Вдовы клико или моэта благословенное вино в бутылке мерзлой для поэта на стол тотчас принесено
Обновлено: 11.05.2024
По форме лирические отступления можно разбить на развернутые (могут занимать несколько строф) и вкрапления (занимающие несколько строк) . По содержанию они разделены на поэтические воспоминания о прошлом (баллы, любовные встречи) , биографические подробности, философские размышления (место в мире) и многие другие. Тематика отступлений обширна, она затрагивает объективные и субъективные стороны жизни как автора, так и других людей.
Автобиографические отступления есть в 1, 4, 6, 7 и 8 главах. «Но вреден север для меня» - о высылке Пушкина из Санкт-Петербурга. «Вздыхать о сумрачной России, где я страдал, где я любил, где сердце я похоронил» - воспоминания о прошлом.
В 4 главе с 43 по 46 части Пушкин рассказывает о своих предпочтениях в алкоголе.
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И споров, и веселых снов!
Лирические отступления о природе
XL.
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
XLI.
Встает заря во мгле холодной;
На нивах шум работ умолк;
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк;
Его почуя, конь дорожный
Храпит — и путник осторожный
Несется в гору во весь дух;
На утренней заре пастух
Не гонит уж коров из хлева,
И в час полуденный в кружок
Их не зовет его рожок;
В избушке распевая, дева (23)[5]
Прядет, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней.
XLII.
И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми ее скорей! )
Опрятней модного паркета
Блистает речка, льдом одета.
Мальчишек радостный народ
Коньками звучно режет лед;
На красных лапках гусь тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает; веселый
Мелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег.
La morale est dans la nature des choses.
Necker. [1]
I. II. III. IV. V. VI.[2]
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольца, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим,
Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;
И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет и вид унылый;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он,
Быть может, чувствий пыл старинный
Им на минуту овладел;
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин подошел
И молвил: "вы ко мне писали,
Не отпирайтесь. Я прочел
Души доверчивой признанья,
Любви невинной излиянья;
Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства;
Но вас хвалить я не хочу;
Я за нее вам отплачу
Признаньем также без искусства;
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.
"Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единый, —
То верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я верно б вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
"Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
"Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою судьбой?
«Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною
id77
В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Деревня той порой
Невольно докучает взору
Однообразной наготой.
Скакать верхом в степи суровой?
Но конь, притупленной подковой
Неверный зацепляя лед,
Того и жди, что упадет.
Сиди под кровлею пустынной,
Читай: вот Прадт, вот W. Scott.
Не хочешь? — поверяй расход,
Сердись иль пей, и вечер длинный
Кой-как пройдет, а завтра то ж,
И славно зиму проведешь.
Сердится и пить - это 2 времяпровождения до сих пор в топе популярности нашего народа :-) Также как и гонки по льду. Только живую коняшку заменила, как там говорил О. Бендер "стальная лошадка" :-)
Доминик Прадт, а точнее Доминик Жорж Фредерик де Риом де Пролиак дю Фур де Прадт - аббат и духовник Наполеона, автор неплохих мемуаров, ну а W.Scott - это тот самый знаменитый шотландский романист и поэт Вальтер Скотт (1771–1832), которого мы все читал ив юности. Айвенго и все такое :-)) Другой вопрос, почему по английски его имя. Неужто без перевода?
Прямым Онегин Чайльд-Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со сна садится в ванну со льдом,
И после, дома целый день,
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Что мы узнаем из этого отрывка? Что Евгений любит Батифон (такая разновидность бильярдной игры) и еще ледяную ванную. Насколько я понимаю, это автобиографично, ибо Пушкин сам сие практиковал.
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И споров, и веселых снов!
Но изменяет пеной шумной
Оно желудку моему,
И я Бордо благоразумный
Уж нынче предпочел ему.
К Аи я больше не способен;
Аи любовнице подобен
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой.
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!
Огонь потух; едва золою
Подернут уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит. Светлый кубок
Еще шипит среди стола.
Вечерняя находит мгла.
(Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
А почему, не вижу я.)
Теперь беседуют друзья:
Ээх. как красиво описаны посиделки правильные. очень четко и хорошо :-))) Ну а Пора меж волка и собаки… - это так иногда называют ранние сумерки. В 8 часов вечера примерно. Но вернемся к повествованию.
«Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?»
— Налей еще мне полстакана.
Довольно, милый. Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот. какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван.—
О чем еще могут поговорить 2 здоровых половозрелых мужчины? Ну конечно о женской. эээ. душе :-)))
«Я?» — Да, Татьяны именины
В субботу. Оленька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать.—
«Но куча будет там народу
И всякого такого сброду. »
— И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж?—«Согласен».—Как ты мил!-
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье,
Потом разговорился вновь
Про Ольгу: такова любовь!
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели,
И сладостный любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена.
Мой бедный Ленский, сердцем он
Для оной жизни был рожден.
Ну Гимен, как Вы уже догадались - это Гименей - бог брака и брачных отношений. Лафонтен здесь это не известный всем французский баснеписец, а другой - Август Лафонтен (1759–1831) — третьестепенный немецкий романист, пользовавшийся в конце XVIII в. успехом и бывший популярным. Но мне не дает покоя вопрос - что за сладостный любви венок, а? Это то, о чем я подумал, мои маленькие испорченные друзья? :-)))) Как считаете?
Он был любим. по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник па ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок тот, кто все предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!
На этом все! Мы с Вами "добили" 4 главу. Но лучшее, как водится, впереди :-))
Продолжение следует.
Приятного времени суток.
Какие вина любил Пушкин
Один роман в стихах, 12 поэм, семь сказок, 15 прозаических и восемь драматических произведений, 783 стихотворения – несмотря на высокую работоспособность, Александр Пушкин вел довольно гедонистический образ жизни, был большим ценителем винной культуры. Рассказываем, какие вина он предпочитал.
Впервые алкоголь 15-летний Пушкин попробовал во время учебы в Царскосельском лицее – 5 сентября 1814 года праздновались именины императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I, поэтому занятий не было. Лицеисты Иван Малиновский, Александр Пушкин и Иван Пущин устроили застолье с бутылкой рома, которое поэт спустя годы опишет так: «Мы вспомнили б, как Вакху приносили / Безмолвную мы жертву в первый раз».
Автопортрет в черном футляре. Рисунок Пушкина на рукописи черновика первой главы «Евгения Онегина». 1823 год. Из книги «Пушкин и его время». © Издательство Государственного Эрмитажа
Пройдут какие-то два года, и писатель начнет петь оды вину:
Там, там во льду хранится
Бутылок гордый строй,
И портера таится
Бочонок выписной.
Нам Бахус, заикаясь,
К нему покажет путь, –
Пойдемте все, шатаясь,
Под бочками заснуть!
(«Погреб», 1816 год)
Пушкин любил шампанское . Поэт был убежден, что этот напиток сплачивает людей и дарит им радость, он считал его символом дружбы лицеистов и надежд на будущие подвиги.
Шампанского в стеклянной чаше
Шипела хладная струя.
Мы пили – и Венера с нами
Сидела, прея, за столом.
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
(«Евгений Онегин», четвертая глава, 1826 год)
Писатель в записках неоднократно подчеркивал, что именно в этой главе, где раскрывается быт Онегина, он на самом деле описал свою жизнь. Там же Пушкин пишет о любви к Бордо – вина из этого региона он считал благородными спутниками своей жизни, которые всегда поддержат в трудную минуту:
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!
Автопортрет. Рисунок Пушкина на рукописи черновика второй главы «Евгения Онегина». 1823. Из книги «Пушкин и его время». © Издательство Государственного Эрмитажа
Важно уточнить, что предпочтение поэт отдавал белым бордоским винам – в частности, сладким, ботритизированным, что производили в Сотерне. Их он любил совмещать с лимбургским сыром. «Вина: Сотерн, шампанское. Сыр лимбургский» , – перечислял Пушкин поручения своему брату в письме, датированном 1824 годом.
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая…
Конечно, с возрастом Пушкин нащупал меру и стал все чаще провозглашать приоритет разума над всеми удовольствиями жизни.
Юноша! Скромно пируй, и шумную Вакхову влагу
С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай.
В 1835 году он переводит стихотворение Анакреона, будто соглашаясь с его мыслью:
Глава четвертая
Нравственность (мораль)– в природе вещей.
Неккер (фр.). Неккер Ж.– политический деятель и финансист, отец А.Л.Ж. де Сталь. Эпиграф взят из книги де Сталь «Размышления о французской революции».
I. II. III. IV. V. VI
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут– мигом утешался;
Изменят– рад был отдохнуть.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;
И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет, и вид унылый;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он.
Быть может, чувствий пыл старинный
Им на минуту овладел;
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин подошел
И молвил: «Вы ко мне писали,
Не отпирайтесь. Я прочел
Души доверчивой признанья,
Любви невинной излиянья;
Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства;
Но вас хвалить я не хочу;
Я за нее вам отплачу
Признаньем также без искусства;
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой,—
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою судьбой?
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою:
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».
Так проповедовал Евгений.
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то:
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.
XVIII
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, черные мечты;
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
На чердаке вралем рожденной
И светской чернью ободренной,
Что нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В кругу порядочных людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой;
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит… как родной!
Гм! гм! Читатель благородный,
Здорова ль ваша вся родня?
Позвольте: может быть, угодно
Теперь узнать вам от меня,
Что значит именно родные.
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О Рождестве их навещать
Или по почте поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
Итак, дай Бог им долги дни!
Зато любовь красавиц нежных
Надежней дружбы и родства:
Над нею и средь бурь мятежных
Вы сохраняете права.
Конечно так. Но вихорь моды,
Но своенравие природы,
Но мненья светского поток…
А милый пол, как пух, легок.
К тому ж и мнения супруга
Для добродетельной жены
Всегда почтенны быть должны;
Так ваша верная подруга
Бывает вмиг увлечена:
Любовью шутит сатана.
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его.
XXIII
Что было следствием свиданья?
Увы, не трудно угадать!
Любви безумные страданья
Не перестали волновать
Младой души, печали жадной;
Нет, пуще страстью безотрадной
Татьяна бедная горит;
Ее постели сон бежит;
Здоровье, жизни цвет и сладость,
Улыбка, девственный покой,
Пропало всё, что звук пустой,
И меркнет милой Тани младость:
Так одевает бури тень
Едва рождающийся день.
Увы, Татьяна увядает;
Бледнеет, гаснет и молчит!
Ничто ее не занимает,
Ее души не шевелит.
Качая важно головою,
Соседи шепчут меж собою:
Пора, пора бы замуж ей.
Но полно. Надо мне скорей
Развеселить воображенье
Картиной счастливой любви.
Невольно, милые мои,
Меня стесняет сожаленье;
Простите мне: я так люблю
Татьяну милую мою!
Час от часу плененный боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною душой.
Он вечно с ней. В ее покое
Они сидят в потемках двое;
Они в саду, рука с рукой,
Гуляют утренней порой;
И что ж? Любовью упоенный,
В смятенье нежного стыда,
Он только смеет иногда,
Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном играть
Иль край одежды целовать.
Он иногда читает Оле
Нравоучительный роман,
В котором автор знает боле
Природу, чем Шатобриан,
А между тем две, три страницы
(Пустые бредни, небылицы,
Опасные для сердца дев)
Он пропускает, покраснев,
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
XXVII
Поедет ли домой: и дома
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Прилежно украшает ей:
То в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды[43]
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной думы долгий след,
Всё тот же после многих лет.
XXVIII
Конечно, вы не раз видали
Уездной барышни альбом,
Что все подружки измарали
С конца, с начала и кругом.
Сюда, назло правописанью,
Стихи без меры, по преданью,
В знак дружбы верной внесены,
Уменьшены, продолжены.
На первом листике встречаешь
Qu’e€crirez-vous sur ces tablettes;
И подпись: t. a€. v. Annette;
А на последнем прочитаешь:
«Кто любит более тебя,
Пусть пишет далее меня».
Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут, верно, клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски;
Какой-нибудь пиит армейский
Тут подмахнул стишок злодейский.
В такой альбом, мои друзья,
Признаться, рад писать и я,
Уверен будучи душою,
Что всякий мой усердный вздор
Заслужит благосклонный взор
И что потом с улыбкой злою
Не станут важно разбирать,
Остро иль нет я мог соврать.
Но вы, разрозненные томы
Из библиотеки чертей,
Великолепные альбомы,
Мученье модных рифмачей,
Вы, украшенные проворно
Толстого кистью чудотворной
Иль Баратынского пером,
Пускай сожжет вас божий гром!
Когда блистательная дама
Мне свой in-quarto подает,
И дрожь и злость меня берет,
И шевелится эпиграмма
Во глубине моей души,
А мадригалы им пиши!
Не мадригалы Ленский пишет
В альбоме Ольги молодой;
Его перо любовью дышит,
Не хладно блещет остротой;
Что ни заметит, ни услышит
Об Ольге, он про то и пишет:
И полны истины живой
Текут элегии рекой.
Так ты, Языков вдохновенный,
В порывах сердца своего,
Поешь бог ведает кого,
И свод элегий драгоценный
Представит некогда тебе
Всю повесть о твоей судьбе.
XXXII
Но тише! Слышишь? Критик строгий
Повелевает сбросить нам
Элегии венок убогий
И нашей братье рифмачам
Кричит: «Да перестаньте плакать,
И всё одно и то же квакать,
Жалеть о прежнем, о былом:
Довольно, пойте о другом!»
– Ты прав, и верно нам укажешь
Трубу, личину и кинжал,
И мыслей мертвый капитал
Отвсюду воскресить прикажешь:
Не так ли, друг?– Ничуть. Куда!
«Пишите оды, господа,
XXXIII
Как их писали в мощны годы,
Как было встарь заведено…»
– Одни торжественные оды!
И, полно, друг; не всё ль равно?
Припомни, что сказал сатирик!
«Чужого толка» хитрый лирик
Ужели для тебя сносней
Унылых наших рифмачей?—
«Но всё в элегии ничтожно;
Пустая цель ее жалка;
Меж тем цель оды высока
И благородна…» Тут бы можно
Поспорить нам, но я молчу:
Два века ссорить не хочу.
XXXIV
Поклонник славы и свободы,
В волненье бурных дум своих,
Владимир и писал бы оды,
Да Ольга не читала их.
Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.
И впрямь, блажен любовник скромный,
Читающий мечты свои
Предмету песен и любви,
Красавице приятно-томной!
Блажен… хоть, может быть, она
Совсем иным развлечена.
Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей,
Да после скучного обеда
Ко мне забредшего соседа,
Поймав нежданно за полу,
Душу трагедией в углу,
Или (но это кроме шуток),
Тоской и рифмами томим,
Бродя над озером моим,
Пугаю стадо диких уток:
Вняв пенью сладкозвучных строф,
Они слетают с берегов.
Любовный напиток
Игристое, пузырящееся в прозрачных бокалах шампанское – вино, без которого невозможно представить ни Новый год, ни свадьбу, ни банкет, ни спуск на воду корабля, ни автогонки. Это напиток гусаров и аристократов, кинозвезд и поэтов, влюбленных и победителей. Изобрел его монах, «в люди» выпустила вдова, а прославили два императора. История шампанского интересней любых детективов – хотите её узнать?
Черная вдова
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено. (с) Пушкин
1813 год. Франция. Реймс занят доблестными русскими войсками. Гусары разгуливают по городу, кокетничают с француженками и берут из магазинов и лавок все, что им нравится. Управляющий торгового дома «Вдова Клико» в панике прибегает к владелице: мадам, русские варвары опустошили все погреба! Барба-Николь Клико даже не встает с кресла: сегодня они пьют, завтра они заплатят. На лице мудрой женщины играет улыбка – контратаку на Северную Пальмиру она планировала 8 лет.
Хозяйкой торгового дома мадам Клико стала в 1805 году, по несчастливой случайности. В одночасье скончался от лихорадки её муж Франц, а свекр Филипп решил закрыть фирму «Клико и сын». Конкуренты потирали руки – считалось, что женщина не может даже подходить к винным подвалам. Однако предприимчивая вдова не сдалась. Она самолично спустилась в погреба и занялась виноделием. Именно мадам Клико мы обязаны методом ремюажа, обеспечивающим прозрачность шампанского, и металлической уздечкой для пробки. Затем коммерсантка скупила лучшие виноградники в округе и начала наращивать производство.
В 1806 году помощник мадам Клико, Луи Бон, в поисках рынка сбыта оказался в России. Он был представлен ко двору Александра I, чудом узнал о беременности императрицы и к рождению великой княжны устроил поставку «Кликовского» - так в Петербурге окрестили игристое вино. « Русские получают почти детское удовольствие, наблюдая за тем, как пенится шампанское. Они приходят в восторг от того, как пробка выстреливает сама по себе, а пена орошает платья сидящих за столом дам » писал Бон хозяйке. Конкуренты Болингер, Редерер, Жаксон и другие только разводили руками – рынок оказался занят.
Крылья бизнесу подрезала война Наполеона с Россией. Император Александр ввел торговые санкции - запретил ввоз французского вина в бутылках. Бон пробовал все, включая контрабанду, но ему пришлось сдаться и в 1809 году с позором уехать во Францию… чтобы в 1813 году торжественно вернуться. Он привез 20000 бутылок «Вдовы Клико» 1811 года и моментально распродал их по 12 рублей за штуку (корова стоила 10). С 1814 года «Кликовское» стало популярнейшим шампанским в России.
Гусары стократ заплатили за выпитое. По большим праздникам они изволили кушать стерлядь в шампанском и компот из сухофруктов в шампанском, а самые отчаянные играли в «волков» - наливали в корыто шампанское, и, раздевшись догола, рычали, выли и лакали вино, как звери. Император Николай I, младший брат Александра I, не признавал никакого спиртного, кроме шампанского, и только за 1849 год во дворце выпили 2054 бутылки. « Потребление его настолько распространилось как в высшем, так и в среднем сословии, что в первом шампанское постоянно пьется за столом, а во втором при всяком удобном случае, и праздник без шампанского — не праздник » - писал петербургский журнал в 1859 году.
К слову мадам Клико была не единственной бизнес-леди в производстве шампанского. Луиза Поммери 40 лет, до самой смерти в 1890м году, возглавляла дом «Поммери». Камилла Родедер 42 года оставалась хозяйкой дома Родерер. У дома Перье поочередно сменились три владелицы – Матильда Лоран-Перье, её дочь Эжени и Мари Лансон де Нонанкур. Дом Боллинжер с 1941 года возглавляла Лили Болинжер. А сама мадам Клико прославилась ещё и как женщина первой в мире получившая водительские права, и первой оштрафованная за превышение скорости.
Лоза Голицына
«Кюба»!, «Контан»!, «Медведь!», «Донон!»,
Чьи имена в шампанской пене
Взлетели в невский небосклон
В своем сверкающем сплетеньи! (с) Я. Агнивцев
В 1881 г. императором стал Александр III. Он был поклонником всего русского и экономным хозяином - вдвое сократил персонал во дворце, уменьшил до 4 число царских балов, и потребовал заменить дорогое французское шампанское отечественным. И вот тут-то как нельзя кстати пришлись крымские винные погреба князя Голицына.
История «отца шампанского» в чем-то трагична – молодой аристократ, за плечами Сорбонна и Московский Университет, впереди блестящая карьера политика. И вдруг Крым, захолустье, голые скалы и никаких перспектив… Виной всему была любовь – красавица грузинка Надежда Херхеулидзе, дочь керченского губернатора, похитила сердце молодого Льва. И жить бы им в счастье, но Надежда была замужем, супруг не давал развода, а высший свет отказался принимать скандальный гражданский брак. Лев Голицын взял любимую и уехал с ней во Францию. Он неожиданно увлекся виноделием, побывал на крупнейших заводах и выучил все, что мог. А потом перенес опыт Шампани и Прованса на крымскую почву в прямом смысле этого слова, пересадив саженцы 25 французских сортов винограда.
Вскоре князь Голицын выкупил имение жены в Новом свете и построил гроты Массандры – три версты винных подвалов на миллион бутылок. Для привлечения клиентуры он начал открытые дегустации новых сортов вин. Александр III назначил Голицына главным виноделом Крыма, и князь решил отблагодарить императора царским подарком. Он начал разработку российского игристого вина, не уступающего французским.
Чтобы доказать качество продукта, Голицын решился на скандальный подлог. В 1900м году он представил на знаменитую Парижскую выставку шампанское под французской маркой «Мум». А после того, как вино получило Гран-при выставки, объявил, что оно изготовлено из крымского винограда в подвалах Массандры. Был шум, вино хотели лишить диплома, но после долгой дискуссии решили не отнимать награду.
После революции 1917 года производство заглохло и почти остановилось. Много лет крымское шампанское выживало на личном энтузиазме Антона Фролова-Багреева, который сумел разработать новую технологию, ускорить выпуск и значительно удешевить вино. За отказ выдать восставшему пролетариату драгоценные вина из подвалов Массандры, его хотели расстрелять прямо на заводе, но рабочие сперва укрыли технолога, а затем подали петицию в ЦК Крыма. В 1936 году Совнарком по рекомендации Сталина принял постановление о производстве столовых вин. В 1938 году было выпущено 3,8 миллиона бутылок. И с тех пор ни один Новый год не обходился без пены и брызг знаменитого советского шампанского!
Слово о сортах
У шампанского вкус яблока, очищенного стальным ножом (с) Олдос Хаксли
Как выглядит шампанское знает каждый. Прозрачное светло-желтое или розовое пузырящееся вино в темно-зеленой бутылке. Особых отличий от игристого напитка, изобретенного в 1535 году в Лангедоке и усовершенствованного келарем аббатства Отвильер Пьером Периньоном в 1668 году – нет. И все же только во Франции, в провинции Шампань, единственном месте в мире, где производят вино, официально именуемое шампанским, 19000 производителей изготавливают вино шести разных категорий, от «сладкого» до «чрезмерно сухого». И стоимость «оригинальной» бутылки разнится от 30-80 долларов за стандартную «Вдову Клико» или «Моэт», до 275000 за бутылку Heidsieck 1907 года и 2 миллионов за Gout de Diamants (правда в цену включен бриллиант в пробке). При этом «Абрау-Дюрсо» обойдется в 20-30 у.е., а «Советское шампанское» - в 3-5 у.е. Почему?
В оригинале шампанское делают методом купажа из смеси 3 сортов винограда – Шардоне, Пино Менье и Пино Нуар. Сок этих трех сортов выдерживают в дубовых бочках от полугода до 6 лет, затем купажируют (смешивают) – иногда требуется до 50 сортов вин, чтобы добиться нужного вкуса. Затем в смесь добавляют сахар, дрожжи и разливают по особо прочным бутылкам на вторичное брожение. Новая выдержка занимает от 2 до 10 лет. В конце нужно произвести ремюаж – в течение определенного срока ежедневно вручную вращать бутылку, чтобы осадок осел на пробку. Затем при помощи дегоржажа (заморозки в солевом растворе) разделяют вино и осадок, пробку вытаскивают, добавляют сахарный сироп, коньяк и вино, для получения нужного вкуса. От сахаристости зависит вид шампанского: брют (до 0,3%), самое сухое (0,8%), сухое (3%), полусухое (5%), полусладкое (8%), сладкое (10% ). Бутылку снова затыкают пробкой, упаковывают и отправляют в магазины.
Советское шампанское бродит в огромных резервуарах, так называемых акратофорах Фролова-Багреева, а затем искусственно насыщается углекислотой под давлением. Весь процесс изготовления вина занимает около месяца. И стоимость его падает на порядок без потери качества – недаром «Moet» в 1976 году приобрел лицензию на этот сорт. Подлинный гурман, конечно же в состоянии ощутить разницу, но, будем честны, не всякий читатель этой статьи с завязанными глазами отличит «Louis Roederer Cristal 2006» от «Dom Perignon 2004».
Впрочем, ценители утверждают, что в букете подлинного шампанского можно отыскать вкус хлебной корки, печеных яблок, карамели, дыма, меда и южных цветов. Попробуйте и сравните!
Шампанское или подделка – как отличить?
1. Темная бутылка, защищающая вино от света. Настоящая пробка, металлическая уздечка на ней.
2. Этикетка, внешне соответствующая году выпуска вина, хорошо приклеенная, без потеков клея, ошибок и типографского брака. На этикетке указаны год выпуска, сорт винограда, сорт и состав вина, сертификат и все титулы производителя.
3. Вино прозрачное, без осадка и мути.
4. При открывании – легкий хлопок и дымок над бутылкой. Нет посторонних запахов (спирта, брожения и т.д.).
5. Если бросить в бокал вишенку или дольку шоколада, мелкие пузырьки «окутают шубой» посторонний предмет.
Ванна с шампанским
Романтическая мечта девушек «в оригинале» дорога и опасна для здоровья. Даже если пользоваться «Советским шампанским», на 200л ванны понадобится 266 бутылок общей стоимостью около 800 у.е. Плюс к тому высок риск химического ожога и алкогольного отравления. Однако решение есть – добавьте в теплую ванну _1_ бутылку недорогого шампанского, подсыпьте сухой лаванды, лепестков роз и фиалок, чтобы защитить кожу смажьте тело оливковым маслом, налейте в бокал настоящего «Кликовского», погрузитесь и наслаждайтесь!
Читайте также: