Кто автор свеча горела на столе свеча горела
Обновлено: 16.05.2024
«Зимняя ночь» Бориса Пастернака — одно из самых узнаваемых произведений русской поэзии. И этому стихотворению в прошлом месяце исполнилось 75 лет!
Точная дата написания — под вопросом, самый ранний черновик датирован декабрём 1946 года. По воспоминаниям спутницы Пастернака Ольги Ивинской, декабрьским вечером они ехали в гости к пианистке Марии Юдиной на читку глав из романа «Доктор Живаго», но из-за метели не могли найти нужный дом, пока не увидели в его окне огонь свечи. А утром поэт сказал Ивинской, что написал стихотворение «Зимняя ночь». Правда, автор биографии поэта Е.Пастернак утверждал, что вечер у Юдиной состоялся 6 февраля 1947 года, когда «Зимняя ночь» уже была готова. Впрочем, это не так уж и важно, главное, что стихи получились потрясающие!
«Зимняя ночь» впервые была опубликована в 1958 году, в Милане — как часть романа «Доктор Живаго» (за десять лет до этого стихотворение напечатали в сборнике «Избранное», но под влиянием Союза писателей весь тираж был уничтожен). В этом романе «Зимняя ночь» — центральное стихотворение из всего, что написал главный герой, Юрий Живаго, а горящая свеча — символ произведения. И даже сам роман мог называться «Свеча горела» — Пастернак обдумывал этот вариант…
За 75 лет «Зимнюю ночь» неоднократно превращали в песню, причём стили исполнения были довольно разными. Песни окончательно закрепили «культовость» стихотворения. Вот их мы и будем рассматривать в данной публикации.
Александр Градский
Вариант Александра Градского — самый необычный, из разряда «не для всех». Музыку к «Зимней ночи» он написал в 1978 году, и поначалу исполнял песню под гитару. Несколькими годами позже Градский включил её в альбом «Флейта и рояль. Вокальная сюита на стихи В.Маяковского и Б.Пастернака» (записан в 1983, выпущен в 1988).
Нани Брегвадзе
Оскар Фельцман, известнейший советский композитор («Огромное небо», «За полчаса до весны» и ещё множество популярных песен) написал свой вариант музыки специально под Нани Брегвадзе. Позже певица рассказала любопытную историю о своём первоначальном восприятии этого стихотворения.
Я не всегда в полной мере понимала то, о чём пою. Вот, например, Оскар Фельцман написал для меня музыку на стихи Пастернака «Свеча горела», а я не поняла их. Думала, что подразумевается что-то политическое. Только с возрастом и опытом осознала, что это же . кс.
Алла Иошпе и Стахан Рахимов
Александр Подболотов
Честно признаюсь, что Александра Подболотова я ранее не слышал. Во время работы над этой публикацией при изучении комментариев мне неоднократно попадались рекомендации обратить внимание и на его версию, что я и сделал. Тенор у Подколотова очень красивый, сама песня получилась в цыганском стиле.
Ирина Сказина
Украинская певица Ирина Сказина российскому слушателю мало знакома. Но её песню «Свеча горела» (музыка Игоря Печерского), записанную в 90-е годы, стоит послушать! На мой взгляд, который я никому не навязываю, у Сказиной — самое лучшее исполнение. Именно так я и чувствую строки этого стихотворения.
Конечно же, восприятие — дело личное, и только сам автор мог бы сказать, какая версия ему больше нравится. Может, он вообще не хотел бы превращать эти стихи в песню…
Николай Носков
У Николая Носкова — тоже очень удачный вариант. Музыку написал А.Бальчев, песня вошла в альбом «Дышу тишиной» (2000).
Пожалуй, у Сказиной лучшая женская версия, а у Носкова — лучшая мужская. Мелодии у них имеют некоторое сходство. Но Николай вкладывает «Зимнюю ночь» более глубокий смысл. Здесь уже не просто лирика, здесь стихи воспринимаются не отдельно, а как часть романа, и чувствуется драма как Юрия Живаго, так и самого Пастернака.
Алла Пугачёва
Самый знаменитый вариант — конечно же, у Аллы Борисовны Пугачёвой. Её «Свеча горела» вошла в альбом «Речной трамвайчик» (2001) и активно ротировалась на радио и ТВ.
Что касается музыки, написанной самой Пугачёвой, то сама мелодия вышла красивая — композиторский дар у Аллы Борисовны, безусловно, есть. По поводу исполнения… Каждый чувствует стихи по-своему, видимо, Примадонна посчитала, что таинственность и интим «Зимней ночи» лучше всего передать переходом на крик и дикими завываниями в финале…
Александр Градский о песне Пугачёвой неоднократно довольно резко высказывался:
Однажды я сказал, что Алла Пугачева сделала глупость, спев песню «Свеча» на стихи Пастернака. Я спел ее за 20 лет до нее, эта вещь была для меня находкой. У нее же получился какой-то кабацкий вариант. Я сказал, что это глупость.
А в Интернете написали, что Градский назвал Пугачеву дурой. Она обиделась ужасно… Вот и не знаешь, чем наше слово отзовется. Говорят, сейчас Леонтьев тоже спел эту песню. Слава Богу, я не слышал! А то и с Валерой поссорился бы.
Валерий Леонтьев
Не знаю, послушал ли всё-таки Градский версию Валерия Леонтьева (музыка В.Евзерова). Если бы ознакомился, оценку бы, наверное, дал ещё более резкую.
Да простят меня поклонники Леонтьева, но эта версия — самая неудачная из всех, которые я слышал. На мой личный взгляд, дискотечный ритм никак не вяжется с этими стихами, музыка примитивная. Зачем убрали первую строчку «Мело, мело по всей земле, во все пределы»?
И редакторы телеверсии концерта, с которого представлена следующая видеозапись, тоже показали своё «бережное» отношение к классике, обозначив автора ПОстернак. Наверное, решили, что фамилия произошла от слова «постер»…
Я перечислил самые известные версии — их на самом деле больше.
А какие нравятся вам?
Майк Гелприн — Свеча горела: Рассказ
Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.
— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло сердце, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.
— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?
— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.
«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.
— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?
— Я, собственно… — собеседник замялся.
— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…
— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.
— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.
— Говорите, я запомню.
В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.
— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?
Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.
Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.
В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.
«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.
Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
— Нигде? — спросил Максим тихо.
— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
— Да, продолжайте, пожалуйста.
— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.
— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
— У вас есть дети?
— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.
Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…
— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.
— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?
Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.
— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.
— Литература — это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.
Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.
— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.
«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».
Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…
— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.
— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.
День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.
Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.
Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.
Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый.
Классика, беллетристика, фантастика, детектив.
Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.
Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.
— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.
Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?
Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.
— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.
— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.
— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.
— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?
— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.
— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?
Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.
«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».
Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.
Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.
Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.
Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.
Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.
— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.
— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?
— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.
— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…
— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.
Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.
— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.
— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?
"Свеча горела на столе. " Это одно из стихотворений Б.Пастернака. Кому он его посвятил?
В стихотворении "Зимняя ночь" воедино слились мгновение и вечность,человек и Вселенная, заставляя гореть пламя свчи,как символ жизни и надежды. Им завершается поэтический цикл романа "Доктор Живаго". А посвящено оно ОЛЬГЕ ИВИНСКОЙ. Было написно под впечатлением встречи - свидания поэта с любимой женщиной на его даче в Переделкино,где они поняли,что не могут жить друг без друга.
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Ольга Всеволодовна Ивинская — сотрудница редакции журнала «Новый мир» стала последней, закатной любовью писателя, его музой. Они встретились зимой 1945 года, когда Пастернак начал работу над романом «Доктор Живаго». Ему было тогда 56, ей — 34 года. Она вдова, мать двоих детей. Сначала отношения их носили только дружеский характер, а позже появились глубокие чувства. Тем не менее, он не смог уйти из семьи и оставить жену, к которой питал глубокую привязанность.
14 лет их отношений были наполнены испытаниями: окружающие были возмущены коварством и подлостью Ивинской, требуя прекратить порочные отношения. А Пастернак не мыслил жизни без Ольги.
В 1949 году грянула беда — Ивинская была арестована по подозрению в подготовке побега Пастернака за границу. Женщина была приговорена к 4 годам лагерей. В течение всего срока заключения Борис Пастернак обращался в разные инстанции с просьбой освободить любимую, помогал и поддерживал детей Ольги.
После своего освобождения в 1953 году Ивинская вернулась к Пастернаку, любовь которого стала ещё сильней, а чувства еще более глубокими.
В 1955 году закончилась работа над романом «Доктор Живаго». Опубликованный в 1957 году в Италии роман через год был удостоен Нобелевской премии и начались гонения на писателя.
Несколько лет он вынужден был прожить в Переделкино безвыездно, но когда изредка выезжал оттуда, то обязательно отправлял Ольге чрезвычайно трогательные письма.
В мае 1960 года состоялась их последняя встреча, через несколько дней у писателя случился инфаркт, а вскоре был обнаружен рак лёгких.30 мая 1960 года писатель ушёл из жизни.
Ольга тяжело переживала смерть любимого человека. От неё отвернулись друзья и знакомые, и в её адрес посылалось множество лживых обвинений.Но самое страшное было впереди.
Летом 1960 года Ивинская вновь была арестована. Её обвинили в контрабанде. Поводом стали гонорары из-за границы за роман «Доктор Живаго». Ольгу Всеволодовну приговорили к восьми годам лагерей. Туда же отправили и её дочь Ирину. Женщина освободилась четыре года спустя, а реабилитирована была в 1988 году.
Умерла Ольга Всеволодовна Ивинская 8 сентября 1995 года.
Такова история создания этого проникновенного стихотворения.
Борис Пастернак — Зимняя ночь (Свеча горела на столе): Стих
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Анализ стихотворения «Зимняя ночь» Пастернака
В наше время Б. Пастернак считается одним из талантливейших русских поэтов. Признание на родине пришло к нему уже после смерти. После публикации на Западе романа «Доктор Живаго» творчество Пастернака в СССР находилось под запретом. В своем самом известном произведении писатель уделил большую часть поэзии, являющейся плодом творчества главного героя. Эта философская и любовная лирика становится органической частью романа, объясняющей и связывающей различные части. В этой лирике одним из центральных стихотворений является «Зимняя ночь». Впоследствии оно выходило и в качестве самостоятельного произведения. Точная дата написания неизвестна, так как над всем романом писатель работал около десяти лет.
Центральный образ стихотворения – горящая свеча, символизирующая спасительный огонек среди окружающего мрака. Она способна отогреть и успокоить измученную душу. Этим образом проникнут и весь роман в целом. Свеча становится для влюбленных центром мироздания, который притянул их к себе и дал пристанище посреди «снежной мглы». Любовные отношения намечены лишь несколькими броскими штрихами: «скрещенья рук», «скрещенья ног», «жар соблазна». Они не так важны в общефилософском смысле. Гораздо важнее «судьбы скрещенье», т. е. соединение вокруг животворящего истинного источника света двух одиноких сердец.
В контексте романа образ свечи символизирует человеческую жизнь, а окружающая непогода – неминуемую смерть. Трепещущий огонек легко погасить неосторожным движением, это напоминает человеку, что смерть может прийти внезапно в самый неожиданный момент. С другой стороны, пламя свечи неизмеримо слабее жесткой вьюги, но продолжает свою неравную борьбу. Философский смысл этой символической схватки – человек никогда не должен сдаваться и использовать отведенное ему время до конца.
Пастернак использует в стихотворении разнообразные выразительные средства. Несколько раз повторяется рефрен «свеча горела», подчеркивающий значимость образа. Эпитеты применяются в основном в описании февральской непогоды: «снежной», «седой и белой». Практически все, что окружает главных героев, наделяется человеческими чертами через олицетворения («метель лепила», «ложились тени»). Очень выразительны используемые сравнения: «как мошкара», «воск слезами», «как ангел».
Стихотворение стало очень популярным на постсоветском пространстве. Его слова были положены на музыку.
«Мело, мело по всей земле». Три зимних песни на стихи Бориса Пастернака
казалось бы, совсем не новогодняя песня. Но у нашего человека она давно и прочно ассоциируется с праздником, поэтические строчки классика советской литературы, лауреата Нобелевской премии Бориса Леонидовича Пастернака регулярно звучат в последний день года, когда по телевизору в очередной раз показывают «Иронию судьбы» режиссера Эльдара Рязанова. На стихи Бориса Пастернака разными композиторами было написано немало знаменитых песен. В поэзии Пастернак часто обращался к образам холодного времени года – зимы. В преддверии Нового года я решил вспомнить эту, и ещё две композиции, восходящие к поэтическому наследию Бориса Леонидовича и посвященные зимней, снежной теме. К Новому году и друг к другу эти песни, на первый взгляд, не имеют никакого отношения, они очень разные. Но их объединяет не только поэзия Пастернака и образы снега и зимы, но и люди, причастные к их созданию. Авторы двух других композиций имеют непосредственное отношение к музыкальному сопровождению фильма «Ирония судьбы или с легким паром». Они там пели.
Песня из к.ф. «Ирония судьбы или с легким паром».
Музыку к фильму «Ирония судьбы или с легким паром!» написал Микаэл Таривердиев. Его приглашению в этот фильм способствовала знаменитая песня про вагончики, которые отправляются на Тихорецкую, написанная задолго до «Иронии». Рязанов, услышав это произведение, хотел использовать его в фильме, но не знал автора. А когда при случайной встрече выяснилось, что её написал Микаэл Леонович, режиссер предложил ему поучаствовать в написании музыки к фильму. Интересную историю этой композиции я уже однажды рассказывал.
В фильмах Рязанова песни на стихи известных авторов звучали неоднократно. Таривердиев с поэтической классикой также много работал, видную часть его творческого наследия составляют вокальные циклы на стихи классических поэтов. В каком-то смысле композитор и режиссер «нашли друг друга». За основу песен к фильму «Ирония судьбы» были взяты поэтические тексты Евгения Евтушенко, Бориса Пастернака, Бэллы Ахмадуллиной, Марины Цветаевой. Стихи подобрал Эльдар Рязанов, по его замыслу музыкальные композиции на них должны были написать разные композиторы, но после того, как сценарий и тексты оказались у Таривердиева, и он представил свои музыкальные версии, необходимость привлекать других авторов отпала. Песни были гармонично интегрированы в сценарий картины.
Песня «Никого не будет в доме» звучит в начале хронометража, эта первая песня, исполняемая в кадре (не считая «Со мною вот, что происходит» на стихи Евтушенко, звучащей на стартовых титрах после «марша многоэтажек»). По сюжету композицию для своей невесты в московской квартире поёт главный герой – Женя Лукашин. Эту роль исполнил замечательный актер Андрей Васильевич Мягков, которого забрал уходящий 2021 год. Народного артиста СССР не стало в феврале. В его огромном и разноплановом кинематографическом наследии роль в новогодней нетленке Эльдара Рязанова оказалась одной из самых известных.
Андрей Мягков умел неплохо петь, исполнял песни для кино, выступал на творческих вечерах. Его пение советский кинозритель слышал в фильме того же Эльдара Рязанова «Служебный роман», который снимался после «Иронии», и роль в этом фильме станет не менее яркой и узнаваемой в фильмографии Мягкова.
Казалось бы, для врача, который «не очень хорошо поёт, но любит петь» актерского вокала Андрея Васильевича вполне могло бы хватить, но в данном случае было принято другое решение. Женя Лукашин поёт голосом барда Сергея Никитина, который немало работал в кино как композитор, а в данном случае выступил только в исполнительской роли.
После картины Сергей Яковлевич взял эту композицию в свой репертуар, нередко пел её уже от собственного лица, без привязки к образу Лукашина.
На одном из своих недавних концертов, в ноябре 2021 года Никитин рассказывал, что поучаствовать в фильме в качестве певца его пригласил Таривердиев в 1974 году. С Рязановым он познакомился уже в процессе съемок, знакомство переросло в многолетнюю дружбу. Сергей Яковлевич называет этот эпизод своей творческой биографии «большой удачей».
Стихотворение, ставшее стараниями Таривердиева, Рязанова и Никитина знаменитой песней, вышло из-под пера Бориса Пастернака в 1931 году. Литературоведы и биографы Пастернака связывают его с личной историей автора. Это был драматический период в жизни поэта. Принято считать, что это произведение обращено к Зинаиде Нейгауз, которая вскоре, в 1932, станет его женой, и отражает чувства и состояние поэта в драматический период развития их отношений, когда сам поэт ещё был женат на другой. Есть версия, что адресатом этого стихотворения является первая супруга Евгения Лурье. Не будем погружаться в обстоятельства личной жизни поэта и в литературоведческие дебри анализа содержания. Об этом написано достаточно много на энциклопедических и профильных ресурсах, биографических и литературоведческих порталах и изданиях, в учебных пособиях, существует несколько трактовок этого стихотворения. Оно было опубликовано в сборнике «Втрое рождение» 1932 г.
Песенный текст немного отличается от оригинального стихотворного произведения Бориса Леонидовича. Первое, заглавное четверостишие повторяется в конце ещё раз, при этом в песне отсутствует один из катренов:
Почему эти строки были вырезаны? Они отражают жестокую реальность 1930-х в СССР. Четверостишье совсем не подходило для новогодней комедийной картины, а песня в данном случае призвана иллюстрировать историю Жени Лукашина, разворачивающуюся в реалиях 70-х, а не 30-х гг. Вероятно, чтобы песня органично вписалась в пространство фильма, это четверостишие убрали.
Классические литературные образцы нередко подвергаются некоторым изменениям, становясь песенным текстом, это нормальная практика, тем более, когда речь идет о кино-песнях, где есть свои особенности, связанные с хронометражом, системой образов, местом песни в картине. В «Иронии» это не единственный случай сокращения исходного произведения. Например, цветаевский текст «Мне нравится», исполненный как песня Аллой Пугачевой от лица Нади Шевелевой, лишился целой строфы, а в «Тихорецкой» Алла Борисовна не спела куплет про «арбузную корочку», который был в изначальной версии песни и в последующих её исполнениях.
Стихотворение «Никого не будет в доме» не менее известно, чем песня, оно изучается в школьном курсе литературы, фигурирует в хрестоматиях. Часто его исполняется на конкурсах чтецов самых разных уровней. В исполнении знаменитых артистов оно звучало на телевидении. Например, уже после выхода фильма и обретения популярности в виде песни, в телевизионных спектаклях «Зимний этюд» в 1980-м и « О времени и о себе» 1986 году его читал актер и режиссер, народный артист Советского Союза Евгений Симонов.
Вслед за Сергеем Никитиным песню из популярного новогоднего фильма подхватили другие исполнители. В начале 80-х годов с композитором Таривердиевым успешно сотрудничало трио «Меридиан», исполнявшее многие его произведения, написанные на классические стихи отечественных и зарубежных авторов. «Никого не будет в доме» также звучала в их исполнении.
В 2006 году по случаю 75-летия композитора Михаила Таривердиева был выпущен альбом «Семнадцать мгновений судьбы», на котором разные современные артисты исполняли его знаменитые песни. «Никого не будет в доме» на этой пластинке представил Сергей Трофимов. Позже он выступал с этой песней на телевидении, в частности, в Новогоднем эфире 2013-2014 на Первом канале.
«Снег идет, снег идет, к белым звездочкам в буране тянутся цветы герани»
Авторскую песню определяют как явление музыкально-поэтическое. Стихи здесь играют важнейшую роль, а потому большинство знаменитых бардов, прежде всего, – поэты. Но были и те, кто сам, как правило, стихов не писал, а использовал чужие хорошие. Выдающимся бардом-композитором считается Сергей Яковлевич Никитин, исполнитель «мужских» песен из «Иронии судьбы». Он сочинял песни на стихи классиков, современников, коллег по бардовскому цеху, исполнял их часто дуэтом со своей женой – Татьяной. Спустя год, после того как голосом барда на всю страну прозвучали пастернаковские строки «Никого не будет в доме» в его репертуре появилась преисполненная зимними снежными образами собственная песня на стихи Бориса Леонидовича. Датой написания песни «Снег идет» на официальном сайте Татьяны и Сергея Никитиных значится 1976 год.
В основу было положено одноименное стихотворение Пастернака, образец его позднего творческого наследия. Текст датирован 1957 годом. Стихотворение, на первый взгляд представляющееся образцом пейзажной лирики, по мнению литературоведов, несет в себе философское содержание, некое размышление. Буран - аллегория, отражающая душевное состояние в непростой, тревожный для писателя жизненный и творческий период гонений за его роман «Доктор Живаго».
Как автор музыки и исполнитель Никитин умело работал с поэзией, раскрывал, оформлял стихи, писал легкие для восприятия, «бардовские», душевные мелодии. Непринужденный и даже «теплый» музыкальный мотив Никитина в данной песне удивительно сочетается с зимней атмосферой и смысловой глубиной строк Бориса Пастернака.
Песня «Снег идет» вошла в состав полноформатной пластинки «Синий свет» Татьяны и Сергея Никитиных, выпущенной на «Мелодии» в 1986 году. Это один из их главных и самых знаменитых альбомов, ставший классикой советской бардовской песни.
В постсоветскую эпоху композиция несколько раз переиздавалась, фигурирует в сборнике «Избранное» 1994 года.
В 2002 году вышел тематический альбом-компиляция Татьяны и Сергея Никитиных под названием «Зимний праздник», куда вошли обе знаменитые песни на стихи Бориса Пастернака – «Никого не будет в доме» М. Таривердиева и авторская композиция «Снег идет».
«Мело, мело, по всей земле, во все пределы»
В заглавие публикации вынесены, пожалуй, самые известные пастернаковские строки, которые часто звучали и в качестве песни. Свой знаменитый роман «Доктор Живаго» Борис Леонидович сопроводил стихами. По задумке автора написаны главным героем книги Юрием Живаго. В первый цикл стихотворений для этого романа входит «Зимняя ночь» - таково авторское название произведения, известного в песенной культуре как «Свеча горела». Стихи были написаны в процессе работы над романом, датируются 1946 годом.
Алла Борисовна Пугачева, в молодые годы исполнившая «женские» песни для упомянутой выше «Иронии судьбы», обратилась к этому известнейшему стихотворению Пастернака на позднем этапе своей музыкальной карьеры, будучи уже суперзвездой отечественной эстрады. Песня «Свеча горела», написанная самой Пугачевой как композитором, увидит свет в её исполнении в 1999 году. Она активно исполнялась Аллой Борисовной на концертах и в телеэфире в начале «нулевых» годов, вошла в состав альбома «Речной трамвайчик» 2001, в тот же год был снят клип.
Представители старшего поколения недоуменно заметят: «Какой 99 год? Мы слушали песню на эти стихи Пастернака ещё в 70-х, а то и раньше». Эти люди будут правы. Сказать, что Пугачева оказалась не оригинальна в выборе поэтического первоисточника из творческого наследия Пастернака – это ничего не сказать. Песни на «Зимнюю ночь» кто только ни писал в разные годы: и классики эстрадной песни, и рокеры, и барды. Произведения разных композиторов отличаются друг от друга по мелодике, эстетике, атмосфере. В данном случае уместно говорить о существовании нескольких самостоятельных песенных произведениях на одни и те же знаменитые стихи. Такое в музыкальной культуре бывает достаточно часто, и подобные сюжеты уже рассматривались на моём канале. Песня композитора Аллы Пугачевой – одна из позднейших и, по мнению ряда критиков и слушателей, не самая лучшая. Эта композиция вызвала неоднозначную реакцию, одни называли её «эпической интерпретацией Пастернака» и достойным примером «пугачевской классики», другие критиковали.
Изначально, сочиняя музыку, Алла Борисовна убрала из песни один катрен:
На свечку дуло из угла,
Вздымал, как ангел,
Два крыла крестообразно.
В клипе и в большинстве ранних исполнений знаменитого фрагмента нет, на месте этих строк идет проигрыш и вокализ.
Иногда эти строчки "возвращаются на место", Пугачева время от времени их исполняла, поэтому многим может помнится, что они там вроде бы и есть. Например, полная версия прозвучала на презентации макси-сингла "Белый снег" в 2000-м году.
в 2005 году композиторский вариант Пугачевой на концерте к её дню рождения исполнял Валерий Меладзе.
"Потерянные строчки" строчки прозвучали в совсем недавнем телевизионном исполнении, в пока ещё не завершившемся сезоне шоу «Голос» песню Пугачевой на стихи Пастернака исполнил один из участников, успевший поработать с двумя наставниками – Пелагеей и Александром Градским. «Свечу» он спел уже под руководством фолк-исполнительницы.
Александр Градский, памяти которого у меня на канале выходил материал, в своё время сам написал песню на это стихотворение. Дело было задолго до Пугачевой, ещё в 70-х годах.
Композиция вошла в состав сюиты «Флейта и рояль», изданной на пластинке фирмы «Мелодия» в 1983 году. Творениям композитора Александра Градского зачастую присущ элитаризм, проявившийся и в созданном им музыкальном оформлении пастернаковского стихотворения. Музыковеды отмечают, что Градский уловил и на музыкальном языке подчеркнул драматизм, заложенный автором произведения.
Песен, основанных на «Зимней ночи» Пастернака, оказалось очень много, даже перечислить их всех проблематично. Отмечу лишь некоторые известные вариации. С датировками – беда полная, времени создания многих композиций установить не удалось. Например, доподлинно я не выяснил, когда была создана песня, известная в исполнении Нани Брегвадзе. Автор музыки к ней – знаменитый советский эстрадный композитор Оскар Борисович Фельцман. Записи, имеющиеся на ю-туб, относительно современные, песню поёт уже возрастная Нани Георгиевна. Композитор прожил долгую жизнь, и писал песни с середины 50-х вплоть до последних лет(ушел из жизни в 2013-м). К какому периоду его творческой деятельности относится эта песня не ясно.
Песня «Свеча горела» или «Зимняя ночь» на стихи Бориса Пастернака была в репертуаре Аллы Иошпе и Стахана Рахимова, знаменитой семейной и творческой пары. В реестре РАО песня под обоими названиями числится в том числе и за композитором Аллой Иошпе.
Часто в разных исполнениях фигурирует песня «Свеча горела» композитора Владимира Евзерова. Судьбоносным и знаковым в карьере этого автора стала работа с Валерием Леонтьевым. Для него композитор написал около 40 песен, и композиция на стихи Пастернака звучала из уст Валерия Яковлевича.
Кое-какую информацию об этой песне удалось подчерпнуть на фан-сайте певца «Планета Валерий Леонтьев». На странице, посвященной Евзерову, описывается, как началась их совместная работа. В начале 90-х Владимир Евзеров прислал супруге певца две своих песни: «Красавица далекая» и «Свеча горела». Жена Леонтьева Людмила Исакович тогда руководила его музыкальным коллективом.
Получается, что песня Евзерова уже существовала примерно за 10 лет до появления Пугачевской. Однако до слушателей она дошла далеко не сразу. В дискографии Леонтьева композиция фигурирует на пластинке 2005 года «Падаю в небеса». Таким образом, песни разных авторов с одним и тем же классическим поэтическим текстом звучали в музыкальном дискурсе в одну эпоху из уст двух очень узнаваемых артистов, что не могло не вызвать путаницы у простых граждан, не особо сведущих в музыкальных нюансах.
Более того, примерно в то же время песню «Зимняя ночь» запел Николай Носков, в его исполнении автором музыки указан Анатолий Бальчев. Песня представлена на пластинке «Дышу тишиной» 2000 года. Время издания в дискографии исполнителя опять же ничего не говорит о времени её появления. Носков исполнял эту песню на концерте памяти Валентины Толкуновой.
Стихи замечательные, глубокие, драматичные» и не удивительно, что они вдохновляли многих музыкантов разных жанров. Я перечислил далеко не все вариации, известные интернету и российскому авторскому обществу.
По содержанию все три песни и их поэтические первоисточники совсем не праздничные, а скорее драматичные и даже трагичные. Тем не менее, эти музыкальные композиции, созданные на хорошие стихи, погружают в особую зимнюю атмосферу и часто вспоминаются и звучат в холодное время года.
Читайте также: