Пенаты репина стол обеденный
Обновлено: 29.04.2024
Как правило, обедали в большой столовой только по средам, когда в «Пенатах» собирались гости. Их привлекал сюда сам художник, его живой ум, талант. Хозяева «Пенатов» стремились к тому, чтобы все за столом чувствовали себя свободно и непринужденно. Илья Репин поддерживал любую беседу, бурно выражал восторг, иногда предавался воспоминаниям, а главное, был естественным в общении с людьми.
В гостиной, по жребию, каждый определял свое место за столом. Тот, кому доставался первый номер, становился председателем круглого стола, он занимал деревянный резной стул с высокой спинкой и должен был снять крышки с кастрюль с кушаньями. Их перед приходом гостей сама хозяйка дома вынимала из «волшебного сундука». Этот «волшебный сундук», выписанный Нордман из Дрездена, выполнял функции термоса и стоял у окна в столовой. В нем кушанья не только сохранялись долгое время горячими, но и доваривались после того, как были сняты с плиты.Сохранилось несколько карточек — меню репинских обедов. Меню в «Пенатах», было строго вегетарианским. Нордман не только сама придерживалась вегетарианства, но была его неутомимой проповедницей. Сам же Репин к затеям Нордман относился шутливо-иронически и после ее смерти многого уже не придерживался. Репин не слишком тосковал по покойной Нордман, сразу же заявил гостям, что упраздняет вегетарианство, и убрал из прихожей плакат «Самопомощь». Также художник заявил, что теперь «каждый сможет сесть, где вздумается и есть что вздумается, и это уже не преступление — помочь своему соседу»
На память гости уносили с собой листочки меню с правилами «круглого стола» и автографами присутствовавших. Одну из карточек — меню репинских обедов (10 августа 1911 г.) можно видеть на столе. Меню в этот день включало картофельный салат, репу в вине, запеченный рис, щи и орехи с грушами. На карточке напечатаны шутливые «Правила круглого стола». Так, например, председатель должен; был важничать. Еще в обязанности председателя входило напоминать присутствующим о «солнечной энергии», то есть о своевременном наполнении бокалов («солнечной энергией» или «соком солнца» Нордман называла вино, приписывая ему священное животворящее воздействие и иногда позволяя себе слишком перебирать с этим чудесным эликсиром даже в присутствии гостей).
Но в основе правил лежал тот же принцип самопомощи, за нарушение которого налагался штраф. Виновный должен был произнести экспромтом речь со специальной трибуны, расположенной в углу столовой. Причем речь должна была быть обязательно, как говорили, с «идеей». Личные тосты не разрешались. «Чем больше было провинившихся в нарушении пенатских уставов, тем обед выходил веселее, особенно когда попадали на новичков, впервые приехавших в «Пенаты». Однако не только новички давали повод к веселью и шуткам. Попадались и завсегдатаи круглого стола, в том числе и Репин.
Первое, что привлекает внимание при входе в столовую, круглый, оригинальной конструкции стол на двадцать персон, стоящий посередине. Он был сделан по специальному заказу Нордман и рисункам Репина (выполнил его финский столяр Пекко Ханекайнен в 1909 году). Подлинный стол не сохранился. В 1962 году он был сделан заново, по старым репинским чертежам.
Своеобразная конструкция этого стола позволяла не только обходиться без прислуги, но и не пользоваться помощью соседа. Каждый мог и должен был обслуживать себя сам. Все блюда ставились в центральной части стола. Достаточно было повернуть за одну из ручек центральную часть стола, чтобы пододвинуть к себе любое блюдо. Чистая посуда стояла тут же, а использованную гости складывали в нижние выдвижные ящики.
До последних лет Репин придерживался строгого распорядка дня. В августе 1930 года, в день 86-летия, Илья Ефимович в столовой в последний раз принимал своих гостей. Он был очень оживлен и весел. Одна из фотографий 1930 года запечатлела Репина сидящим за круглым столом.
Часть репинского сервиза сохранилась и демонстрируется здесь же, в столовой.
Стены столовой заполнены произведениями самого художника, главным образом портретами близких ему людей, созданными в различные периоды его жизни. Раньше картин здесь было значительно больше, художник часто менял их, некоторые продавал, дарил, а на их месте появлялись новые.
Центральное место в столовой занимает портрет Н. Б. Нордман. Написан он в 1905 году во время их путешествия по Италии. Репин ценил в Нордман отзывчивость, трудолюбие, ему импонировала ее писательская деятельность. И, как всегда, он сумел это выразить в картине.
Репин изобразил Нордман в момент творческого раздумья. Портрет написан на балконе виллы на фоне желтеющей листвы сада. Исполненный широко и свободно, он является одной из лучших работ художника, хранящихся в коллекции «Пенатов».
Слева от портрета Нордман — картина, изображающая двух девочек, стоящих среди разбросанных игрушек. Это дочери Репина Вера и Надя. Портрет был написан в 1877 году, вскоре после возвращения Репина из Франции. В этой работе прекрасно передано живое выражение детских лиц в минуту серьезности, когда их оторвали от игр, чтобы позировать отцу. Выдержанный в черно-белой гамме, портрет очень красив по колориту.
Здесь же можно видеть исполненный пастелью портрет актера и режиссера Александрийского театра Г. Г. Ге. Он часто бывал в «Пенатах» и позировал Репину для картины «Пушкин на набережной Невы».
Ниже — маленький, написанный в парке, этюд-портрет И. П. Павлова. В 1924 году И.Репин написал портрет Павлова в белом халате (Государственная Третьяковская галерея). Видимо, этюд из собрания «Пенатов» был исполнен в том же году.
Слева, на той же стене, небольшой портрет скульптора И.Я.Гинцбурга, написанный в 1907 году в «Пенатах».
Крайний слева на этой стене — портрет профессора Н. Ф. Денисюка — этюд к картине «Пушкин на набережной Невы».
Долгое время в столовой висел портрет Е. Н. Званцевой, с которым у него были связаны воспоминания о сильном увлечении этой женщиной. Были здесь когда-то портрет Нордман в тирольской шапочке, написанный в 1900 году, автопортрет с Нордман (1903 г.) и другие. Среди картин, которые мы видим сейчас в столовой, есть и ранние работы, созданные Репиный еще в Чугуеве, и произведения последних лет.
Справа, у буфета, висит акварель «Бандурист» "(1859 г.), выполненная юным Репиным.
Слева, у изразцовой печи, находится небольшой портрет рыжеволосой девочки, вяжущей на спицах. На обороте имеется полустертая надпись, выведенная неуверенной рукой: «снимал Илья Ефимыч Ацюту Петрову 20л.». Это произведение было, вероятно, создано Репиным вскоре после приезда в Петербург, в 1864 году.
Рядом с этой картиной — пейзаж «Нормандия». Он мог быть написан Репиным во время пребывания в деревне Вёль, расположенной на побережье Атлантического океана, где он провел лето 1874 года. Здесь Ильей Ефимовичем было создано много пейзажей. Однако в настоящее время большинство их находится за границей.
Патриотическая тема эскиза-картины «Клич Минина Нижнему Новгороду» была навеяна событиями сербско-турецкой войны, в которой приняли участие многие русские добровольцы. Он начат был еще в 1876 году в Чугуеве. Однако Репин так и не смог закончить картину, хотя вернулся к ней в годы первой мировой воины. Существуют два варианта (второй находится в Астраханской картинной галерее). В пенатском эскизе есть хорошо написанные отдельные части, но в целом композиционно он не решен.
В нижнем ряду эскиз «Встреча войск» (конец русско-турецкой войны) — эскиз беглый, но очень красочный и живописный. Репин так и не осуществил свой замысел. Причиной тому было, как предполагают, появление рисунка Крамского на этот же сюжет.
Поздний графический портрет работы Репина, исполненный в 1926 году литографским карандашом, реалистично изображающий его дочь Веру, еще раз свидетельствует о неувядаемом таланте Репина — блестящего рисовальщика и портретиста-психолога. Несмотря на привязанность к своей дочери, художник остался верен правде и раскрыл ее непривлекательный внутренний облик.
В конце 1920-х годов, когда Репин был уже настолько слаб, что не мог поднимаемся на второй этаж, столовая служила ему одновременно и спальней, и мастерской. Между трибуной и печью, отгороженной ширмой, стоял диванчик, где он спал.
В этой комнате Репин умер 29 сентября 1930 года после непродолжительной болезни — гриппозного бронхита, перешедшего в воспаление легких.
Репин и прислуга: кто первым в России придумал кафе самообслуживания?
Эксперимент
Именно новые социальные практики нас и интересуют. Мы часто пишем о «милосердных вещах», о предметах, которые помогают людям, и в свое время произвели переворот в жизненном укладе. Крутящийся стол Ильи Ефимовича Репина особого переворота не произвел – казалось бы. Гости в большинстве были озадачены, «новое» устройство домашнего хозяйства принято было считать причудой и игрой, все вокруг винили в нововведениях хозяйку дома Наталью Нордман, действительно, оригиналку, – была экзальтированной писательницей, социалисткой, веганкой самого строго канона, имела «слишком большое» влияние на великого художника.
Но теперь мы видим, что репинская самопомощь была предтечей всего современного быта. И да, именно Нордман и Илья Ефимович первыми использовали в России идею кафе самообслуживания.
В большинстве русских усадеб гостей встречала прислуга. В «Пенатах» было все иначе – гостей встречал Там-Там. Там-Тамом называли медный гонг, висевший на бамбуковой подставке у узорного окна. Гонг был выписан Натальей Борисовной Нордман, второй супругой живописца, из Парижа в 1909 году. В гонг следовало ударить, чтобы оповестить хозяев о своем прибытии. Над гонгом висела инструкция, написанная от руки: «Самопомощь… Сами снимайте пальто, калоши… Бейте весело, крепче в Там-Там… Открывайте дверь в столовую сами».
Корней Чуковский вспоминал о Репине: «Сам убирал свою комнату… сам (покуда мог) топил печи. Ненавидел, чтобы ему угождали, и горе было тому человеку, кто пытался поддержать ему пальто!«.
Прислуги в доме не было вообще. Все – и хозяева, и гости – должны были обслуживать сами себя. Это было частью философии супругов Репиных – использование одного человека другим недопустимо ни в коей мере и ни при каких обстоятельствах.
Принцип самопомощи здесь соблюдался строго. Можно сказать, что все в усадьбе было подчинено именно ему. Взять хотя бы круглый обеденный стол. Он был заказан все той же Натальей Борисовной все в том же 1909 году финскому столяру Пекко Ханекайнену. Нордман писала: «Как только возникла идея раскрепощения прислуги, на первую же очередь сам собой выдвинулся вопрос относительно обеденного стола, вокруг которого не стало бы больше унизительного для обедающих прислуживания посторонних людей. И вот, после долгих проб разных систем и их усовершенствований, возник большой круглый стол, на двадцать персон».
Центральная часть этого стола была снабжена рукоятками и вращалась в горизонтальной плоскости. Каждый участник застолья, чтобы положить себе того или иного блюда, должен был с помощью этих самых рукояток повернуть к себе эту центральную часть, уставленную тарелками с едой. Там же находилась чистая посуда. А для использованной были предусмотрены ящики в нижней части стола.
Еще одна любопытная часть репинского быта – так называемый «волшебный сундук». По сути, это был огромный термос, в который повара помещали кастрюли с едой, в том числе и не доведенной до готовности – многое «доходило» в самом сундуке, то есть, частично использовалась технология томления. Перед приходом гостей хозяйка дома лично доставала кушанья из термоса и помещала в центр стола. «Волшебный сундук» был выписан из Дрездена все той же госпожой Нордман.
Хлеб брал каждый сам себе – на специальном столике была установлена хлеборезка. Жизнерадостно играл органчик. Места за столом определялись по жеребьевке. Тот, кто оказывался во главе стола, должен был снимать с кастрюль крышки.
Существовали особые правила поведения за столом. В частности, любое нарушение правил самопомощи «строго» наказывалось – «провинившийся» должен был встать на трибуну и произнести речь на злобу дня. В частности, считалось преступлением помочь соседу.
Одна из участниц репинских обедов, К. Морозова писала: «Чем больше было провинившихся в нарушении пенатсках уставов, тем обед выходил веселее, особенно когда попадали на новичков, впервые приехавших в Пенаты». Впрочем, доставалось и опытным гостям. Особенной удачей считалось спровоцировать на нарушение Корнея Чуковского, который проживал неподалеку, частенько посещал репинские обеды, а в качестве наказания выдавал особо удачные экспромты.
Все было весело и необычно. Репинская задумка пользовалась успехом. Его традиционные «среды» пользовались популярностью.
Сколько стоит одна мышь?
Один из современников, Я. Минченков писал о посещении репинских «Пенатов»: «На станции нас ожидали извозчики и, не спрашивая, куда везти, покатили на санках прямо к «Пенатам», расположенным верстах в двух от станции.
На стене дачи Репина надпись: «Извозчикам платите при отъезде с дачи»…
С первых же шагов хозяин объявлениями предупреждал гостей, чтоб они не рассчитывали на услуги с чьей-либо стороны, а обходились бы сами во всем.
Волков не признавал, как он выражался, церемоний репинских, скинул шубу и вошел, не ударив в висевший там-там. Не ударил и я, входя за Волковым.
Навстречу вышел хозяин и укорил нас:
– А вы и не ударили!
– Да ну, будет тебе, Илья Ефимович! – волновался Волков.
Расцеловались по-передвижнически. Сейчас же начал гудеть тамтам, подъезжали гости. Репину приходилось часто выходить встречать приезжающих.
В первой, чайной комнате длинный стол с дорожкой посредине, усыпанный цветами, несмотря на зимнюю пору. Рядом на столике самовар с чайной посудой и всем, что полагается к чаю. Каждый должен был пить чай и сам убирать за собой посуду…
Перед обедом в мастерской происходили выборы председателя круглого стола, за которым должны были обедать гости. Правила круглого стола в печатной форме раздавались присутствовавшим. В обязанности председателя входило прежде всего «важничать».
Звонок известил об обеде… В гостиной остановились перед закрытой дверью столовой. Раздалась музыка заводной машинки, двери открыла невидимая рука, и гости начали занимать места за круглым столом, который был устроен так, что середина стола, большой круг, вращались на роликах. На вращающемся круге расставлены кушанья, сразу все, какие полагались к обеду. На неподвижной кайме стола – тарелки, вилки, ножи. Против каждого обедавшего были выдвижные ящики куда убирались грязные тарелки.
Для того чтобы получить желаемое блюдо, которое стояло часто на противоположной стороне стола, надо было повернуть круглую середину стола за одну из многочисленных ручек. В таких случаях происходили иногда недоразумения: один из обедающих поворачивал стол в свою сторону, а другой в другую, и оба не могли получить желаемого. Или так: захотите налить себе супу, занесете разливательную ложку над супником, а в это время чья-то рука повернет стол, суп уедет дальше, а ваша ложка застынет в воздухе. Все же председатель стола следил, чтобы крупных нарушений интересов каждого не было. Председатель «важничал», надев на голову покрышку от чайника, и штрафовал всякого, кто оказывал какую-либо услугу другому и тем нарушал принцип самопомощи. Виновный должен был произнести речь. За столом равноправным членом общества сидел и мальчик, прислуживавший Репину в мастерской и по хозяйству…
Для отъявленных никотинщиков в столовой была вставлена в печку граммофонная труба, куда можно было выпускать табачный дым…
Я спросил у Волкова, кто же готовит обед и убирает у Репина?
Он, волнуясь, ответил:
– Ну да, приходящая прислуга. Приготовит, а потом прячется. Это – что, а то вот мыши! Завелись они у Ильи. Что делать? Сказано «не убий», и объявила Нордман, чтобы мышей ловили и уносили в поле. Ну да, вот-вот! За мышь полтинник! А вышло так, что поймают мышь, отнесут в поле, а оттуда обратно – и опять полтинник, без конца! Доходной статьей она стала! Вот то-то и есть!»
Опережение
Можно сказать, что Репин опоздал с идей самопомощи примерно лет на шестьдесят. Она была бы хороша и актуальна, когда в России было крепостное право. Освободить своих крепостных от тяжкой обязанности прислуживать за столом, вручить им вместо этого какие-нибудь предметы для развивающего досуга – книги, спортивные снаряды, музыкальные инструменты – что может быть лучше? Но при отсутствии крепостного права Репин, фактически, лишил окрестных жителей части рабочих мест, на которые они, по всей видимости, были бы не прочь претендовать. Они, готовые ко всякому труду, в том числе и к лакейскому, воспринимали принцип самопомощи как досадную блажь чудака-барина.
К тому же полностью освободиться от обслуживающего персонала не представлялось возможным. Для ведения такого огромного хозяйства требовался целый штат обслуживающего персонала – повара, кучера, уборщики, садовники, да те же строители и архитекторы – какие-то усовершенствования происходили постоянно. Избавились, фактически, только от той части персонала, который оказывал (мог бы оказывать) услуги личного характера и, в любом случае, составлял не такой уж и большой процент от всего штата.
Да, с существующей обслугой хозяева здоровались за руку, у нее был нормированный рабочий день и даже выходные. Но то же самое могло быть и у горничной, и у швейцара, и у подавальщика.
Тем не менее, не все так просто. Илья Ефимович со своей супругой, с одной стороны, сильно отстали от времени, а с другой, во многом опередили его. И наш сегодняшний быт – тому явное доказательство. Даже в самых богатых домах сегодня – во всем мире – предпочитают обходиться без прислуги. Сами обслуживают себя за столом, сами водят машины, сами стелят постель. Чрезмерная барственность воспринимается сегодня, за редким исключением, как малоприятное прошлое.
Сословных разделений не осталось. Девушка может днем учиться в институте, а вечером подрабатывать официанткой в кафе, но это не будет означать ее ежедневный переход в лакейское сословие и обратно.
Вертикальные социальные отношения между обслуживающим и обслуживаемым полностью перешли в плоскость правового равенства. Барин сделался клиентом, и общается с горничной, шофером и официантом на равных.
И в торжестве этого постулата есть немалая заслуга Ильи Репина и его принципа самопомощи.
Кстати, его жена, Наталья Борисовна Нордман, тоже опередила свое время, хотя здесь все окончилось трагично. Еще в детстве она увлекалась лепкой и рисованием, а когда вошла в социально активный возраст, стала фотографом, феминисткой и убежденной вегетарианкой. Убежденной настолько, что отрицала возможность использовать не только одежду из шкур животных, но даже их шерсть и пух. В результате в самые лютые зимы она в качестве утеплителя для одежды использовала сено. Это послужило причиной легочного процесса, от которого Наталья Борисовна и скончалась.
Если бы она жила в наши дни, до сена дело б не дошло – существует множество искусственных материалов, прекрасно сохраняющих тепло. Но в 1914 году – год смерти Натальи Борисовны – ничего подобного не было и в помине. А ей надо было жить в соответствии со своими убеждениями уже в то время. Ждать она не могла.
Стол Ильи Репина
Усадьба Репина в Куоккала была названа «Пенаты» в честь древнеримских богов – хранителей домашнего очага, семейного благополучия.
В «Пенатах» придерживались концепции «самопомощи». В прихожей на бамбуковой подставке висел гонг «Там-там», а также плакат с надписью: «Самопомощь. Сами! Снимайте пальто, калоши! Сами! Открывайте дверь в столовую! Сами! Бейте весело крепче в Там-Там. Сами!». Также в доме были развешаны и плакаты с призывами: «Не ждите прислуги, её нет», «Всё делайте сами», «Прислуга – позор человечества». Среда была для художника торжественным днём. К нему съезжались друзья. Горький и Маяковский, Шаляпин и Ершов, Глазунов, Асафьев, Есенин, Бунин, Куприн, Тарханов, Бехтерев, Павлов и многие другие посещали «Пенаты». «Все побывали тут», – вспоминал Репин.
После часа дня он прекращал работу, чистил палитру и надевал праздничный светло-серый костюм. Затем он выходил побродить по саду перед приездом петербургских гостей. В качестве знака, говорящего об открытых дверях, вывешивался специальный флаг.
На обед собирались иногда до 30–40 человек. Обеденный стол, рассчитанный на 20 персон, был заказан Натальей Нордман у финского столяра Пекко Ханекайнена в 1909 году. В соответствии с концепцией «самопомощи» прислуживания за обедом не было и всю еду, тарелки и приборы выставляли на центральный барабан, который вращался за ручки и гость мог таким образом взять любое блюдо. Грязную посуду с приборами складывали в выдвижные ящики в столе. В меню был картофель в разных видах (например, котлеты из картофельной шелухи), рисовые котлеты, бифштекс из клюквы, куропатка из репы, жаркое из морковного зайца, кофе из свеклы, печенье из подорожника с добавлением миндаля и ванили, консервированные фрукты. Курить, по некоторым данным, в столовой было запрещено, но в печку встроили граммофонную трубу, куда можно было выпускать табачный дым. За обедом больше всех говорила хозяйка. Однажды она рассказала о поваренной книге для голодающих – с рецептами блюд из сена и подорожника с добавлением грецких орехов, миндаля и ванили.
О репинских средах петербургская пресса писала больше, чем о его полотнах. Писатель Корней Чуковский так вспоминал знаменитые обеды: «Жена Репина, ярая пропагандистка вегетарианской еды, угощала не только его, но и всех гостей каким-то наваром из трав. Эти-то супы из сена приобрели большую популярность в обывательских массах. Многие приезжали к Репину не сколько для того, чтобы побывать у него в мастерской, сколько для того, чтобы отведать его знаменитое “сено”. Помню как Дорошевич, князь Барятинский и артистка Яворская привезли с собою в “Пенаты” ветчину и тайно от Репина ели её тотчас же после обеда, хотя репинские обеды были обильны и сытны. Такой же газетной сенсацией был и репинский “круглый стол”.
Стол был демократический: его средняя часть вращалась на железном винте, и таким образом каждый без помощи слуг мог достать себе любое блюдо – мочёные яблоки, солёные огурцы, помидоры, баклажаны, варёную картошку, “куропатку из репы” и тому подобную снедь. Так как к Репину каждую среду могли приезжать и князья, и рабочие, и миллионеры, и нищие, он, чтобы не было местничества, предлагал гостям жребий, где кому сидеть за этим круглым столом, и часто бывало, что рядом с Репиным сидел землекоп, а вдали – какой-нибудь знаменитый учёный».
Гости входили в большую столовую под звуки небольшой музыкальной шкатулки. Каждый брал себе хлеб у столика с хлеборезкой. Затем рассаживались по номерам, а кому доставался первый номер, тот становился председателем. В обязанности председателя входило важничать. Он усаживался на деревянный стул с высокой резной спинкой, снимал крышки с кастрюль, стоявших в центральной части стола (кастрюли вынимались из «волшебного сундука»), напоминал о «солнечной энергии», то есть о своевременном наполнении бокалов («соком солнца»). Председатель следил за соблюдением шутливых правил. Если же из гостей кто-то нарушал правило «самопомощи», ему следовало подняться на кафедру, располагавшуюся в углу столовой, и рассказать экспромтом увлекательную историю.
Поэт Давид Бурлюк в своих воспоминаниях 1915 года описывал репинский обед с «каруселью»: «За большой круглый стол село тринадцать или четырнадцать человек…Так как народу было много, то не обходилось без курьёзов: захочет Чуковский солёных рыжиков, вцепится в “карусель”, тянет рыжики к себе, а в это время футуристы мрачно стараются приблизить к себе целую кадушечку кислой капусты, вкусно пересыпанной клюквой и брусникой».
Давид Бурлюк. Фото: общественное достояние
Современники вспоминали, что когда художник приезжал в Петербург к своим друзьям Антокольским, то вкушал хорошо зажаренный бифштекс, прося не рассказывать Наталье Борисовне о «падении». Сама Наталья Борисовна держала для особо доверенных друзей в укромном месте коньяк и бутерброды с ветчиной, о чём просила не сообщать Илье Ефимовичу: «Некоторых гостей, в том числе и меня с Александром Ивановичем, Нордман-Северова приглашала к себе в спальню, – пишет М.К. Куприна-Иорданская. – Здесь у неё, в ночном столике, стояла бутылка коньяку и бутерброды с ветчиной. “Только, пожалуйста, не проболтайтесь Илье Ефимовичу!” – говорила она».
К слову, именно по инициативе Натальи Нордман в «Пенатах» были организованы «Кооперативные собрания». На площади Гомера проводились разные лекции – «от шитья сапогов до астрономических тем». Лекторами были как видные учёные, литераторы, так и ремесленники, прислуга, местные жители. После собраний лекторы и слушатели пили чай и танцевали на поляне под балалайку.
На память после обеда гости уносили с собой листочки меню с правилами и автографами присутствовавших. Одну из карточек с обеденным меню от 10 августа 1911 года можно и сегодня увидеть на столе в Музее-усадьбе И.Е. Репина «Пенаты». Меню в этот день включало картофельный салат, репу в вине, запечённый рис, щи и орехи с грушами.
Гостиная в усадьбе Ильи Ефимовича Репина «Пенаты»
Здесь всегда стоял рояль. Почти ни одна "среда", ни одно собрание гостей в "Пенатах" не проходили без домашнего концерта. Сам Репин очень любил петь. Он не умел играть ни на одном музыкальном инструменте, кроме гитары, и часто настроение свое изливал в песне. В кругу друзей художника было принято петь хором, и, даже в день своего восьмидесятилетия пел друзьям старую украинскую песню.
На стене, слева от рояля, висит ковер ручной работы от певицы А. Н. Молас, вышитый крестом по рисунку архитектора А. Л. Гуна.
Возле рояля на стене висит фотография молодого А. М. Горького с надписью: "Илье Ефимовичу Репину от Горького на память".
Здесь же, в гостиной, хозяйка «Пенатов» Наталия Нордман отвела себе уголок с рабочим столом для занятий. Таким образом, в обычные дни эта комната служила ей кабинетом.
Около рабочего стола Нордман установлен слепок со знаменитой статуи Венеры Милосской, из-за чего гостиную иногда называли «комнатой Венеры».
Работа художника К. К. Первухина "Мостик в Венеции", подарок автора Репину, висит над столиком Нордман
На столике с подлинной шелковой, серой в лиловую полоску скатертью, когда-то купленной в Палестине, стоят фотографии Репина и Нордман.
Слева на стене рисунок-портрет Наталии Борисовны, нарисованный художником во время их поездки в Париж на Всемирную выставку в 1900 году, в пору начала романтических отношений.
Главным украшением Гостиной картины - работы учеников и друзей Репина.
Над роялем - пейзаж одного из верных учеников Репина И. И. Бродского. Во время Великой Отечественной войны этот пейзаж был утрачен, сейчас вместо него - "Лунная ночь" из собрания музея-квартиры И. И. Бродского.
Над входом в кабинет висит портрет его сына, художника Юрия Репина, написанный В. С. Сварогом. Портрет создан в 1915 году, и Репин восторженно отзывался о нем.
Как память о дружбе с группой художников-передвижников сохраняется в музее небольшой натюрморт "Ваза с цветами", на котором поставили свои подписи И. Репин, В. Маковский, И. Прянишников, В. Поленов.
Около больших стенных часов представлена ранняя работа Валентина Серова - ученика Репина. Это этюд, написанный с рыжей охотничьей собаки "Пиратка".
Над дверью, возле лестницы, ведущей в мастерскую, висит портрет Чуковского, исполненный И. Бродским в 1916 году.
В гостиной, справа от двери, возле лестницы в мастерскую, висит небольшой акварельный портрет пожилого рыжебородого мужчины в синем халате. Это квартирный хозяин Репина - архитектор Александр Дмитриевич Петров, у которого он снимал комнату на Малом проспекте Васильевского острова.
Над дверью на зимнюю веранду висит картина "Пейзаж", сына Репина Юрия.
Справа от входа на зимнюю веранду можно видеть работы чугуевских живописцев - первых учителей Репина.
По репинским описаниям были предприняты их розыски. Многие из картин были найдены в Чугуеве и переданы в "Пенаты", где заняли почетное место в гостиной.
Среди них работы чугуевского художника Леонтия Ивановича Персанова: парные портреты супругов Нечитайловых, профиль Якова Логвинова, а также портрет мальчика на берегу реки.
Вверху справа висит двойной портрет майора Куприянова с женой. Исполненый художником И. Н. Шамановым.
Также в гостиной «Пенатов» можно увидеть бюст Наталии Нордман.
Скульптурный портрет своей гражданской жены Репин вылепил в 1902 году в Петербурге. Затем бюст отлили в бронзе и перевезли в «Пенаты».
Читайте также: