то чтобы до неё об этом понятии никто не слышал, но погрузила россиян в эту культуру IKEA. Хюгге — это концепция создания вокруг себя счастья, это про свет, про настроение и самоподдержку. Всё это IKEA продвигала через мебель, посуду, праздники и кучу сопутствующих товаров.
Кроме хюгге, в Швеции есть, например, ещё такое понятие, как «лагом». Лагом — это достаточность. И его нам тоже, в общем-то, привезла IKEA. И органично сочетала со своим огромным ассортиментом. Казалось бы, ты приходишь в IKEA за тарелками, а уходишь с корзиной товаров. Но при этом ты берешь то, что тебе важно и нужно для ощущения себя “хюгге”, практически всегда оставляя перед кассой лишнее. И это не столько про экологию, например, сколько про ресурсы в целом, про собственные ресурсы. И хотя в России мало кто знает, что такое «лагом», но, тем не менее, очень многие непроизвольно переняли у IKEA это самоощущение. Это про то, что ты не тратишь деньги на сборщика мебели, а собираешь сам. Про то, что мебель без каких-то изысков — это круто. Про то, что не стыдно купить недорогие предметы интерьера, знаменитые цельно-массивные журнальные столики можно было встретить и в комнатах общежитий, и в дизайнерских ремонтах. С посудой то же самое — ты покупаешь ровно то, что нужно.
До IKEA в России не было такого магазина, где можно в одном месте быстро и с любым бюджетом — дешево, средне, дорого — обустроить всю квартиру. До это было так: если дёшево, то это не стильно, долго и разномастно.
В известной степени, именно IKEA научила целое поколение россиян быть современной, счастливой и доброжелательной семьей.
Понятно, что тут повлияла и культура последних двух десятилетий в целом. Но именно IKEA показала нам семейный быт и в целом семейную жизнь немного другими, чем они воспринимались российским обществом до того. Оказалось, что семейные ценности — это действительно про общение, про взаимодействие, про радость и какое-то совместное времяпрепровождение. Используя товары бренда, конечно. Мамы и папы с детьми пекли печенье с помощью икеевских наборов и собирали вместе стеллажи и кровати. Рисовали первые буквы на меловых детских досках. Чистили зубы и доставали до нужных полок с помощью специальных табуреток. Переезды, праздники, веселье: бренд вписался везде. Именно IKEA впервые и показала нам образ дома, в котором хотелось жить.
Хюгге работал безотказно. Мы ходили в IKEA по поводу и без. За постельным бельем, поесть фрикаделек, за чем-нибудь. Но при этом проходили насквозь весь магазин. Потому что IKEA вдохновляла, позволяла выдохнуть.
Молодые девушки ходили в IKEA со своими мужчинами, чтобы проверить, насколько они готовы жить вместе, насколько схожи их вкусы и восприятие семейной жизни в принципе. Мы делали концепцию одному мебельному бренду, и этот инсайт, полученный во время интервью с потенциальными потребителями, нас тогда очень удивил.
Иногда в опросах целевой аудитории продуктовых брендов мы встречали неизвестные наименования. Мы не сразу разобрались, что эти диковинные названия на самом деле из каталогов IKEA, но потом все обнаруженные в ходе опросов странные наименования сразу начинали искать именно там.
Также мы проводили исследования семейного досуга в России для сетевого развлекательного центра, и с удивлением обнаружили, что и здесь не обошлось без шведского бренда. В сегменте целевой аудитории «семья с одним и более детьми в городах, где есть IKEA» посещение её оказалось обязательным атрибутом еженедельного досуга у 27% людей. А традиция несколько раз в месяц приезжать в IKEA на завтраки обнаружилась у 16% неработающих пенсионеров в возрасте до 75 лет.
Можно сказать, что икеевская семья — это семья без возраста, в ней сосуществует несколько поколений. Помимо «мамы и папы», это дети различных возрастов и родители родителей.
IKEA удавалось примирять между собой эти нестыковки, она помогала «отцам и детям» находить компромиссы в быту, она учитывала интересы разных поколений. В рамках одного стиля, одного дизайна IKEA создавала вещи, необходимые малышам и бунтующим подросткам, молодым родителям и бабушкам-дедушкам. Может быть, так получалось как раз из-за хюгге. Хюгге — явление вневозрастное.
Бренд представлен не только в России и Швеции. Свои ценности IKEA транслирует по всему миру. Ячейка общества в понимании IKEA — это семья без национальности, исповедующая метаценности. Но бренды, приходящие на смену ушедшим сегодня, изо всех сил бьют об стол картой патриотизма. И тут у бренда — заместителя может возникнуть вопрос: нужно ли и возможно ли в принципе делать культуру семьи национальной? И можно ли это сделать в принципе?
Россия — многонациональная страна, у нас смешались сотни культур и тысячи обычаев. Если сравнивать “государство к государству”, наша собственная культура застолий, например, отличается от культуры застолий США и Западной Европы. Но внутри России семьи организуют застолья очень, очень по-разному.
Однако можно дойти до уровня, где и сходства семейных культур с некоторыми странами будут очевидными. В той же Италии принято вместе готовить, а потом есть. И у нас есть похожие привычки. Наша, например, традиция лепки пельменей всей семьей может стать каким-то, которые будет транслировать бренд, пришедший на смену IKEA.
Но какой из подходов новый бренд бы не выбрал, ему все равно придется выбирать: показывать ли мультикультурность, а это разные семьи и все же разные ценности, либо все-таки работать на метауровне, но тогда идентичность растворяется.
На одной национальной идентичности невозможно построить культуру бренда и семьи, использующей товары этого бренда. И та популярность, которая была у IKEA в России, и цифры продаж компании подтверждают, что те ценности — прежде всего семейные — которые транслировала IKEA, оказались близки российскому обществу.
Рынок получает новую нишу, которую освободила IKEA. Но вряд ли мы получим в ближайшее что-то конкурентное по силе бренда. Возможно, тот же Hoff частично расширит свое присутствие, однако большей частью будет происходить естественное распределение освободившейся доли среди активных игроков.
При этом фабрики, производившие товары для IKEA, будут продолжать выпускать товары, возможно, близкие и подобные. Дизайн будет другой, но чувство стиля, наработанное за время сотрудничества с IKEA, возможно останется с производителями.
Можно ли научиться хорошо жить без IKEA? Можно! Сегодня брендинговые агентства в России отлично умеют вкладывать в новые бренды важнейшие смыслы. И раны в душе покупателя лечит не только время. Гораздо лучше их вылечит новый бренд, который будет понимать специфику отечественного потребителя, его привычки, мечты и надежды. Именно поэтому вряд ли это будет Китай — у российских производителей больше шансов занять эту нишу по причине лучшего понимания менталитета сограждан. Вот оно, то самое окно возможностей, действуйте, пробивайте!
Спасет только чудо: что будет с мебельными фабриками из-за кризиса и ухода IKEA
За время «спецоперации»* российский мебельный рынок покинули несколько крупных игроков. В первую очередь это IKEA, вложившая в Россию не менее €4 млрд. 15 июня компания объявила об окончательном уходе, продаже заводов и сокращении сотрудников.
Главный конкурент IKEA в мире, датский ретейлер Jysk, ранее также официально заявил об уходе из России навсегда, и этому можно верить. Его вложения на нашем рынке невелики — 12 магазинов в аренде. Он запускается в России уже в третий раз, предыдущие неудачные попытки были в 1996 году и в 2005 году. Четвертого раза, думаю, точно не будет. Из заметных игроков также ушла Zara Home, в ассортименте которой была декоративная мебель.
В пятый пакет санкций вошел запрет для для российских кораблей на нахождение в европейских портах. Это сильно усложняет логистику и ставит под вопрос продолжение работы еще нескольких компаний в России. Например, французского бренда La Redoute, очень заметного в дизайнерском сообществе и среди людей с достатком «средний плюс». Или площадки Westwing Russia, которую хотя и выкупили российские инвесторы, но логистика осталась завязанной на головную компанию Westwing в Германии.
Как в советские времена
Впрочем, «Аскона» не главный пострадавший от ухода компании. IKEA занимала 20% российского рынка мебели при уровне локализации производства более 50%. Помимо четырех собственных фабрик, у IKEA в России было около двух десятков партнеров, которые производили для компании мебель для продажи как на российском рынке, так и на других. Например, на «Поволжском фанерно-мебельном комбинате» 900 сотрудников производили мебель более чем на 1 млрд рублей, в том числе для отправки в страны Евросоюза.
С момента ухода IKEA мы уже пообщались с двумя ее партнерами, испытавшими проблемы. Одна из санкт-петербургских фабрик производила мягкую мебель исключительно для IKEA, и теперь у них 100%-ный простой. Другая мебельная компания, из Гомеля, тоже была на 100% заточена под IKEA и выполняла ее заказы для продажи сразу на нескольких рынках. Эта фабрика производила 20 000 диванов в неделю. Сейчас это огромное производство стоит.
IKEA, с одной стороны, принесла культуру производства, бережливость, стандарты качества и стабильность. На старте мебельный гигант очень сильно поддерживал партнеров. На фабрике «Славянской мебельной компании», которая была одним из первых партнеров IKEA, ее тогдашний гендиректор Ингвар Кампрад лично бывал с консультациями. «Асконе» компания предоставляла $1 млн в качестве субсидии для восстановления фабрики после пожара.
С другой стороны, IKEA приучила мебельщиков к плановой экономике. Например, в объеме производства одной крупной российской фабрики IKEA занимала целых 25%, а в ее прибыли — 3%. Конечно, никто бы не работал с ними, если бы партнерство было совсем невыгодным. Его плюсом была загрузка производства и работа в атмосфере стабильности и благостности, как в советские времена. Во многом из-за этого менее крупным заказчикам было сложно найти общий язык с поставщиками, заточенными под IKEA. Они привыкли производить один и тот же ассортимент большими партиями.
Мебельный рынок к приходу пандемии окончательно стал рынком поставщика. Фабрики не были заинтересованы в клиентах. Длинные сроки поставки, отказ от производства небольших партий, долгая обратная связь и изменения договорных моментов в одностороннем порядке стали для мебельных фабрик обычной практикой при работе с небольшими заказчиками.
Если не произойдет чудо
В первый месяц «спецоперации» спрос на мебель, по нашим данным, вырос на 200% по сравнению с предыдущим годом. Причина банальна — люди боятся потерять деньги в период кризиса и вкладывают их в предметы длительного пользования, в том числе диваны. Новый лидер рынка Hoff, по нашим наблюдениям, выкрутил на минимум рекламу в интернете, поскольку не справляется со спросом. Но уже в мае нас всех ждет падение. Друг на друга наложатся два фактора. Первый — падение спроса, связанное с инфляцией, безработицей и ростом цен из-за подорожания комплектующих, например тканей. Второй — сезонное падение спроса, традиционное для лета.
Говорят, сейчас новые девяностые, время возможностей. Я с этим не согласен. В девяностых у нас ничего не было, и новые компании распускались как цветы. Теперь самые крупные игроки уходят, и если быть проворным, то какую-то долю у них можно позаимствовать. Но из-за стагнации спроса и ухудшения общей экономической ситуации это будет ненадолго.
Мебельный рынок очень плохо консолидирован. На рынке электроники, например, есть объединенные «М.Видео» и «Эльдорадо», DNS и «Технопарк» — остальные ловят крошки со стола. А половину мебельного рынка составляют как раз мелкие производства. Они тоже столкнулись с активным спросом, но им будет сложнее всех.
Мелкие игроки покупают материалы не напрямую у производителей, а через дистрибьюторов. Эти дистрибьюторы столкнутся с проблемами поставок из-за санкций и первым делом «порежут» самых мелких своих закупщиков. А еще заблокировали Instagram (принадлежит Meta, которая признана в России экстремистской организацией и запрещена. — Forbes). Гаражные мебельщики продавали в розницу через него, а там трафик, по нашим наблюдениям, упал вдвое.
В новой реальности мы теряем и контекстную, и медийную рекламу в партнерской сети компании Google. Нам, к примеру, Google давал 60–65% приходящего на сайт трафика и лучшую конверсию трафика среди всех рекламных каналов. Теперь стоимость «лида» (количество денег, потраченное на привлечение клиента. — Forbes) выросла вдвое, а средний чек уменьшился. Аудитория Google по-прежнему пользуется поисковиком, но не видит рекламу, и мы до нее не достаем. В «Яндексе» аудитория оказалась менее платежеспособной, а конкуренция за нее выросла.
Дальнейшая судьба каждой фабрики зависит от двух факторов. Первый — доля IKEA в структуре сбыта, второй — запасы фабрики и готовность ее владельцев вкладывать деньги в бизнес. Фабрикам, целиком заточенным под IKEA, переориентироваться будет очень тяжело.
Инициаторы санкций полагают, что забрасывают нас назад в СССР, но в каком-то смысле все происходит наоборот. Эпоха плановой экономики закончилась, и мы входим в период жесткой, рыночной, конкурентной экономики, где выживут быстрые и гибкие. И с уходом западных гигантов такую «декоммунизацию» ждет не только мебельный рынок, но и многие другие.
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.
Икеа кто производитель кровати
Алексей, да, я там брала матрас, который стоил 10.000 по уценке за 5.000, потому что он был немножко грязный
Алексей, ну в любом случае можно уж раз разориться на хорошем матрасе, который прослужит не один год. Это ж не перчатки одноразовые.
не соглашусь, там все было представлено в разных ценовых категориях и разного качества у меня и белье икеа и матрац и мебель, кухня шпон за 200тр с техникой, мебель под классику, посуда кстати тоже. Идите покупайте либо от 600+ либо картон в Леруа , икеа очень выручала
Ирина, у меня тоже кухня икея шпон и покраска, 6 лет назад отдала 80, без техники и раковины, если, покупать такое у местных или у фабрик выйдет за 200 и непонятно какого качества.
Анастасия, на вкус и цвет, а я любила постельное белье от Икеи. Хз, где сейчас за такую же цену брать постельное из хлопка с добавлением лиоцелла/вискозы.
Анастасия, ну платить 10 тысяч за постельное из Асконы, когда с постельным бельём из Икеи (более чем в два раза дешевле) за 2 года ничего не стало, для меня сомнительное удовольствие.
однотоны производителя для икеи, цены вполне нормальные
ДИЗАЙН СТУДИЯ А+Б, да, спасибо, но это я видела. Я не нашла там те комплекты, у которых в составе есть лиоцелл или вискоза. Из чистого хлопка не люблю :(
Виктория, да, это только в инстаграме искать производителей, которые шьют из леоцеля - будет дороже, но и содержание его будет выше
Читайте также: