Шкаф закрыт я в нарнии
Обновлено: 04.05.2024
Киноверсии книг Клайва Стейплза Льюиса при всех их достоинствах не стали такой сенсаций, как фильмы по книгам его друга Толкина. Причина в том, что за волшебным миром Нарнии скрывается другой — вселенная английской литературы, которой Льюис занимался как ученый. Этот багаж обычно приходится выбрасывать при экранизации, но в книжном цикле игра подтекстов превращается в настоящий квест не скучнее того, что проходят дети семьи Певенси. О главных референсах в «Хрониках Нарнии» и невозможности полного переноса их на экран рассказывает Николай Эппле — филолог и специалист по творчеству Льюиса.
Английская девочка, эвакуированная за город из-за бомбежек Лондона, селится в доме некоего профессора. На этом реальность и вымысел раздваиваются, чтобы неожиданным образом встретиться. Литературный образ этой девочки однажды вечером через таинственный платяной шкаф попадает в волшебную страну, где по заснеженному лесу бродит фавн с зонтиком, правит злая Белая колдунья, а местные жители ждут прихода доброго льва Аслана. Ее реальный прототип после окончания войны поступает в театральное училище и становится актрисой, в 1950-х выходит замуж за внука Зигмунда Фрейда, а одна из их дочерей — замуж за режиссера Ричарда Кёртиса. В 2003 году Кёртис снимает фильм «Реальная любовь», а на маленькую роль Пэт, экономки на Даунинг-стрит, берет свою тещу. Иначе говоря, экономка Пэт из «Реальной любви» и Люси Певенси из «Хроник Нарнии» — это некоторым образом одно и то же лицо.
Английская культура очень плотно заселена, и подобные пересечения там отнюдь не редкость, но такая неожиданная близость одной из самых рождественских по духу сказок и одного из главных британских рождественских фильмов все же удивительна. Тем приятнее накануне Рождества и Нового года пересмотреть экранизации «Нарнии», первая из которых начинается в той самой исходной точке — с бомбежек Лондона.
Очень старый мир
Фильмы Walt Disney и 20th Century Fox не первая попытка экранизировать «Нарнию». В конце 1980-х BBC выпустила телесериал, снятый также не по всем семи книгам — только по «Льву, колдунье и платяному шкафу» , «Принцу Каспиану» и «Покорителю зари» и «Серебряному креслу». Они больше напоминали позднесоветские фильмы-сказки. А голливудские экранизации сообщили книгам Льюиса размах и реалистичность, позволили снабдить их сюжеты современными спецэффектами (поклонникам всегда хотелось посмотреть на превращение Юстаса в дракона и обратно в «Покорителе зари»). Белая колдунья и фавн Тамнус в исполнении Тильды Суинтон и Джеймса МакЭвоя — безусловная удача кастинга. Однако больше всего «Хроники Нарнии» интересны не эффектностью и реальностью придуманного мира — тут они, безусловно, уступают Средиземью Толкина, — а притчевостью и многослойностью.
Книги для детей и подростков сам Клайв Стейплз Льюис считал далеко не самым важным из написанного им. Сравнивая в конце жизни все свои сочинения с собором, детские повести он уподоблял боковым приделам или часовням. Своим трактатам, посвященным христианской проблематике, благодаря которым он сегодня популярен у взрослой аудитории по всему миру, он отвел роль пристройки, в которой располагается школа. На этом архитектурные сравнения ограничиваются, но очевидно, что центральный неф этого собора составляют работы, посвященные истории европейской литературы. Три из них — о позднесредневековой аллегорической поэзии, поэме Джона Мильтона «Потерянный рай» и картине мира средневекового человека — переведены на русский и составляют почти тысячестраничный том ; самый же увесистый трактат, посвященный английской поэзии XVI века, который Льюис писал 10 лет, переведен никогда не будет — это слишком специальное чтение.
Льюис был одним из влиятельнейших британских ученых своего времени: к концу жизни он перебрался из Оксфорда в Кембридж, где специально для него была создана кафедра истории литературы эпохи Возрождения (по меркам тогдашней британской университетской науки Возрождение считалось слишком недавним прошлым, чтобы претендовать на отдельную кафедру).
Именно из глубокого и увлеченного знания истории западноевропейской литературы и мифологии выросли художественные произведения Льюиса. В отличие от Толкина, творению нового мира он предпочитал переосмысление уже существующих тем и мотивов. Аллегории «Кружной путь, или Блуждания паломника» (1933) и «Расторжение брака» (1945) вдохновлены «Путем паломника» Джона Баньяна и мистическими сочинениями Джорджа Макдональда, «Письма Баламута» (1942) — сатирой Эразма Роттердамского и Джонатана Свифта, «Космическая трилогия» (1938–1946) — «Божественной комедией» Данте и «Потерянным раем» Мильтона, а повесть «Пока мы лиц не обрели» (1956) представляет собой переработку повести об Амуре и Психее из «Золотого осла» Апулея.
Из чего сделаны лев, колдунья и платяной шкаф
«Нарния», в которой действие происходит в вымышленной волшебной стране, кажутся исключением, но лишь на первый взгляд. Повести пронизаны литературными влияниями, только их так много, что одно определяющее выделить оказывается невозможным. И речь даже не об очевидной христианской аллегории: Аслан — это Христос, идущий на смерть ради человека и воскресающий благодаря действию «магии древнейших времен». Есть множество параллелей чисто литературных.
На поверхности это, конечно, детские книги Эдит Несбит — писательницы, в начале ХХ века переизобретающей викторианскую волшебную сказку для нового поколения. В ее произведениях активно присутствует мотив соседства двух миров, реального и волшебного, и значительно усилен приключенческий и авантюрный элемент. Иногда можно говорить о прямых параллелях: волшебный шкаф, служащий входом в иной мир, присутствует в рассказе «Тетушка и Амабель», а появление Белой колдуньи на улицах Лондона в «Племяннике чародея» очень напоминает похожую сцену из повести Несбит «История с амулетом».
Но стоит копнуть глубже, и оказывается, что Льюис запихнул в «Нарнии» буквально все, что любил как ученый. Один из важнейших объектов его профессионального интереса — пространная и довольно запутанная аллегорическая поэма Эдмунда Спенсера «Королева фей», созданная в конце XVI века. Блестяще истолковав ее в своей книге об аллегории, Льюис заново открыл Спенсера для современников. В «Нарниях» он не может удержаться от того, чтобы не поиграть с образами Спенсера. Фавн и лев, сопровождающие Люси, очень напоминают свиту Уны — главной героини «Королевы фей», олицетворяющей истину и единую истинную церковь. Белая колдунья соблазняет Эдмунда восточными сладостями, совсем как Дуэсса (у Спенсера она воплощает ложь и лицемерие) соблазняет рыцаря Алого креста драгоценными доспехами. Льюис посвятил отдельное исследование «Потерянному раю» Мильтона — английской эпической поэме XVII века, рисующей драму столкновения Небес и Ада и грехопадение Адама и Евы. И сотворение мира песней в «Племяннике чародея» (а возможно, и в «Сильмариллионе» Толкина) — заимствование именно оттуда.
Можно копнуть еще глубже, и получится, что, например, «Покоритель зари» полон отсылок к другой любимой Льюисом книге — «Бракосочетанию Филологии и Меркурия», латинскому сочинению Марциана Капеллы. Его герои также плывут на край света на диковинном корабле с пестрой командой, а решая ступить за край, Филология, воплощение книжного знания, извергает из себя книги, точно как Рипичип, воплощение рыцарства, расстается со шпагой.
Семь книг о Нарнии до такой степени напичканы средневековыми образами, что их пытались дешифровать через соответствие семи планетам средневековой картины мира (об этом написана наделавшая шуму книга и даже снят документальный фильм ). Однако видеть в литературных аллюзиях «Нарнии» некий тайный код не вполне верно, как неверно пытаться расшифровать сказки Кэрролла, сделанные похожим образом. Льюис не занят раскладыванием пасхалочек, он просто искренне увлечен европейской культурой, которая освящена для него светом христианского учения. И, берясь пересказать для детей понятным им языком христианский миф, в качестве кирпичиков для возводимой постройки он берет то, что лучше всего знает и больше всего любит. И оказывается, что такие живые кирпичики заставляют изначально довольно схематичные сюжеты играть множеством неожиданных красок и смыслов.
Влиятельность меряется не только популярностью у любителей, но и градусом ненависти хейтеров. Тут у «Нарнии» тоже все в порядке. Самым известным оппонентом Льюиса как детского писателя считается не кто-нибудь, а сам Филип Пулман, автор знаменитых «Темных начал». Пулман, тоже прилежный читатель Данте и Мильтона (само название книги — цитата из «Потерянного рая»), полемизирует с Льюисом не только на страницах своих книг (его герои не слушаются авторитетов, но отважно борются с ними, а «магия древнейших времен» в мире Пулмана — злонамеренный обскурантизм, институциональное мракобесие), но и в своих интервью. Пулман называл «Нарнию» « желчной смесью расизма, мизогинии и реакционных предрассудков ». Расизм Пулман и его единомышленники видят в изображении тархистанцев — недружественного нарнийцам народа, поклоняющегося темному божеству и наделенного отчетливо арабскими чертами; мизогинию — в том, что Сьюзен, излишне увлекаясь в подростковом возрасте «чулками, помадой и приглашениями в гости», теряет право вернуться в Нарнию, а предрассудки, понятное дело, в отсылках к Новому Завету.
Книга лучше?
Но, несмотря на смену времен и мод, влиятельных критиков и все более напряженное отношение современной культуры к христианской проповеди, забвение и даже спад популярности «Нарнии», кажется, не грозит. Не грозит книгам Льюиса и опасность, актуальная для произведений Толкина и Роулинг, — быть заслоненными успешными экранизациями. Фильмы студий Walt Disney и 20th Century Fox хорошо сняты и сыграны, добротны со сценарной точки зрения (первый фильм в большей степени, чем следующие два), но самая лучшая экранизация не сможет вполне передать специфическую именно для «Хроник Нарнии» двоящуюся реальность, когда лев это не просто лев, а за границами одного мира зримо маячит другой. Сколько бы ни говорили о «христологичности» образов Гэндальфа или Фродо у Толкина, это не более чем толкования, тогда как за Асланом, совсем как в любимых Льюисом аллегориях все время стоит прообраз «Льва из колена Иудина».
Читая «Нарнии», то и дело невольно останавливаешься и говоришь себе: так, хорошо, «сын короля за морем» — это сын Божий; дракон, окунающийся в воду и выходящий из нее человеком, — это крещение; а Мираз, стремящийся убить истинного наследника престола, — это царь Ирод или просто король-узурпатор? Образы и мотивы «Нарнии» далеко не всегда имеют буквальное истолкование, но сфокусированный таким образом взгляд превращает чтение в квест, более увлекательный, чем это бывает в случае обычной сказки или приключенческой повести. Кино же просто в силу специфики своего языка плохо умеет передавать метафору и аллегорию; классики кинематографа в таких случаях использовали монтаж: Эйзенштейн, к примеру, чередовал кадры избиения рабочей демонстрации с кадрами забоя скота или использовал двойную экспозицию, накладывая изображения животных на гротескные портреты шпиков и полицейских. Но в голливудском блокбастере, задача которого состоит в придании сказочному повествованию максимальной реалистичности, в маскировке всех швов, такие формальные приемы невозможны.
«Покоритель зари» заканчивается сценой, в которой Аслан говорит детям, что их уход из Нарнии не означает расставание с ним. Вне сказочного мира он пребудет с ними, пусть и в другом обличии. «Для этого вы и бывали в Нарнии, чтобы, узнав меня здесь, лучше узнавать там». Для Льюиса это отсылка к словам Христа, ободряющего апостолов перед своим вознесением, а для зрителей — ободряющее приглашение вернуться от любимых фильмов к тексту первоисточника.
Все семь книг цикла «Хроники Нарнии» эксклюзивно доступны в аудиоверсии на Яндекс.Музыке. А в подписке на Кинопоиске можно посмотреть экранизации первых трех: «Хроники Нарнии: Лев, колдунья и волшебный шкаф», «Хроники Нарнии: Принц Каспиан» и «Хроники Нарнии: Покоритель зари».
Автор: Николай Эппле
Фото: John Chillingworth / Picture Post / Hulton Archive / Getty Images
Обладатель платяного шкафа из фильма "Хроники Нарнии", кто он, его прошлое и откуда у него "шкаф с Нарнией" внутри
Пожалуй только ленивый не знаком с экранизацией "Хроники Нарнии: Лев, колдунья и платяной шкаф". Волшебный мир, созданный Клайвом Льюисом, нашёл отголоски в сердцах миллионов людей.
Необычный мир, о котором повествует кино, заинтересовывает множеством сюжетных линий, которые в одной экранизации невозможно проследить до конца.
В начале фильма "Хроники Нарнии: Лев, колдунья и волшебный шкаф" появляется старый профессор, к которому приехали дети, пытаясь спрятаться от войны.
Профессор появляется лишь в нескольких кадрах киноленты. Его присутствие вызывает много вопросов. Кто этот загадочный профессор? Откуда у него волшебный шкаф? Почему он верит детям безоговорочно ?
При просмотре фильма становится понятно, что у этой истории есть большое прошлое, которое в фильме не отражено. В настоящей статье хочу внести ясность, касающуюся таинственного профессора и его волшебного шкафа, открывающего исключительно избирательно вход в Нарнию.
Прошлое профессора
Дигори вместе с мамой переезжают в Лондон к дяде и тёте. Маленький дом в шумном городе, странный дядя, который постоянно что-то делает на мансарде, к которому запрещено подходить и грубоватая тётя - теперь его мир здесь.
Однажды Дигори знакомится с девочкой Полли, они становятся друзьями.Играя в доме они случайно забегают на мансарду к дяде. Дядя, дарит Полли яркие кольца, Она одевает одно из них и исчезает.
Куда - не известно, вернуть её можно только с помощью другого кольца, которого у неё с собой нет. Дядя объясняет Дигори о существовании других миров, мальчик отправляется за Полли.
Он находит Полли в другом мире. По пути домой они встречают много приключений. Им удаётся стать свидетелями, как под звон "звука необычайной красоты" создаётся страна молодости- Нарния.
Из этой страны Дигори приносит яблоко, которое съедает его мама и исцеляется от недуга. Косточки от яблока он посадил в саду семейного поместья, а кольца закопал, под деревом, которое из них выросло.
Создание шкафа
Шло время, Дигори повзрослел, стал влиятельным ученым. Дерево из косточек выросло большим, с роскошной листвой и радовало окружающих своим видом.
Однажды буря сломала дерево. Для Дигори оно было особенным и ценным, и что бы оно осталось при нём, он заказал из него платяной шкаф.
Шло время, Дигори старел, пришла Вторая Мировая война, мир становился жестоким. На тот момент уже профессор, Дигори, приютил у себя в поместье четверых детей.
Питера, Сьюзан,Эдмунда и Люси, им он выделил комнаты для игры и сна, в их распоряжении был прекрасный сад поместья. Однажды самый младший ребёнок из них - Люси, спряталась в шкафу во время игры. Что дальше было нам известно из экранизации.
Причины, по которым шкаф открывал вход в Нарнию неизвестны.Из фильма мы помним, что не всегда шкаф открывал портал. Но в этой недосказанности и таится искринка волшебства.
Какие моменты в экранизации заинтересовали Вас?
Делитесь своим мнением в комментарии, подписывайтесь на канал, впереди много интересного!
Почему так трудно экранизировать «Хроники Нарнии»?
НЕУДОБНАЯ КНИГА
Давным-давно, лет двадцать назад, а может, и более, когда деревья были неизмеримо выше, а рахат-лукум – несравненно слаще, я впервые прочел ту книгу. Мне и брату родители привезли ее из гостей – огромный том в синем переплете, напечатанный на машинке. От книги необыкновенно пахло то ли клеем, то ли дерматином. Это были “Хроники Нарнии” Клайва Стейплза Льюиса.Мы во мгновение ока “проглотили” книгу и она потрясла нас, оста вив неизгладимый след в душах. Никогда, ни до, ни после лично я не читал лучшего сочинения для детей и о детях! Книга вызывала не только восхищение, но и мечтательную зависть к удивительным приключениям ее героев в волшебной стране Нарнии. Мне, советскому школьнику, тоже хотелось пить чай с фавнами, плыть на корабле “Покоритель зари” на край света и вести в бой непобедимые войска. Если бы тогда я интересовался поэзией, то почувствовал бы, как созвучны моим мечтам стихи Райнера Марии Рильке:О, быть бы мне таким же, как они!
Их кони мчат, безумны и строптивы,
И на ветру вздымаются, как гривы,
Простоволосых факелов огни.
Но в нашей жизни все было проще. В “Хрониках” упоминался диковинный рахат-лукум, которого мы с братом никогда не пробовали. Уступая настойчивым просьбам, родители купили нам это дорогое лакомство. Я до сих пор помню обсыпанную сахарною пудрою болгарскую коробку, с крышки которой улыбалась девушка в национальном костюме. И хотя приторная сладость нам не понравилось, мы ели ее с благоговением. Даже не ели, а вкушали…
Но больше всего меня удивил не рахат-лукум, не чудесные приключения, а концовка книги “Последняя битва”, завершающей “Хроники Нарнии”. Главные герои, дети из семьи Пэвэнси, вместе с родителями погибают в железнодорожной катастрофе и навсегда переходят из нашего мира – “страны теней” – в волшебную страну. Новая для меня мысль о том, что истинная жизнь может начаться после смерти в некоем ином мире, который лучше нашего, поражала своею необычностью.
Со временем забылся и сюжет “Хроник”, и имя их автора. Осталось только удивительное и непреходящее ощущение великого чуда, мудрости и чистоты. Спустя много лет, уже в студенческие годы, став членом Церкви, я заново открыл для себя книгу Льюиса. С тех пор я сознательный почитатель его несравненного таланта.
Поэтому важным событием представляется мне выход фильма режиссера Эндрю Адамсона “Хроники Нарнии” (Walt Disney Pictures) – экранизации первой книги “Хроник” – “Лев, колдунья и платяной шкаф”. К сожалению, российская премьера этого фильма, состоявшаяся 22 декабря 2005 года, как-то затерялась среди предновогодней суеты, всеобщего обсуждения сериала “Мастер и Маргарита” и назойливой рекламы “Дневного дозора”.
Зачарованно выходя после просмотра “Хроник Нарнии” из кинотеатра в морозный вечер на снежную улицу, я чувствовал себя счастливым ребенком, верящим в сказки и чудеса. Невольно вспомнилось что-то из детства, что-то полузабытое, светлое и радостное.
Снег лежит перинами,
Скоро Новый год.
Но фильм “Хроники Нарнии” – это не просто великолепный новогодний и рождественский подарок в 150 миллионов долларов (именно таков его бюджет), волшебное средство для поднятия настроения или замечательная сказка для детей. Это еще и мудрая притча, образно рассказывающая о Христе и событиях евангельской истории.
Выдающийся английский писатель Клайв Стейплз Льюис (18981963 гг.) был не сказочником, а крупнейшим христианским мыслителем ХХ века. Кроме семи книг “Хроник Нарнии” он написал теологические трактаты, труды по истории английской литературы и разнообразные художественные произведения от стихов до романов, которые сейчас бы назвали научной фантастикой. Но особенно любил Льюис жанр аллегорической полупритчи-полусказки. Именно так написаны его знаменитые богословские сочинения, из которых мне особенно дорога повесть “Кружной путь” в великолепном переводе Наталии Трауберг.
Работая после Второй мировой войны над “Хрониками Нарнии”, Льюис решал проблему противостояния злу, чрезвычайно актуальную для той эпохи. Эту же проблему пытался решить другой выдающийся английский писатель Джон Рональд Руэл Толкин, близкий друг Льюиса. Толкин был католиком, а Льюис – членом более либеральной Англиканской Церкви. Однако книга, вышедшая из-под пера Льюиса, – более ортодоксальная, более христианская, чем эпопея “Властелин колец”.
Если Толкин отдал должное европейской (германской и кельтской) мифологии, то Льюис недвусмысленно показал, что в наше время христианство – единственная сила, способная противостоять всемирному злу. Поэтому “Хроники Нарнии” – неудобная книга в нынешний политкорректный век, призывающий нас забыть о своих национальных, религиозных и культурных корнях.
Но книга Льюиса неудобна не только этим. Некоторым христианам, мнящим себя блюстителями чистоты веры, “Хроники Нарнии” могут показаться никчемными сказками, пустяками и побасенками. Как тут не вспомнить замечательные слова из “Театрального разъезда” Николая Васильевича Гоголя. “Побасенки. Но мир задремал бы без таких побасенок, обмелела бы жизнь, плесенью и тиною покрылись бы души. Побасенки. О, да пребудут же вечно святы в потомстве имена благосклонно внимавших таким побасенкам: чудный перст провиденья был неотлучно над главами творцов их”.
Сложно сказать, хотел ли Эндрю Адамсон исключить из своего творения религиозные мотивы, столь очевидные у Льюиса, но в фильме они прослеживаются весьма отчетливо. Книга “Лев, колдунья и платяной шкаф” имеет несомненное и неслучайное сходство с Евангелием. Поэтому лента “Хроники Нарнии” напомнила мне фильм Мела Гибсона “Страсти Христовы”, хотя многие сравнивают ее с монументальной экранизацией “Властелина колец” или с вездесущим “Гарри Поттером”.
Начало книги и фильма не предвещает евангельского развития сюжета. Обыкновенные дети из семьи Пэвэнси – Питер (его играет Вильям Мозли), Сьюзен (Анна Попплеуэлл), Эдмунд (Скандер Кейнс) и Люси (Джорджи Хенли) – из-за бомбежек Лондона во время Второй мировой войны покидают город и отправляются погостить к почтенному профессору, живущему в самом центре Англии, в старом доме, похожем на рыцарский замок. Играя в прятки, они находят большой платяной шкаф, дверца которого оказывается дверью в сказочную страну Нарнию, где живут волшебные существа: говорящие звери, фавны, гномы, кентавры и единороги.
Уже целую вечность в Нарнии царит зима, насланная Белой Колдуньей, захватившей эту страну (ее играет английская актриса Тильда Суинтон). Христианские аналогии очевидны: Белая Колдунья – диавол, вековечная зима – то сумрачное состояние, в котором пребывало человечество от грехопадения Адама и Евы до пришествия Спасителя.
Олицетворением Христа в книге Льюиса является Великий Лев Аслан, творец Нарнии, сын Заморского Императора. В христианстве этот грозный хищник является одним из древнейших символов Слова Божиего, Бога-Сына, Спасителя.
С ветхозаветных времен лев ассоциируется с чем-то могущественным и царственным. В Писании о нем сказано: “Лев – силач между зверями, не посторонится ни перед кем” (Притч. 30:30). Молодой лев – библейский символ колена Иуды (Быт. 49:9), откуда происходит царь Давид – праотец Мессии. Так этот благородный зверь обозначает человеческую природу Спасителя.
Он также обозначает Божественную природу Христа. В древнейшей церковной традиции лев был символом евангелиста Иоанна (а не Марка, как принято считать ныне). Архиепископ Феофилакт Болгарский (XII век), знаменитый толкователь Нового Завета, писал: “Евангелие от Иоанна имеет лице льва, ибо лев есть образ царской власти. Так и Иоанн начал с царственного и владычественного достоинства, с Божества Слова, сказав: В начале было Слово и Слово было у Бога”.
Спасение Нарнии Асланом подобно евангельскому спасению человечества Христом. Есть здесь и Иуда – Эдмунд Пэвэнси, предавший Аслана, брата и сестер за сказочный рахат-лукум. Как тут не вспомнить Адама и Еву, преступивших повеление Бога и согрешивших вкушением плода от древа познания. Ради спасения жизни маленького Эдмунда и всей Нарнии Аслан приносит себя в жертву на Каменном Столе, подобно тому, как Христос приносит Себя в жертву на Кресте за каждого грешника, за весь род людской.
Девочки Сьюзен и Люси Пэвэнси, наблюдающие издалека за гибелью Аслана и оплакивающие его у Каменного Стола, подобны евангельским женам, наблюдавшим за казнью Христа, а затем в слезах пришедшим к Его гробу с благовонным миром. Подобно мироносицам, бывшим свидетельницам Воскресения Спасителя, сестры становятся свидетельницами воскресения Великого Льва с первым лучом солнца.
Как и Евангелие, “Лев, колдунья и платяной шкаф” заканчиваются победой жизни над смертью, истины над ложью, света над тьмою. И совершенно необычен конец книги “Последняя битва”, которую можно назвать “Апокалипсисом Нарнии”. Аслан говорит детям Пэвэнси, погибшим в катастрофе: “Разве вы не догадались. Ваши папа и мама и все вы, как называют это в стране теней, – мертвы. Учебный год позади, настали каникулы. Сон кончился, вот и утро”.
И Льюис записывает: “И пока Он говорил, Он все меньше и меньше походил на льва. А то, что случилось дальше, было так прекрасно, что писать об этом я не могу. Вся их жизнь в нашем мире, все приключения в Нарнии были только обложкой и титульным листом. Теперь, наконец, началась Глава Первая Великой Истории, которую не читал ни один человек на земле; Истории, которая длится вечно; Истории, в которой каждая глава лучше предыдущей”. Разве не об этой Истории писал апостол Павел? “Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его” (1 Кор. 2:9).
Сон кончился. Христос и повзрослевшие дети встречаются лицом к лицу. И снова вспоминаются слова апостола Павла: “Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал. А как стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы гадательно в зеркале, тогда же – лицом к лицу” (1 Кор. 13:11-12).
Впрочем, последняя книга “Хроник Нарнии” еще ждет своей экранизации. Что же касается фильма Адамсона (кстати, его фамилию можно перевести как “сын Адама”), то хочется думать, что после просмотра “Хроник Нарнии” у многих появится желание перечесть или впервые прочесть не только книгу Льюиса, но и Евангелие. А со страниц этой вечной книги к нам обращается Сам Бог: “Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное” (Мф. 18,3).
Платяной шкаф
Платяной шкаф - один из порталов, ведущих в Нарнию с Земли. Он находился в поместье профессора Кирка.
Содержание
Описание [ ]
Внешне, это обычный ничем не примечательный платяной шкаф. Там хранились шубы и другая зимняя одежда. Никто не знал, что шкаф является порталом, пока Люси не прошла сквозь него в Нарнию. Перемещение в другой мир происходит не мгновенно. Нужно идти сквозь ряды шуб и только через некоторое время они сменятся еловыми ветками, пока, наконец, вы не окажетесь на лесной поляне рощи Фонарного столба в десяти минутах ходьбы от самого фонарного столба. Портал доступен не всегда и не для всех. Когда портал закрыт, то можно легко раздвинуть ряды шуб и увидеть заднюю стенку.
Известные пользователи портала:
- - шесть раз (три раза в Нарнию и три раза обратно на Землю) - четыре раза - два раза - два раза
История [ ]
«Племянник чародея» [ ]
Когда буря сломала яблоню, которая выросла в саду дома семьи Кеттерли из сердцевины яблока, принесённого из Нарнии, взрослый Дигори решил сделать из её древесины платяной шкаф и поставил его в одной из комнат своего загородного поместья.
«Лев, Колдунья и Платяной шкаф» [ ]
В начале Второй Мировой Войны в поместье профессора Кирка приехали четверо детей: Питер, Сьюзан, Эдмунд и Люси. Именно они обнаружили, что платяной шкаф является порталом в Нарнию. Первой сквозь шкаф прошла Люси. Она хотела погладить мех на шубах, висящих внутри, и случайно оказалась в Нарнии. Девочка рассказала об этом братьям и сестре, но те не поверили ей. Второй раз Люси прошла сквозь шкаф, когда дети играли в прятки. На этот раз вместе с ней в Нарнии оказался Эдмунд. Однако там он встретил Белую Колдунью и притворился, что они с Люси просто играл в волшебную страну.
Питер и Сьюзан рассказали о произошедшем профессору. Тот внимательно выслушал их и посоветовал заниматься своими делами и не лезть в чужие. Дети больше не возвращались к этой, но во время одной из экскурсий, которые проводила управляющая миссис Макриди, они были вынуждены спрятаться в платяном шкафу и теперь все вместе переместились в Нарнию. Питер, Эдмунд, Сьюзан и Люси вернулись обратно на Землю спустя много лет, но за это время в поместье ни прошло и минуты, и при этом они вновь стали детьми. Профессор Кирк выслушал новую историю о Нарнии и сказал, что вряд ли дети вновь смогут пройти сквозь платяной шкаф. Так и получилось. Никто больше не пользовался этим порталом.
В адаптациях [ ]
На иллюстрации к книге «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» Паулина Бейнс изобразила обычный шкаф с двумя створками. Люси залезла внутрь него не потому, что он чем-то привлёк её внимание, а потому что ей нравилось гладить мех. Однако в экранизациях сложно рассказать о внутренних мотивах персонажа, поэтому их создатели пошли другими путями.
Перед путешествием в Нарнию (мультфильм).
В мультфильме совсем опустили причины того, почему Люси оказалась внутри шкафа. Она просто сообщает братьям и сестре о том, что там находится другой мир. Поэтому не было причин как-то выделять платяной шкаф. Он выглядит почти также, как на рисунке Паулины Бейнс, за исключение выдвижного ящика внизу и паутины по краям.
Открытая дверца шкафа в сериале.
А вот в сериале BBC появился красивый шкаф с резными панелями, на которых было изображено стилизованное солнце. Поэтому именно шкаф, а не шубы в нём привлекли внимание Люси. Створки шкафа использовались как фон для титров, и в конце изображение солнца становилось головой Аслана. Интересно также, что в шкафу из сериала хранились не только шубы, но и галоши, которые практичная Сьюзан раздала братьям и сестре. Создатели сериала буквально поняли слова о магии Нарнии, написанные в книге, поэтому когда дети забегают на чердак, где находится шкаф, его дверца сама распахивается им навстречу.
Люси у Платяного шкафа в фильме.
Платяной шкаф из фильма Walden Media также, как и в сериале, изображён с резными панелями. Создатели фильма изобразили на них сцены из книги «Племянник чародея», сделав из шкафа своеобразное "пасхальное яйцо". Главным же отличием платяного шкафа в фильме является то, что он стал одностворчатым и в целом похож уже не на шкаф, а на дверь в другой мир. Немного странным выглядит то, что он бы накрыт тканью, когда его впервые увидела Люси. Зачем скрывать что-то от посторонних глаз и одновременно хранить внутри обыкновенные шубы?
Читайте также: