На столе стояли уже грибки пирожки скородумки
Обновлено: 13.05.2024
В отличие от Тургенева, который как будто нарочно избегал этой темы в своих произведениях, Гоголь обыгрывает еду своих персонажей и всё, что с ней связано, на протяжении всей поэмы:
Гл. 1-я: «щи с слоеным пирожком», «мозги с горошком», «сосиски с капустой», «пулярка жареная», «огурец соленый», «слоеный сладкий пирожок».
Там же: «День… был заключен порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей…»
Гл. 2-я: «Вы извините, если у нас нет такого обеда, какой на паркетах и в столицах; у нас просто, по русскому обычаю, щи, но от чистого сердца…»
Там же: «Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову с словами: «Вы ничего не кушаете, вы очень мало взяли».
Там же: «…начал… грызть баранью кость, от которой у него обе щеки лоснились жиром…»
Гл. 3-я: «…на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припёками: припёкой с лучком, припёкой с маком, припёкой с творогом, припёкой со сняточками, и нивесть чего не было».
Там же: «Пресный пирог с яйцом!» сказала хозяйка. Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. И в самом деле, пирог сам по себе был вкусен, а после всей возни и проделок со старухой показался еще вкуснее. «А блинков?» сказала хозяйка. В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их в растопленное масло, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой… Настасья Петровна тут же послала Фетинью… принести еще горячих блинков. «У вас, матушка, блинцы очень вкусны», сказал Чичиков, принимаясь за принесенные горячие».
Гл. 4-я: «…господа средней руки… на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол, в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молОками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом…»
Там же (в тот же день, в трактире): «Поросенок есть?» с таким вопросом обратился Чичиков к стоявшей бабе.
«Есть». «С хреном и со сметаною?» «С хреном и со сметаною». «Давай его сюда!»
(Чичиков «докушал» заказанного поросёнка, по свидетельству автора, до последнего куска, и это через пару часов после обильного застолья в имении Коробочки!)
Там же (в тот же день, в имении Ноздрёва, через пару часов после поглощения поросёнка в трактире): «Гости слышали, как он (Ноздрёв) заказывал повару обед; сообразив это, Чичиков, начинавший уже несколько чувствовать аппетит, увидел, что раньше пяти часов они не сядут за стол».
(Да он просто обжора, этот ненасытный Чичиков!)
«Обед, как видно, не составлял у Ноздрева главного в жизни; блюда не играли большой роли… Видно, что повар руководствовался более каким-то вдохновеньем и клал первое, что попадалось под руку: стоял ли возле него перец — он сыпал перец, капуста ли попалась — совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох, словом, катай-валяй, было бы горячо, а вкус какой-нибудь, верно, выдет. Зато Ноздрев налег на вина: еще не подавали супа, он уже налил гостям по большому стакану портвейна…»
Гл. 5-я: «…подошедши к столику, где была закуска, гость и хозяин выпили, как следует, по рюмке водки, закусили, как закусывает вся пространная Россия по городам и деревням, то-есть всякими соленостями и иными возбуждающими благодатями, и потекли все в столовую…»
Там же:
«Щи, моя душа, сегодня очень хороши!» сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подается к щам и состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгом и ножками. «Эдакой няни», продолжал он, обратившись к Чичикову: «вы не будете есть в городе, там вам чорт знает что подадут!» «У губернатора, однако ж, недурен стол», сказал Чичиков. «Да знаете ли, из чего всё это готовится? вы есть не станете, когда узнаете». «Не знаю, как приготовляется, об этом я не могу судить, но свиные котлеты и разварная рыба были превосходны». «Это вам так показалось. Ведь я знаю, что они на рынке покупают. Купит вон тот каналья повар, что выучился у француза, кота, обдерет его, да и подает на стол вместо зайца.
«Фу! какую ты неприятность говоришь!» сказала супруга Собакевича. «А что ж, душенька, так у них делается; я не виноват, так у них у всех делается. Всё, что ни есть ненужного, что Акулька у нас бросает, с позволения сказать, в помойную лохань, они его в суп! да в суп! туда его!» «Ты за столом всегда эдакое расскажешь!» возразила опять супруга Собакевича. «Что ж, душа моя», сказал Собакевич: «если б я сам это делал, но я тебе прямо в глаза скажу, что я гадостей не стану есть. Мне лягушку хоть сахаром облепи, не возьму ее в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа. Возьмите барана», продолжал он, обращаясь к Чичикову: «это бараний бок с кашей! Это не те фрикасе, что делаются на барских кухнях из баранины, какая суток по четыре на рынке валяется! Это всё выдумали доктора немцы да французы; я бы их перевешал за это! Выдумали диэту, лечить голодом! Что у них немецкая жидкокостая натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! Нет, это всё не то, это всё выдумки, это всё. » Здесь Собакевич даже сердито покачал головою. «Толкуют — просвещенье, просвещенье, а это просвещенье — фук! Сказал бы и другое слово, да вот только что за столом неприлично. У меня не так. У меня когда свинина, всю свинью давай на стол; баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует». Собакевич подтвердил это делом: он опрокинул половину бараньего бока к себе на тарелку, съел всё, обгрыз, обсосал до последней косточки».
(Тургеневу не снились подобные описания на грани раблезианских…)
Гл. 6-я. (О Чичикове): «Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только в поросенке…»
В той же главе упоминается вскользь и об ужине Плюшкина, более чем скромном – «щи с кашею».
Задержимся, однако, на коллекционной гиперболе насчёт «лёгкого ужина» Чичикова. Получается, что, в рамках нашего занимательного литературоведения, Ч. за пару дней уговорил, или уписал, двух поросят, до последнего кусочка… о! дас ист фантастишь… хотя нет, это всё-таки по-нашему, по-русски – настоящий барин! Впрочем, прошу прощения, всё же есть повод для немалого удивления: при таком безразмерном аппетите Ч. дамы города N не видели в нём не только «толстого», но даже «полного» мужчину. Не иначе как у того был идеальный желудок? и такой же «обмен веществ»? Но это предположение вряд ли оправданно, ибо Ч. «обильно потел», что свидетельствовало о серьёзном недуге в его нутре и прежде всего с мочевым пузырём, что сводит на «нет» версию об образцовой циркуляции соков в его, с виду здоровом, организме…
Здесь будет уместно более подробно обсудить эту сугубо выразительную деталь о постоянно потевшем Чичикове, тем более что этот факт никем никогда не комментировался. Вспомним, в какой пот вогнала Ч. вздорная Коробочка; после более чем эмоционального разговора с глупой бабой наш «весьма щепетильный» (характеристика Гоголя) герой «чувствовал, что был весь в поту, как в реке: всё, что ни было на нем, начиная от рубашки до чулок, всё было мокро». То бишь взмок до исподнего… «Эк уморила как, проклятая старуха!»
Далее говорится, что Ч. «немного отдохнувши» отпер заветную шкатулку и… начинается подробнейшее описание её замысловатого содержимого. Далее речь о составлении документа, после чего… «Оканчивая писать, он потянул несколько к себе носом воздух и услышал завлекательный запах чего-то горячего в масле». Однако!
Здесь какой-то явный провал в самом содержании текста. Ибо щепетильный Чичиков, после того как «взмок» и его одежда промокла до нитки, должен был, говоря современным языком, как минимум принять душ, приказав через хозяйку подсушить свои шёлковые кальсоны («чулки»>, тем более стесняться он не привык: к примеру, накануне, в том же доме Коробочки «желая получше заснуть, скинул с себя совершенно всё» (!), а поутру, когда проснулся, увидел, что платье, уже высушенное и вычищенное, лежало подле него».
Ещё один довод. Спутник обильного пота – известный запах. Чичиков неоднократно корил Петрушку, слугу своего, за то что тот не проветривает своей каморки и вообще, негодник такой, ложится спать и спит не раздеваясь; отсюда ambre, от которого Ч. «помарщивался и встряхивал головою, приговаривая: ты, брат, чорт тебя знает, потеешь, что ли. Сходил бы ты хоть в баню». Однако же сам, потеющий изрядно, по баням не ходил: всего-то раз в неделю «обтирался влажной губкой»…
Думаю, что обнаруженный здесь секрет кроется в самом авторе, который, по свидетельству современников, «вообще не потел». То есть такая штука, как «гипергидроз» (говоря языком современных терапевтов), ему была вовсе не знакома. Отсюда, наверное, и поверхностное знание об этом досадном недуге. Кстати, отсутствие потоотделения – тоже недуг, и нешуточный, по поводу которого специалисты говорят о серьёзных проблемах со здоровьем на грани жизнеспособности организма.
Разве что в последней, 11-й главе первого тома, приступив наконец к жизненеописанию Чичикова во всех подробностях, повествователь не преминул заметить мимоходом, что с получением достойной должности, «долговременного поста», именно тогда - «тут только и теперь только стал Чичиков выпутываться из-под суровых законов воздержанья и неумолимого своего самоотверженья».
И далее: «Я думаю, приятно будет узнать, что он всякие два дни переменял на себе белье, а летом во время жаров даже и всякой день: всякой сколько-нибудь неприятный запах уже оскорблял его. По этой причине он всякой раз, когда Петрушка приходил раздевать его и скидавать сапоги, клал себе в нос гвоздичку…»
Да уж, «щекотливее» чичиковской натуры и не придумать при всём желании, если, конечно, не падать ниц в беспамятстве перед гением гоголевским)
Вернёмся, однако, к нашим белугам с осетрАми.
Гл. 7-я: «…появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, это всё было со стороны рыбного ряда. Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия кухни: пирог с головизною, куда вошли хрящ и щеки 9-пудового осетра, другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы».
(Да уж, повторюсь, в прозе Тургенева такую роскошь и такое воистину русское раздолье для «желудка господина средней руки» даже трудно представить…)
Там же: «Гости, выпивши по рюмке водки. приступили со всех сторон с вилками к столу и стали обнаруживать, как говорится, каждый свой характер и склонности, налегая кто на икру, кто на семгу, кто на сыр. Собакевич, оставив без всякого внимания все эти мелочи, пристроился к осетру, и покамест те пили, разговаривали и ели, он в четверть часа с небольшим доехал его всего…»
Там же: «калачи и кренделя из заварного теста»; «пирог-курник и пирог- рассольник…».
Гл. 9-я: «. все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи, с двух-аршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками…»
Гл. 10-я (О капитане Копейкине): «…приютился в Ревельском трактире, за рубль в сутки; обед — щи, кусок битой говядины. »
Там же: «Зашел в Палкинский трактир выпить рюмку водки, пообедал в «Лондоне», приказал подать себе котлетку с каперсами, пулярку спросил с разными финтерлеями…».
Там же: «То бывало едал щи, говядины кусок; а теперь в лавочке возьмет какую-нибудь селедку или огурец соленый да хлеба на два гроша, — словом, голодает бедняга, а между тем аппетит, просто, волчий. Проходит мимо эдакого какого-нибудь ресторана — повар там, можете себе представить, иностранец, француз эдакой с открытой физиогномией… (…) котлетки с трюфелями, — словом, рассупе деликатес такой, что, просто, себя, то-есть, съел бы от аппетита. Пройдет ли мимо Милютинских лавок: там из окна выглядывает, в некотором роде, семга эдакая, вишенки по пяти рублей штучка, арбуз-громадище… словом, на всяком шагу соблазн такой, слюнки текут…»
Там же: «Сегодня за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что уж начинается в желудке возня».
«…невыносимый аппетит в желудке (у Чичикова, конечно)…».
На этом, господа, позвольте завершить цитирование гоголевского menu, а ежели отдельные фрагменты сего, украшенного цитатами обзора кого-то не на шутку вдохновили, то дай ему бог чичиковского аппетита в потреблении тех съестных запасов, кои имеются в его распоряжении.
*Здесь и далее цитаты из «Мёртвых душ» воспроизводятся по академическому ПСС Н.В.Гоголя (1951 г., том VI).
Читала на голодный желудок.
Боже мой, каким Чичиков был обжорой.
Поделился бы кусочком форели.
Шанежки с картошкой из Николая Гоголя
Вы знаете, какое русское классическое произведение Андрей Белый назвал «Жратвиадой»? Поэму «Мертвые души» Николая Гоголя. Главный герой Чичиков путешествует по Руси и с удовольствием угощается у всех помещиков и в харчевнях. На голодный желудок читать это произведение абсолютно невозможно.
Сычуг, сомовий плес и няня
«Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол положи ты мне щёки осётра да визигу, в другой запусти гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да ещё, знаешь, там эдакого… Да чтобы с одного боку она, понимаешь, зарумянилась бы, а с другого пусти её полегче. Да исподку, исподку-то понимаешь, пропеки её так, чтобы рассыпалась, чтобы всю её проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал во рту – как снег бы растаяла…».
В поэме можно встретить блюда русской кухни, которые, к сожалению, не встретить в современном меню.
«Да сделай ты мне свиной сычуг. Положи в серёдку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. Да чтобы к осетру обкладка, гарнир-то, гарнир-то чтобы был побогаче! Обложи его раками, да поджаренной маленькой рыбкой, да проложи фаршецом из снеточков, да подбавь мелкой сечки, хренку, да груздочков, да репушки, да морковки, да бобков, да нет ли ещё там какого коренья?»
«– Щи, моя душа, сегодня очень хороши! – сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подаётся к щам и состоит из бараньего желудка, начинённого гречневой кашей, мозгом и ножками. – Эдакой няни, – продолжал он, обратившись к Чичикову, – вы не будете есть в городе, там вам чёрт знает что подадут!»
Между обильными гастрономическими описаниями Гоголь иронизирует:
«Автор должен признаться, что весьма завидует аппетиту и желудку такого рода людей.
. Как ни в чём не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плёсом, так что вчуже пронимает аппетит, – вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба!»
Шанишки с картошкой
Один из самых вкусных обедов Чичикова ждал у зажиточной помещицы Коробочки.
"Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками, и невесть чего не было.
- Пресный пирог с яйцом! - сказала хозяйка.
Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом, и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. И в самом деле, пирог сам по себе был вкусен, а после всей возни и проделок со старухой показался еще вкуснее.
- А блинков? - сказала хозяйка.
В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их в растопленное масло, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой. Повторивши это раза три, он попросил хозяйку приказать заложить его бричку. Настасья Петровна тут же послала Фетинью, приказавши в то же время принести еще горячих блинов.
- У вас, матушка, блинцы очень вкусны, - сказал Чичиков, принимаясь за принесенные горячие.
- Да у меня-то их хорошо пекут, - сказала хозяйка, - да вот беда: урожай плох, мука уж такая неважная».
Сегодня мы приготовим шанишки с картошкой. Это блюдо вместе с названием пришло от финно-угоров. Чаще всего шаньги делаются из дрожжевого теста. Начинка всегда несладкая - сметана с яйцом, гречневая каша с яйцом и творогом, творог с зеленым луком.
Кроме того, по словам знатока русской кухни Вильяма Похлебкина, шанишки в отличие от ватрушек не наполняются начинкой, а лишь смазываются ею.
Для теста нам понадобится: 600 г муки, 2 ч.л. сухих дрожжей, 1 стакан молока, 2 яйца, 2 ст.л. сливочного масла, 2 ч.л. сахара, 1 ч.л. соли.
Для начинки: 2 кг картофеля, 2 белка (желтки оставить для смазывания), 1,5 стакана молока, луковица, 2 ст.л. сливочного масла, соль.
Мертвые души
Конечно же, конечно, я эту книгу читала, и не только в школе. Но вот клуб «Читаем классику вместе» выбрал ее для обсуждения – и я не удержалась, еще раз с удовольствием пробежалась глазами по достаточно знакомому тексту, снова подмечая гоголевские художественные находки, его неподражаемый юмор, зачастую переходящий в горький смех, в котором слышны «незримые, неведомые миру слёзы».
Об этой книге я могу говорить бесконечно. Но не буду писать ни о гоголевском замысле, ориентированном на составные части «Божественной комедии» Данте – «Ад», «Чистилище» и «Рай», ни о помещиках, ни о чиновниках. Это всё достаточно известно. Отмечу лишь подаренный литературе Гоголем приём, основанный на необыкновенном внимании к деталям, вещному миру, способному очень точно охарактеризовать владельцев всех этих…
29 июля 2022 г. 17:37
Этот роман в своё время был культовым. Говорить о нем можно долго и всё равно будет мало В романе очень необычный главный герой. С одной стороны - у него трезвый и здравый взгляд на жизнь. Сидеть на уроке и не съесть свою булочку, а продать её одноклассникам. Это такая характерная черта, которая о многом говорит. С другой стороны иногда Гоголь доверяет свои мысли , суждения и взгляды именно Чичикову Многие персонажи – уникальны, они даже породили целые явления : маниловщина, ноздрёвщина… Череду помещиков, которые проходят перед нами, также невозможно мазать только чёрной краской. Например, та же Коробочка глубоко верующая личность , знающая своё хозяйство и не издевающаяся над своими крепостными. С Ноздрёвым никто не может справится - такой типичный самодур, враль, забияка… Зато…
Чудаков Лев (LevChudakov) Чудаков Лев написал рецензию
1 сентября 2022 г. 20:16
4 Рецензия на "Мëртвые души"
В «Мертвых душах» показана правдивая картина жизни России второй половины XIX века. Наравне с прекрасной природой, живописными деревнями, на фоне простора и свободы показаны алчность, скупость и неисчезающее желание наживы. Произвол помещиков, бесправие крестьян, бюрократия и безответственность — всё это изображено в тексте произведения, как в зеркале. Между тем, Гоголь верит в светлое будущее. Ведь недаром второй том был задуман как «нравственное очищение Чичикова». Именно в этом произведении наиболее отчётливо заметна гоголевская манера отражения действительности.
10 сентября 2022 г. 19:50
Не первый раз читаю это произведение, но с каждым прочтением открываю новые детали, ожидая встречи с уже известными персонажами, зная общую картину событий. Кому-то эта поэма кажется скучной, но здесь есть над чем посмеяться, из-за чего погрустить, о чем задуматься. Герои как живые предстают перед читателем, неповторимые, уникальные, но все же типичные. Вот делец Чичиков, авантюрист, выдумщик, великий обманщик, человек с двойным дном, каких и сейчас довольно много. Он проворачивает небывалую аферу, при этом втягивая в это наивного, доверчивого, «сладкого» Манилова, проводящего свою жизнь в бесконечных мечтах; скупую, хозяйственную Коробочку; настоящего медведя Собакевича; скандалиста Нозрева; и наконец совершенно деградировавшего Плюшкина, в прошлом зажиточного помещика. Чичиков…
lina_sharkova lina_sharkova написала рецензию
30 апреля 2022 г. 23:45
3 Лирическое отступление
Очень мне нравится, как Николай Васильевич общается с читателями. Всегда приятны эти лирические отступления автора с обращением к читателю или просто рассуждением о чем-либо. Иногда это очень помогает, так как слог у книги не самый простой, и иногда чтение идёт очень туго. Так же для меня не самым приятным были довольно большие описания чего-либо. Когда на тебя вываливается туча информации о каком-либо месте или предмете, все детали сразу уловить трудно, но благодаря детальному описанию все места и вещи представляются очень четко.
Само произведение у меня вызвало смешанные эмоции. В каких-то метсах мне очень даже понравилась линия повествования, а каких-то не очень.
Но кроме всего прочего хорошее впечатление на меня произвели диалоги. Они ощущались "живыми", очень четко передавая характер…
Ирина Петренко (PetrenkoIrina) Ирина Петренко написал(а) рецензию
23 августа 2022 г. 20:57
5 Спойлер Рецензия на книгу Н.В. Гоголя "Мертвые души"
Мертвые Души - сатира или же лирическая поэма 19-го века, раскрывающая в своих героях все большую утрату человеческих чувств, омертвение их душ.
Павел Иванович Чичиков - знающий себе цену человек, который готов пойти на любой обман, только бы быть в "дамках". Для него власть и звание главное в жизни. Стоит отметить, что человек он экономный и всегда будет торговаться за какой-либо товар, в частности, мертвых душ.
В поэме ( хотя нельзя точно сказать, лирическая поэма это или сатира ), переплетаются три сюжетные линии: 1) Приключения Чичикова 2)Жизнеописание помещиков. 3) Деятельность городских чиновников.
Чичиков покупает мертвые души, которые пока что числятся живыми, у разных помещиков. Помещики, как и читатель, не подозревают, зачем Павел Иванович Чичиков покупает мертвые души. Во время…
Аркадий Аверченко — Урок литературы: Рассказ
Новый учитель вошел в класс и, ласково поклонившись ученикам, сказал:
— Здравствуйте, товарищ учитель!
— А черт его знает!
— То есть, как это так?!
— А так. Что мы, за хвост будем ловить всякого, кто не пришел?
— Ну вот, например, Евдокимова Андрея нет, Перешло хина Егора…
— Что ж они… заболели?
— Евдокимов пошел на Сенную, батькин галстук и манжеты загонять, а Переплюхин женится нынче.
— Как женится? Вы шутите!
— Один такой шутил, — так его на мушку взяли.
— Но все-таки! Мальчишке четырнадцать лет, и в такие годы связывать себя на всю жизнь…
— Бросьте, товарищ, волноваться: печёнка лопнет. Кой там черт на всю жизнь! Он обещал мне через неделю с ней развестись. Он, товарищ учитель, из-за интересу женится. По расчету: у невесты есть полфунта жиров и две банки сгущенного молока. Отберет, слопает и разведется.
Новый учитель вздохнул, свеся голову, и сказал:
— Итак, займемся мы сейчас…
Дятлов Степан подошел к нему с таинственным видом и шепнул:
— Отпустите меня сейчас — я вам раза нюхнуть дам…
— С ума ты сошел! Что это значит «нюхнуть»?
— Пошел на место, скверный мальчишка. Если тебе нужно по делу, я тебя и так отпущу. А подкупать меня этой дрянью.
— Да мне по делу и нужно: одно свиданьице. То есть такая девчонка, товарищ учитель, — огонь! Препикантное созданье. Хотите, потом познакомлю?
— Пошел вон на место!
— Ну, последний разговор: три понюшки хотите? Да другой бы зубами уцепился…
— Садись. Итак, господа, сейчас мы займемся Гоголем…
— Гоголь-моголь! Неужто устроите? Вот это по-товарищески!
Взоры алчно засверкали, языки облизнули губы и все сдвинулись ближе.
— Гоголь! Это писатель такой.
Взоры у всех потухли, и руки вяло опустились.
— Подумаешь, важное кушанье. Знал бы, сразу дёру дал!
— Итак, Гоголь: «Мертвые души».
— Ловко! Кто ж это их угробил?
— Никто. Это умершие крестьяне…
— Так-с. Разрешили, значит, продовольственный вопросец. Ну, жарьте дальше.
— «В ворота гостиницы губернского города N въехала довольно красивая рессорная бричка, в какой ездят…»
— Комиссары, — подсказал Дятлов.
— Ничего не комиссары, — усмехнулся учитель. — Это был помещик Чичиков.
— Агент Антанты, — догадался кто-то сзади.
— «Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности…»
— Понимаем-с. Губчека помещалась!
— При чем тут — Губчека? — нетерпеливо поморщился учитель… — «За Чичиковым внесли его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи… («Миллионов десять стоит!» — вздохнул кто-то сзади). Вслед за чемоданом внесен был ларчик красного дерева, сапожные колодки… («Знаем мы, для чего эти колодки! При допросах пальцы завинчивают…»)… и завернутая в синюю бумагу жареная курица».
Все вдруг зашевелились…
— Как. Как. Прочтите еще раз это место:
— «Завернутая в синюю бумагу жареная курица…»
— Вот буржуй анафемский!
— Хоть бы ножку одну сковырнуть…
Учитель перешел на описание внутренности общей залы, и все опять потухли. Опущенные скучающие головы поднялись только при магических словах: «Чичиков велел подать себе обед».
— Как обед!! Какой обед? Ведь у него же жареная курица была?!
— «Покамест ему подавали разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи со слоеным пирожком, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок…»
— Да неужто ж не лопнул.
— Стой, товарищ! Посчитаем, сколько такой обед должен стоить. Клади на щи с пирожком — пятьсот тысяч, мозги — восемьсот тысяч…
— Это, может, твои мозги! Где ты жареные мозги с горошком и хлебом за восемьсот тысяч найдешь? Тут миллионов на шесть будет.
— То, что Чичиков ел в трактире, — вздор! А вот послушайте, чем его угостила Коробочка. «Прошу покорно закусить», — сказала хозяйка. Чичиков оглянулся и увидел, что на столе стояли уже грибки, пирожки, скородумки, шанишки, пряглы, блины, лепешки со всякими припеками: припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой с сняточками, и невесть чего не было…» «Пресный пирог с яйцами», — сказала хозяйка. Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. — «А блинов?» — сказала хозяйка. Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнув их в растопленное масло, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой…»
— Тьфу-ты, черт! — сплюнул кто-то. — А где он еще обедал?
— Дело не в этом. Я вам лучше прочту гениальное описание характера как самого Чичикова, так и его слуг.
— Нет, к черту! Это мимо.
— Ну, описание Собакевича… хотите? Замечательно выпукло. Будто изваян резцом гениального скульп…
— А он у него обедал?
— Что! Ну-ка что? Чего обедал?
— «Щи, моя душа, сегодня очень хороши, — сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подается к щам и состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгом и ножками.
— Возьмите барана! — сказал Собакевич, обращаясь к Чичикову: — это бараний бок с кашей. У меня, когда свинина, всю свинью давай на стол; баранина, — всего барана тащи; гусь, — всего гуся». За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была больше тарелки; потом индюк ростом с теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем. »
— Брехня! — простонал сзади страдальческий голос.
— Брехня? — обиделся учитель. — Нет-с, господа, Гоголь не врет! Вы возьмите, как он правдиво описывает характер Плюшкина…
— А у него обедал?
— Ну, знаете, у Плюшкина не пообедаешь…
— К черту тогда Плюшкина!
— У кого еще обедал?
— У Манилова, у Петуха обедал, завтракал у полицмейстера… Вы послушайте, как прекрасно описан тип полицмейстера…
— К черту тип! Что он там завтракал?
— «Появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросоленная, селедки, севрюжки, сыр, копченые языки и балыки, — это было все со стороны рыбного ряда. Потом появились изделия хозяйкиной кухни: пирог с головизной, куда вошли хрящ и щеки девятипудового осетра; другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы».
— Брехня!! — возопил Кустиков Семен, заткнув уши и мотая головой. — Не может этого быть!
Учитель задумчиво и сочувственно оглядел свою паству. Вздохнул:
— А почему теперь нет? Ну, скажите! Ну? Почему?
— Теперь нет потому, что нынешний коммунистический строй, разорив и разрушив экономическую жизнь страны и уничтожив священное право собственности, убил охоту к труду и…
Дятлов Степан вдруг вскочил и торопливо крикнул:
— Который час? Учитель вынул часы.
— Ах, какие красивые! Можно посмотреть? Дятлов Степан подошел, наклонился к жилету учителя, будто рассматривая часы, и шепнул:
— О том, что вы говорите, — после доскажете. При Цибикове и Вацетисе нельзя.
— Они легавые. В «ве-че-ка» служат. В момент засыпетесь…
Учитель снова обвел взглядом худые лица с горящими глазами, в последний раз вздохнул и, ни слова не говоря, забрав своего Гоголя, вышел.
На столе стояли уже грибки пирожки скородумки
В ворота гостиницы губернского города nn въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. Этим разговор и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой.
Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галдарее показывать ниспосланный ему Богом покой. Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего. Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выщекатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками. В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою.
Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге. Чемодан внесли кучер Селифан, низенький человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет тридцати, в просторном подержанном сюртуке, как видно с барского плеча, малый немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом. Вслед за чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева с штучными выкладками из карельской березы, сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная курица. Когда все это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом. В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.
Читайте также: