В один незабвенный вечер я лежал один на диване и бессмысленно глядел
Обновлено: 13.05.2024
В небольшой порядочно убранной комнате, перед камином, сидело несколько молодых людей. Зимний вечер только что начинался; самовар кипел на столе, разговор разыгрывался и переходил от одного предмета к другому. Начали толковать о людях необыкновенных и о том, чем они отличаются от обыкновенных людей. Каждый излагал свое мнение как умел; голоса возвысились и зашумели. Один небольшой, бледный человечек, который долго слушал, попивая чай и покуривая сигарку, разглагольствования своих товарищей, внезапно встал и обратился ко всем нам (я тоже был в числе споривших) с следующими словами:
— Господа! все ваши глубокомысленные речи в своем роде хороши, но бесполезны. Каждый, как водится, узнаёт мнение своего противника и каждый остается при своем убеждении. Но мы не в первый раз сходимся, не в первый раз мы спорим и потому, вероятно, уже успели и высказаться и узнать мнения других. Так из чего же вы хлопочете?
Сказав эти слова, небольшой человечек небрежно стряхнул в камин пепел с сигарки, прищурил глаза и спокойно улыбнулся. Мы все замолчали.
— Так что ж нам, по-твоему, делать? — сказал один из нас, — играть в карты, что ли? лечь спать? разойтись по домам?
— Приятно играть в карты и полезно спать, — возразил небольшой человечек, — а разойтись по домам теперь еще рано. Но вы меня не поняли. Послушайте: я предлагаю каждому из вас, уж если на то пошло, описать нам какую-нибудь необыкновенную личность, рассказать нам свою встречу с каким-нибудь замечательным человеком. Поверьте мне, самый плохой рассказ гораздо дельнее самого отличного рассуждения.
— Странное дело, — заметил один из нас, большой шутник, — кроме самого себя, я не знаю ни одного необыкновенного человека, а моя жизнь вам всем, кажется, известна. Впрочем, если прикажете…
— Нет, — воскликнул другой, — не нужно! Да что, — прибавил он, обращаясь к небольшому человечку, — начни ты.
Ты нас всех сбил с толку, тебе и книги в руки. Только смотри, если твой рассказ нам не понравится, мы тебя освищем.
— Пожалуй, — отвечал тот.
Он стал у камина; мы уселись вокруг него и притихли. Небольшой человечек посмотрел на всех нас, взглянул в потолок и начал следующим образом:
— Десять лет тому назад, милостивые государи мои, я был студентом в Москве. Отец мой, добродетельный степной помещик, отдал меня на руки отставному немецкому профессору, который за сто рублей в месяц взялся меня поить, кормить и наблюдать за моею нравственностью. Этот немец был одарен весьма важной и степенной осанкой; я его сначала порядком побаивался. Но в один прекрасный вечер, возвратившись домой, я с невыразимым умилением увидел своего наставника, восседающего с тремя или четырьмя товарищами за круглым столом, на котором находилось довольное количество пустых бутылок и недопитых стаканов. Увидев меня, мой почтенный наставник встал и, размахивая руками и заикаясь, представил меня честной компании, которая вся тотчас же предложила мне стакан пунша. Это приятное зрелище освежительно подействовало на мою душу; будущность моя предстала мне в самых привлекательных образах. И действительно: с того достопамятного дня я пользовался неограниченной свободой и только что не колотил своего наставника. У него была жена, от которой вечно несло дымом и огуречным рассолом; она была еще довольно молода, но уже не имела ни одного переднего зуба. Известно, что все немки весьма скоро лишаются этого необходимого украшения человеческого тела. Я о ней упоминаю единственно потому, что она в меня влюбилась страстно и чуть-чуть не закормила меня насмерть.
В один незабвенный вечер я лежал один на диване и бессмысленно глядел
Иван Сергеевич Тургенев
Собрание сочинений в двенадцати томах
Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854
Повести и рассказы 1844-1854
— Нет, — воскликнул другой, — не нужно! Да что, — прибавил он, обращаясь к небольшому человечку, — начни ты. Ты нас всех сбил с толку, тебе и книги в руки. Только смотри, если твой рассказ нам не понравится, мы тебя освищем.
— К делу, к делу, — закричали мы. — Уж не свои ли похождения ты хочешь нам рассказывать?
Закурив пахитос * , небольшой человечек продолжал:
— В одно прекрасное утро Бобов, запыхавшись, прибежал ко мне: «Знаешь, брат, великую новость? Колосов приехал». — «Колосов? что за птица господин Колосов?» — «Ты его не знаешь? Андрюшу Колосова? Пойдем, братец, к нему поскорее. Он вчера вечером * вернулся с кондиции». — «Да кто он такой?» — «Необыкновенный, братец, человек, помилуй!» — «Необыкновенный человек, — промолвил я, — ступай же ты один. Я останусь дома. Знаем мы ваших необыкновенных людей! Какой-нибудь полупьяный виршеплет с вечно восторженной улыбкой. » — «Э, нет! Колосов не такой». Я было хотел заметить Бобову, что господину Колосову следовало самому явиться ко мне; но, не знаю почему, послушался Бобова и пошел. Бобов привел меня в один из самых грязных, кривых и узких переулков Москвы… Дом, в котором жил Колосов, был выстроен на старинный образец, хитро и неудобно. Мы вошли на двор; толстая баба развешивала белье на веревочки, протянутые от дома к забору… дети перекрикивались на деревянной лестнице…
— К делу! к делу! — возопили мы.
— Я вижу, господа, вы не любите приятного и придерживаетесь единственно полезного. * Пожалуй! Через темный и узкий проход добрались мы до комнаты Колосова; вошли. Вы, вероятно, имеете приблизительное понятие о том, что такое комната бедного студента. Прямо перед дверью на комоде сидел Колосов и курил трубку. Он дружески протянул Бобову руку и вежливо мне поклонился. Я взглянул на Колосова и тотчас же почувствовал неотразимое влечение к нему. Господа! Бобов не ошибался: Колосов был действительно необыкновенный человек. Позвольте мне описать вам его несколько подробнее… Он был роста довольно высокого, строен, ловок и весьма недурен собою. Его лицо… Я нахожу, господа, что весьма трудно описать чье-нибудь лицо! Легко перебрать поодиночке все отдельные черты; но каким образом передать другому то, что составляет отличительную принадлежность, сущность именно этоголица?
Вставные конструкции
Например: С 1851 года деятельно работал Сибирский ( затем Восточно-Сибирский ) отдел Географического общества (Расп.); Нас хорошо кормили, но воды – не питьевой, а для умывания – было мало (Кав.); Иногда дни сверкали лучше летних – белизна замороженного снега в упор сопротивлялась солнечному огню – и чистый воздух остро мерцал от колкого холода и тягучего тепла (Плат.); Валерия – так звали девушку, от тоски по которой я сбежал из деревни в Москву , – слушала меня, мечтательно глядя перед собой (Сол.).
2. Знаки препинания при вставных конструкциях
Скобками выделяются:
1) вставные конструкции, дополняющие или поясняющие содержание основного предложения.
Например: Наконец он велел запрячь себе беговые дрожки, оделся потеплее ( это было уже в конце сентября ) и, сам правя, выехал со двора (П.); В жаркое летнее утро ( это было в исходе июля ) разбудили нас ранее обыкновенного (Акс.); Молодой воробей выпал из гнезда ( ветер сильно качал берёзы аллеи ) и сидел неподвижно (Т.); Я не успел хорошенько заметить его лица ( коляска слишком быстро промчалась мимо ); но мне показалось, что он был глубоко тронут (Т.); Возвратясь в свою комнату ( она находилась во флигеле и была почти вся загромождена коваными сундуками ), Гаврила сперва выслал вон свою жену… (Т.); Пети не было дома ( он пошёл к товарищу, с которым намеревался из ополчения перейти в действующую армию ) (Л.Т.); Проехав какие-то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело (Л.Т.); Дисканты и альты ( иногда басы и тенора ) в эти хоры набирались из учеников (Пом.).
2) Вставные конструкции, представляющие собой попутные авторские замечания.
Например: Поверьте ( совесть в том порукой ), супружество нам будет мукой (П.); Не отвечай те, я знаю, что вы в этом не признаетесь, потому что Грушницкий убит ( она перекрестилась ) (Л.); «Господа, — сказал он ( голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного ). — Господа, к чему пустые споры?» (Л.); Быстро, но горячо прошла в душе моей страсть ( иначе я не могу назвать ее ) ловить и собирать бабочек (Акс.); Но Господь Бог ведает ( тут он поднял руку над головою ), что скорее шар земной в раздробление придёт, чем мне от своего слова отступиться или… ( тут он даже фыркнул) или струсить… (Т.); Я не понимал ( теперь я понял ), что я делал с близкими мне существами (Гарш.); Теперь, когда с посещения Даши прошло больше недели, ему стало казаться удивительным, как могла незаметно ( он с ней не сразу даже и поздоровался ) и просто ( вошла, села, положила муфту на колени ) появиться в их оголтелой квартире эта девушка (А.Т.).
3) Вставные конструкции, поясняющие отдельные слова в основном предложении.
Например: Нет, вы ( или ты ) этого не должны знать! (Л.); А где стара? ( Так он обыкновенно называл жену свою .) (Г.); Командиры бросили книги, карты ( географические, других на корабле не было ), разговоры и стремительно побежали на палубу (Гонч.); Владимир Сергеевич ( так именно звали молодого человека в пальто ) с недоумением посмотрел на своего человека (Т.); На Ракитина ( семинариста ), тоже Алёше знакомого и почти близкого, Алёша и взглянуть не мог (Дост.); Это был Пётр Герасимович ( Нехлюдов никогда не знал и даже немного хвастал тем, что не знает его фамилии ), бывший учитель детей его сестры (Л.Т.); На половине перегона лес кончался, и с боков открылись елани ( поля ) (Л.Т.); Журналы иностранной литературы ( два ) я велел выслать в Ялту (Ч.); В тот же день я был уже на квартире Никитина ( фамилия зятя ) (Кор.); Цезарь ( так звали льва в зверинце ) спит и тихо взвизгивает (Купр.); Сани резко стукнуло о торчавшую из воды сваю ( след унесённого моста ) и перевернуло с диковинной лёгкостью (Ш.).
4) Вставные конструкции, синтаксически связанные с основным предложением, но выключенные из него и носящие присоединительный характер.
Например: Увидя, что мужик, трудясь над дугами, их прибыльно сбывает с рук ( а дуги гнут с терпеньем и не вдруг ), Медведь задумал жить такими же трудами (Кр.); Враги его, друзья его ( что, может быть, одно и то же ) его честили так и сяк (П.); Издеваться над ним ( и ещё в официальной газете ) нехорошо (П.); Отец лишился обыкновенной своей твёрдости, и горесть его ( обыкновенно немая ) изливалась в горьких жалобах (П.); …Но целью взоров и суждений в то время жирный был пирог ( к несчастию, пересоленный ) (П.); …И, несмотря на теперешнюю, весьма объясняемую уклончивость Петра Петровича ( потому что он тебя ещё не знает ), Дуня твёрдо уверена, что достигнет всего своим добрым влиянием на будущего своего мужа (Дост.); Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования ( к чему особенно был склонен Пьер ), то и в этом он видел не недостаток, а силу (Л.Т.); …Спасибо за Ваше письмо, за то, что ещё раз показали мне Ваш трагический почерк ( который, кстати сказать, стал более разборчив ) (Ч.); Он был ранен ( легко ), потом женился (Кор.); И потому ( пускай не там, в огне ) мы и сегодня — фронтовые люди (Щип.).
5) Вставные вопросительные и восклицательные конструкции и отдельные слова, выражающие эмоции автора или его отношение к высказанным словам, к цитатам.
Например: …Быть может ( лестная надежда! ), укажет будущий невежда на мой прославленный портрет… (П.); Мы узнали от него самого, что он, г. Савельев, решился посвятить все способности ( чьи? ) разработанию ( разрабатыванию? ) отечественной истории (Бел.).
Знаки препинания, которые стоят на месте «разрыва» предложения вставной конструкцией, выделяемой скобками, помещаются после скобок.
Например: У Саввы, пастуха ( он барских пас овец ), вдруг убывать овечки стали (Кр.) — обособленное приложение пастуха, но запятая ставится только после вставного предложения;
Татьяна, состоявшая, как мы уже сказали выше, в должности прачки ( впрочем, ей, как искусной и учёной прачке, поручалось одно тонкое бельё ), была женщина лет двадцати осьми (Т.) — обособленное определение, та же последовательность знаков.
В редких случаях, когда вставная конструкция явно относится ко второй части предложения, внутри которого она находится, нужный знак препинания перед открывающей скобкой сохраняется.
Например: В старинны годы люди были совсем не то, что в наши дни; ( коль в мире есть любовь ) любили чистосердечнее они (Л.).
При помощи тире выделяются вставные конструкции, дополняющие или поясняющие основное предложение, выражающие чувства автора и т. д. (часто в произведениях художественной литературы).
Например: Тут — делать нечего — друзья поцеловались (Кр.); Но — чудное дело! — превратившись в англомана, Павел Петрович стал в то же время патриотом (Т.); Мой приход — я это мог заметить — сначала несколько смутил гостей (Т.); Со мной он был очень холоден, и — странное дело — я словно его боялся (Т.); В один незабвенный вечер — я лежал один на диване и бессмысленно смотрел в потолок — кто-то быстро растворил дверь моей комнаты и остановился на пороге (Т.); Выскочила я на минуточку на улицу — тут у нас в нашем же доме под низом кондитерская — взяла десять штучек песочного пирожного и прихожу… (Леск.);…Воображая, что замок заперт, я вынул ключ, и — о ужас! — у меня в руках была только головка ключика (Л.Т.); Его вторая жена, красавица, умница — вы её только что видели — вышла за него, когда уже он был стар (Ч.); …Даже мои хозяева — если они были дом а — открывали окна и, слушая, хвалили музыканта (М.Г.); Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась. Но в конце хочу — других желаний нету — встретить я хочу мой смертный час так, как встретил смерть товарищ Нетте (М); Снова — в который раз — он повторял эти слова; Мы будем удовлетворены, если вы скажете, когда — конкретно! —вопрос будет включён в повестку дня; Эта вещица обошлась кому-то — если не ему самому — в кругленькую сумму.
Выделение с помощью тире возможно лишь в середине предложения , так как отделенная тире вставная конструкция в конце предложения будет воспринята как вторая часть сложного предложения. Чтобы вставка сохранила свой «вставочный» характер, необходимы скобки; сравните: Катя никогда не знала силу своей красоты, простодушно считала себя хорошенькой, иногда очень хорошенькой, любила нравиться, как птичка, встряхивая перышки ( когда на седой росе начнет отсвечивать розоватое солнце, поднимающееся между стволами ) (А. Т.);
(сравните: любила нравиться, как птичка, встряхивая перышки, – когда на седой росе начнет отсвечивать розоватое солнце); Косынку она сняла, вьющиеся пепельные волосы ее были перехвачены на затылке красной атласной ленточкой ( выдали на складе артиллерийского управления ) (А. Т.); (сравните: . пепельные волосы ее были перехвачены на затылке красной атласной ленточкой – выдали на складе артиллерийского управления); Сидя в клетушке, придерживая под боком вещевой мешок ( где между прочими вещами находились Дашины фарфоровые кошечка и собачка ), он с умилением вспоминал горячие речи, сказанные за столом (А. Т.) (сравните: придерживая под боком вещевой мешок, где между прочими вещами находились Дашины фарфоровые кошечка и собачка, он вспоминал...).
Если внутри вставной конструкции уже имеется тире, то общим выделительным знаком оказываются только скобки.
Например: Между тем лесок, который я недавно проехал ( какой там лесок – осиновые кустики! ), до сих пор сливавшийся с чернотой ночи, так что его нельзя было и заподозрить, начал смутно проступать, потому что сзади него пожелтело и засветилось (Сол.).
Часто для выделения вставных конструкций на равных основаниях употребляются скобки и тире.
Однажды вечером ( это было в начале октября 1773 года ) сидел я дома, слушая вой осеннего ветра (П.); Раз — это было за Тереком — я ездил с абреками отбивать русские табуны (Л.); Солдаты ( их было трое ) ели, не обращая внимания на Пьера (Л.Т.); Крупные, красивые птицы ( их было тринадцать ) летели треугольником (Т.); Булочники — их было четверо — держались в стороне от нас (М.Г.); Проснувшиеся овцы — их было около трёх тысяч — неохотно, от нечего делать принялись за невысокую, наполовину утоптанную траву (Ч.); И каждый вечер в час назначенный ( или это только снится мне? ) девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне (Бл.); Литвинов остался на дорожке; между ним и Татьяной — или это ему только чудилось? — свершалось что-то… (Т.).
Если вводное или вставное предложение находится внутри другого вставного предложения, то последнее (так сказать, внешнее) выделяется скобками, а первое (внутреннее) — тире: Я наскоро пообедал, не отвечая на заботливые расспросы доброй немки, которая сама расхныкалась при виде моих красных, опухших глаз ( немки — известное дело — всегда рады поплакать ) (Т.).
В редких случаях вставные конструкции выделяются запятыми.
Например: Мне показалось даже, а может быть оно и в самом деле было так , что все стали к нам ласковее (Акс.); Экспонаты Биологического музея, а их свыше двух тысяч , рассказывают о животном мире нашей планеты (газ.).
В зависимости от синтаксической структуры основного предложения и вставной конструкции на месте «разрыва», помимо тире, могут быть еще запятые. Здесь возможны следующие случаи:
Андрей Колосов
Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.
– Господа! все ваши глубокомысленные речи в своем роде хороши, но бесполезны. Каждый, как водится, узнаёт мнение своего противника и каждый остается при своем убеждении. Но мы не в первый раз сходимся, не в первый раз мы спорим и потому, вероятно, уже успели и высказаться и узнать мнения других. Так из чего же вы хлопочете?
– Так что ж нам, по-твоему, делать? – сказал один из нас, – играть в карты, что ли? лечь спать? разойтись по домам?
– Приятно играть в карты и полезно спать, – возразил небольшой человечек, – а разойтись по домам теперь еще рано. Но вы меня не поняли. Послушайте: я предлагаю каждому из вас, уж если на то пошло, описать нам какую-нибудь необыкновенную личность, рассказать нам свою встречу с каким-нибудь замечательным человеком. Поверьте мне, самый плохой рассказ гораздо дельнее самого отличного рассуждения.
– Странное дело, – заметил один из нас, большой шутник, – кроме самого себя, я не знаю ни одного необыкновенного человека, а моя жизнь вам всем, кажется, известна. Впрочем, если прикажете…
– Нет, – воскликнул другой, – не нужно! Да что, – прибавил он, обращаясь к небольшому человечку, – начни ты. Ты нас всех сбил с толку, тебе и книги в руки. Только смотри, если твой рассказ нам не понравится, мы тебя освищем.
– Пожалуй, – отвечал тот.
– Десять лет тому назад, милостивые государи мои, я был студентом в Москве. Отец мой, добродетельный степной помещик, отдал меня на руки отставному немецкому профессору, который за сто рублей в месяц взялся меня поить, кормить и наблюдать за моею нравственностью. Этот немец был одарен весьма важной и степенной осанкой; я его сначала порядком побаивался. Но в один прекрасный вечер, возвратившись домой, я с невыразимым умилением увидел своего наставника, восседающего с тремя или четырьмя товарищами за круглым столом, на котором находилось довольное количество пустых бутылок и недопитых стаканов. Увидев меня, мой почтенный наставник встал и, размахивая руками и заикаясь, представил меня честной компании, которая вся тотчас же предложила мне стакан пунша. Это приятное зрелище освежительно подействовало на мою душу; будущность моя предстала мне в самых привлекательных образах. И действительно: с того достопамятного дня я пользовался неограниченной свободой и только что не колотил своего наставника. У него была жена, от которой вечно несло дымом и огуречным рассолом; она была еще довольно молода, но уже не имела ни одного переднего зуба. Известно, что все немки весьма скоро лишаются этого необходимого украшения человеческого тела. Я о ней упоминаю единственно потому, что она в меня влюбилась страстно и чуть-чуть не закормила меня насмерть.
– К делу, к делу, – закричали мы. – Уж не свои ли похождения ты хочешь нам рассказывать?
– К делу! к делу! – возопили мы.
Oh talk not to me of a name great in story!
The days of our youth are the days of our glory… [2] —
промолвил тот же бледный господин…
– Фу ты, чёрт, какая у вас память! и всё из Байрона! – заметил рассказчик. – Словом, господа, Колосов был душою нашего общества. Я к нему привязался так сильно, как после того не привязывался ни к одной женщине. И между тем мне и теперь не совестно вспомнить эту странную любовь – именно любовь, потому что я, помнится, испытал тогда все терзания этой страсти, например, ревность. Колосов одинаково любил всех нас, но в особенности жаловал одного молчаливого, белокурого и смирного малого по имени Гаврилова. С этим Гавриловым он почти никогда не расставался, часто с ним перешёптывался и вместе с ним исчезал из Москвы, бог весть куда, дня на два, на три… Колосов не любил расспросов, и я терялся в догадках. Не простое любопытство меня волновало; мне хотелось пойти в товарищи, в оруженосцы к Колосову; я ревновал к Гаврилову; я завидовал ему; я никак не мог, объяснить себе причину странных отлучек Колосова. Между тем в нем не было ни той таинственности, которою щеголяют юноши, одаренные самолюбием, бледностью, черными волосами и «выразительным» взглядом, ни того поддельного равнодушия, под которым будто бы скрываются громадные силы; нет: он весь был, как говорится, нараспашку; но когда им овладевала страсть, во всем существе его внезапно проявлялась порывистая, стремительная деятельность; только он не тратил своей силы по-пустому и никогда, ни в каком случае не становился на ходули. Кстати, господа… скажите правду: не случалось ли вам сидеть и курить трубку с таким уныло-величественным видом, как будто вы только что решились на великий подвиг, а вы просто размышляете о том, какого цвета сшить себе панталоны. Но дело в том, что я первый заметил в веселом и ласковом Колосове эти невольные, страстные порывы. Недаром говорят, что любовь проницательна. Я решился – во что бы то ни стало – втереться в его доверенность. Мне не для чего было волочиться за Колосовым; я так детски благоговел перед ним, что он не мог сомневаться в моей преданности… но, к неописанной моей досаде, я должен был, наконец, убедиться, что Колосов избегал более тесного сближения со мною, что он как будто тяготился моей непрошенной привязанностью. Раз как-то он с явным неудовольствием попросил у меня денег взаймы – и на другой день с насмешливой благодарностью возвратил мне их снова. В течение целой зимы мои отношения к Колосову не изменились ни на волос; я часто сравнивал себя с Гавриловым – и не мог понять, чем он лучше меня… Но вдруг всё переменилось. В половине апреля Гаврилов захворал и умер на руках Колосова, который не отлучался ни на миг из его комнаты и целую неделю после его смерти не выходил никуда. Все мы сожалели о бедном Гаврилове; этот бледный, молчаливый человек как будто предчувствовал свою кончину. Я тоже искренно сожалел о нем, но сердце во мне замирало, ждало чего-то…
В один незабвенный вечер… я лежал один на диване и бессмысленно глядел в потолок… кто-то быстро растворил дверь моей комнаты и остановился на пороге; я приподнял голову: передо мной стоял Колосов. Он медленно вошел и сел подле меня «Я пришел к тебе, – начал он довольно глухим голосом, – потому что ты более всех других меня любишь… Я потерял своего лучшего друга, – голос его слегка задрожал, – и чувствую себя одиноким… Вы все не знали Гаврилова… вы не знали…» Он встал, походил по комнате и быстро подошел ко мне… «Хочешь ли ты заменить мне его?» – сказал он и подал мне руку. Я вскочил и бросился к нему на грудь. Моя искренняя радость его тронула… Я не знал, что сказать, я задыхался… Колосов глядел на меня и тихонько посмеивался. Подали чай. За чаем он разговорился о Гаврилове; я узнал, что этот робкий и кроткий мальчик спас Колосову жизнь – и я должен был самому себе сознаться, что на месте Гаврилова я бы не мог не проболтаться – не похвастаться своим счастием. Пробило восемь часов. Колосов встал, подошел к окну, побарабанил по стеклам, быстро повернулся ко мне, хотел что-то сказать… и молча сел на стул. Я взял его за руку «Колосов! право, право, я заслуживаю твою доверенность!» Он взглянул мне прямо в глаза. «Ну, если так, – промолвил он, наконец, – бери шапку, пойдем». – «Куда?» – «Гаврилов меня не спрашивал». Я тотчас же замолчал. «Ты умеешь играть в карты?» – «Умею». Мы вышли, взяли извозчика к …ой заставе. У заставы мы слезли. Колосов пошел вперед очень скоро; я за ним. Мы шли по большой дороге. Пройдя с версту, Колосов свернул в сторону. Между тем настала ночь. Направо – в тумане мелькали огни, высились бесчисленные церкви громадного города; налево, подле леса, паслись на лугу две белые лошади; перед нами тянулись поля, покрытые сероватыми парами. Я шел молча за Колосовым Он вдруг остановился, протянул руку вперед и промолвил: «Вот куда мы идем». Я увидел темный небольшой домик; два окошка слабо светились в тумане. «В этом доме, – продолжал Колосов, – живет некто Сидоренко, отставной поручик, с своей сестрой, старой девой – и дочерью. Я тебя выдам за своего родственника – ты сядешь с ним играть в карты». Я молча кивнул головой. Я хотел доказать Колосову, что я умел молчать не хуже Гаврилова… Но, признаюсь, любопытство сильно меня мучило. Подходя к крыльцу домика, я увидел в освещенном окне стройный образ девушки… Она, казалось, нас ждала и тотчас исчезла. Мы вошли, в темную и тесную переднюю. Кривая, горбатая старушка вышла к нам навстречу и с недоумением посмотрела на меня. «Иван Семеныч дома?» – спросил Колосов. «Дома-с». «Дома!» – раздался густой мужской голос из-за двери. Мы перешли в залу, если можно назвать залой длинную, довольно грязную комнату; старое небольшое фортепьяно смиренно прижалось к уголку подле печки; несколько стульев торчало вдоль стен, некогда желтых. Посреди комнаты стоял мужчина лет пятидесяти, высокого роста, сутуловатый, в замасленном шлафроке. Я взглянул на него попристальнее: угрюмое лицо, волосы щетиной, низкий лоб, серые глаза, огромные усы, толстые губы… «Хорош гусь!» – подумал я. «Давненько не видали мы вас, Андрей Николаич, – промолвил он, протягивая к нему свою безобразную красную руку, – давненько! А где Севастьян Севастьянович?» – «Гаврилов умер», – печально проговорил Колосов. «Умер? вот те на! А это кто?» – «Мой родственник – честь имею представить: Николай Алекс…» – «Хорошо, хорошо, – перебил его Иван Семеныч, – рад, очень рад. А в карты играет?» – «Играет, как же!» – «Ну и прекрасно; мы вот сейчас и засядем. Эй! Матрена Семеновна, где ты? карточный стол – поскорей. Да чаю!» С этими словами г-н Сидоренко пошел в другую комнату. Колосов посмотрел на меня. «Послушай, – сказал он, – мне бог знает как совестно. » Я зажал ему рот. «Что ж вы, батюшка, как вас зовут, – пожалуйте сюда», – воскликнул Иван Семеныч. Я вошел в гостиную. Гостиная была еще меньше столовой. На стенах висели какие-то уродливые портреты; перед диваном, из которого в нескольких местах высовывалась мочалка, стоял зеленый стол; на диване восседал Иван Семеныч и тасовал уже карты; подле него, на самом кончике кресел, сидела сухощавая женщина в белом чепце и черном платье, желтая, сморщенная, с подслеповатыми глазками и тонкими кошачьими губами. «Вот, – сказал Иван Семеныч, – рекомендую; прежний-то умер; Андрей Николаевич привел другого; посмотрим, как он играет!» Старуха неловко поклонилась и раскашлялась. Я оглянулся; Колосова уже не было в комнате. «Полно тебе кашлять, Матрена Семеновна, овцы кашляют», – проворчал Сидоренко. Я сел; игра началась. Господин Сидоренко ужасно горячился и бесился при малейшей моей ошибке; осыпал сестру упреками; но она, по-видимому, успела привыкнуть к любезностям своего братца и только помаргивала глазами. Однако ж, когда он объявил Матрене Семеновне, что она «антихрист», бедная старуха вспыхнула. «Вы, Иван Семеныч, – проговорила она с сердцем, – супругу свою Анфису Карповну уморили, а меня не уморите!» – «Будто?» – «Нет, не уморите». – «Будто?» – «Нет! не уморите!» Таким образом они довольно долго перебранивались. Мое положение было, как изволите видеть, не только незавидно, но даже просто глупо; я не понимал, зачем Колосову вздумалось привести меня… Я никогда не был хорошим игроком; но тут я сам чувствовал, что играю из рук вон плохо. «Нет! – повторял беспрестанно отставной поручик, – далеко вам до Севастьяныча! Нет! вы рассеянно играете!» Я, разумеется, внутренно посылал его ко всем чертям. Эта пытка продолжалась часа два; меня обыграли в пух. Перед концом последнего роббера услышал я за своим стулом легкий шум – оглянулся и увидел Колосова; подле него стояла девушка лет семнадцати и с едва заметной улыбкой посматривала на меня. «Набей-ка мне трубку, Варя», – проворчал Иван Семеныч. Девушка тотчас порхнула в другую комнату. Она была не очень хороша собой, довольно бледна, довольно худа; но я и прежде и после не видывал ни таких глаз, ни таких волос. Мы кое-как доиграли роббер; я расплатился. Сидоренко закурил трубку и возопил: «Ну, теперь пора ужинать!» Колосов представил меня Варе, то есть Варваре Ивановне, дочери Ивана Семеныча. Варя сконфузилась; и я сконфузился. Но Колосов, по своему обыкновению, в несколько мгновений привел всё и всех в порядок: усадил Варю за фортепьяно, попросил ее сыграть плясовую и пустился отхватывать казачка взапуски с Иваном Семенычем. Поручик вскрикивал, топал и выкидывал ногами такие непостижимые штуки, что сама Матрена Семеновна расхохоталась, раскашлялась и ушла к себе наверх. Горбатая старушонка накрыла стол; мы сели ужинать. За ужином Колосов рассказывал разные вздоры; поручик смеялся оглушительно; я исподлобья поглядывал на Варю. Она глаз не сводила с Колосова… и я по одному выражению ее лица мог догадаться, что она и любит его – и любима им. Губы ее были слегка раскрыты, голова немножко нагнулась вперед, по всему лицу играла легкая краска; она изредка глубоко вздыхала, вдруг опускала глаза и тихонько смеялась… Я радовался за Колосова… А между тем мне было, чёрт возьми, завидно…
1. …пачки синих полинялых ассигнаций – бумажных денег пятирублевого достоинства. Ассигнации были введены в России в 1769 г. и находились в обращении до 1843 г., когда в результате реформы министра финансов графа Е. Ф. Канкрина они были заменены кредитными билетами. По официальному курсу, существовавшему в 1830-е годы, один рубль ассигнациями равнялся 27 коп. серебром.
2. Закурив пахитос… – Пахитос пли, чаще, пахитоска (от испанского pajitos – соломинки) – тонкая папироса.
3. Он вчера вечером вернулся с кондиции. – Слово кондиция (от латинского conditio) в значении: условие, договор – употреблялось в русском языке еще в XVIII в. Выделив это слово курсивом, Тургенев отметил, что новое его значение – домашние уроки, репетиторские занятия в частных домах, – сложившееся в семинарской среде, а затем перешедшее в студенческий обиход, еще не вошло в общелитературный язык и ощущалось как жаргонное. О случаях употребления писателем этого слова см. заметку Т. А. Никоновой: Т сб, вып. 3, с. 175. Ср. у Гоголя в «Вие» (1835): «Философы и богословы отправлялись на кондиции, то есть брались учить или приготовлять детей людей зажиточных и получали за то в год новые сапоги, a иногда и на сюртук» (курсив Гоголя).
4. Я вижу, господа, вы не любите приятного и придерживаетесь единственно полезного. – В этом ироническом замечании термины «приятное» и «полезное» употреблены в том смысле, какой им придавала почти до середины XIX века школьная «теория словесности», не выходившая за пределы архаических традиций классицизма. Согласно поэтике классицизма «приятное» заключалось обыкновенно в живых описаниях предметов; «полезное» выражалось в повествовании о мыслях и поступках людей, которые своим примером должны были поучать читателей (см., например: Остолопов Н. Словарь древней и новой поэзии. СПб., 1821. Ч. 1, с. 109–110 и 472–473).
5. То, что Байрон называет «the music of the face»… – В поэме «Абидосская невеста» Байрон, описывая красоту Зюлейки, говорит: «the Music breathing from her face» («музыкой веяло от ее лица» – «Bride of Abydos», Canto 1, 179). К этой строке поэт счел необходимым дать примечание, в котором указывал, что это выражение «находили странным», и защищал его правомерность. При этом он ссылался на мнение m-me де Сталь, которая в своей книге «О Германии» писала о возможности сближения музыки и живописи: «…мы сравниваем живопись с музыкой и музыку с живописью, потому что чувства, которые мы испытываем, обнаруживают сходство там, где холодное наблюдение ее видит ничего, кроме различия» (De l’Allemagne, par M-me la baronne de Staёl-Holstein. Tome troisième. Paris – Londres, 1813, p. 142).
6. …y нас на Руси завелись «руководства», чрезвычайно благодетельные для наставников… – Белинский в своих статьях и рецензиях неоднократно язвительно высмеивал подобные руководства. Так, в 1844 г. он писал: «Нет ничего гибельнее для способностей учащихся молодых людей, как краткие руководства, которые ничего не говорят ни рассудку, ни воображению, а должны усвояться только памятью» (Белинский, т. 8, с. 225; см. также т. 9, с. 273).
7. On talk not to me ~ of our glory… – Начальное двустишие из стихотворения Байрона «Стансы, написанные на пути между Флоренцией и Пизой» («Stanzas written on the road between Florence and Pisa», 1821).
1. Скобками выделяются:
1) вставные конструкции, дополняющие или поясняющие содержание основного предложения: Наконец он велел запрячь себе беговые дрожки, оделся потеплее (это было уже в конце сентября) и, сам правя, выехал со двора (П.); В жаркое летнее утро (это было в исходе июля) разбудили нас ранее обыкновенного (Акс.); Молодой воробей выпал из гнезда (ветер сильно качал берёзы аллеи) и сидел неподвижно (Т.); Я не успел хорошенько заметить его лица (коляска слишком быстро промчалась мимо); но мне показалось, что он был глубоко тронут (Т.); Возвратясь в свою комнату (она находилась во флигеле и была почти вся загромождена коваными сундуками), Гаврила сперва выслал вон свою жену (Т.); Пети не было дома (он пошёл к товарищу, с которым намеревался из ополчения перейти в действующую армию) (Л. Т.); Проехав какие-то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело (Л. Т.); Дисканты и альты (иногда басы и тенора) в эти хоры набирались из учеников (Пом.); Он поднял руку (настала тишина) и полусогнутой ладонью указал на стоявшего внизу Бройницкого (А. Т.); Предусмотрительный Левинсон ещё до приезда разведки (приехала она ночью) выставил усиленное охранение
2) вставные конструкции, представляющие собой попутные авторские замечания: Поверьте (совесть в том порукой), супружество нам будет мукой (П.); Не отвечайте, я знаю, что вы в этом не признаетесь, потому что Грушницкий убит (она перекрестилась) (Л.); «Господа, — сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного). — Господа, к чему пустые споры?» (Л.); Быстро, но горячо прошла в душе моей страсть (иначе я не могу назвать её) ловить и собирать бабочек (Акс.); Но Господь Бог ведает (тут он поднял руку над головою), что скорее шар земной в раздробление придёт, чем мне от своего слова отступиться или… (тут он даже фыркнул) или струсить… (Т.); Я не понимал (теперь я понял), что я делал с близкими мне существами (Гарш.); Теперь, когда с посещения Даши прошло больше недели, ему стало казаться удивительным, как могла незаметно (он с ней не сразу даже и поздоровался) и просто (вошла, села, положила муфту на колени) появиться в их оголтелой квартире эта девушка (А. Т.);
3) вставные конструкции, поясняющие отдельные слова в основном предложении: Нет, вы (или ты) этого не должны знать! (Л.); А где стара? (Так он обыкновенно называл жену свою.) (Г.); Командиры бросили книги, карты (географические, других на корабле не было), разговоры и стремительно побежали на палубу (Гонч.); Владимир Сергеевич (так именно звали молодого человека в пальто) с недоумением посмотрел на своего человека (Т.); На Ракитина (семинариста), тоже Алёше знакомого и почти близкого, Алёша и взглянуть не мог (Дост.); Это был Пётр Герасимович (Нехлюдов никогда не знал и даже немного хвастал тем, что не знает его фамилии), бывший учитель детей его сестры (Л. Т.); На половине перегона лес кончался, и с боков открылись елани (поля) (Л. Т.); Журналы иностранной литературы (два) я велел выслать в Ялту (Ч.); В тот же день я был уже на квартире Никитина (фамилия зятя) (Кор.); Цезарь (так звали льва в зверинце) спит и тихо взвизгивает (Купр.); Сани резко стукнуло о торчавшую из воды сваю (след унесённого моста) и перевернуло с диковинной лёгкостью (Ш.);
4) вставные конструкции, синтаксически связанные с основным предложением, но выделенные из него и носящие присоединительный характер: Увидя, что мужик, трудяся над дугами, их прибыльно сбывает с рук (а дуги гнут с терпеньем и не вдруг), Медведь задумал жить такими же трудами (Кр.); Враги его, друзья его (что, может быть, одно и то же) его честили так и сяк (П.); Издеваться над ним (и ещё в официальной газете) нехорошо (П.); Отец лишился обыкновенной своей твёрдости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах (П.); …Но целью взоров и суждений в то время жирный был пирог (к несчастию, пересоленный) (П.); Счастливый день! Могу сегодня я в шестой сундук (сундук ещё не полный) горсть золота накопленного всыпать (П.); Рудин так решителен, что сам говорит Наталье о любви (хоть говорит не по доброй воле, а потому, что вынужден к этому разговору) (Черн.); За месяц до нашего несчастья он купил мне серьги, тихонько от меня (а я всё узнала), и радовался, как ребёнок (Дост.); …И, несмотря на теперешнюю, весьма объясняемую уклончивость Петра Петровича (потому что он тебя ещё не знает), Дуня твёрдо уверена, что достигнет всего своим добрым влиянием на будущего своего мужа (Дост.); Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу (Л. Т.); …Спасибо за Ваше письмо, за то, что ещё раз показали мне Ваш трагический почерк (который, кстати сказать, стал более разборчив) (Ч.); Он был ранен (легко), потом женился (Кор.); И потому (пускай не там, в огне) мы и сегодня — фронтовые люди (Щип.);
5) вставные вопросительные и восклицательные конструкции и отдельные слова, выражающие эмоции автора или его отношение к высказанным словам, к цитатам: …Быть может (лестная надежда!), укажет будущий невежда на мой прославленный портрет… (П.); Мы узнали от него самого, что он, г. Савельев, решился посвятить все способности (чьи?) разработанию (разрабатыванию?) отечественной истории (Бел.); Он чуть свет был уже на дворе, как ни в чём не бывало, сохраняя далее (невинная хитрость!) прежнюю унылость на лице (Т.).
Примечание. Знаки препинания, которые стоят на месте «разрыва» предложения вставной конструкцией, выделяемой скобками, помещаются после скобок: У Саввы, пастуха (он барских пас овец), вдруг убывать овечки стали (Кр.) — здесь пастуха — обособленное приложение, но запятая ставится только после вставного предложения; Татьяна, состоявшая, как мы уже сказали выше, в должности прачки (впрочем, ей, как искусной и учёной прачке, поручалось одно тонкое бельё), была женщина лет двадцати осьми (Т.) — здесь обособленное определение.
В редких случаях, когда вставная конструкция явно относится ко второй части предложения, внутри которой она находится, нужный знак препинания перед открывающей скобкой сохраняется: В старинны годы люди были совсем не то, что в наши дни; (коль в мире есть любовь) любили чистосердечнее они (Л.).
2. С помощью тире выделяются вставные конструкции, дополняющие или поясняющие основное предложение, выражающие чувства автора и т. д. (часто в произведениях художественной литературы): Тут — делать нечего — друзья поцеловались (Кр.); Но — чудное дело! — превратившись в англомана, Павел Петрович стал в то же время патриотом (Т.); Мой приход — я это мог заметить — сначала несколько смутил гостей (Т.); Со мной он был очень холоден, и — странное дело — я словно его боялся (Т.); В один незабвенный вечер — я лежал один на диване и бессмысленно смотрел в потолок — кто-то быстро растворил дверь моей комнаты и остановился на пороге (Т.); Выскочила я на минуточку на улицу — тут у нас в нашем же доме под низом кондитерская — взяла десять штучек песочного пирожного и прихожу… (Леск.); …Воображая, что замок заперт, я вынул ключ, и — о ужас! — у меня в руках была только головка ключика (Л. Т.); Его вторая жена, красавица, умница — вы её только что видели — вышла за него, когда уже он был стар (Ч.); …Даже мои хозяева — если они были дома — открывали окна и, слушая, хвалили музыканта (М. Г.); Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась. Но в конце хочу — других желаний нету — встретить я хочу мой смертный час так, как встретил смерть товарищ Нетте (М.); Снова — в который раз — он повторял эти слова; Мы будем удовлетворены, если вы скажете, когда — конкретно! — вопрос будет включён в повестку дня; Эта вещица обошлась кому-то — если не ему самому — в кругленькую сумму.
Примечания: 1. Часто для выделения вставной конструкции на равных основаниях употребляются скобки и тире. Ср.:
Однажды вечером (это было в начале октября 1773 года) сидел я дома, слушая вой осеннего ветра (П.); Раз — это было за Тереком — я ездил с абреками отбивать русские табуны (Л.);
Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера (Л. Т.); Булочники — их было четверо — держались в стороне от нас (М. Г.);
Крупные, красивые птицы (их было тринадцать) летели треугольником (Т.); Проснувшиеся овцы — их было около трёх тысяч — неохотно, от нечего делать принялись за невысокую, наполовину утоптанную траву (Ч.);
И каждый вечер в час назначенный (иль это только снится мне?) девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне (Бл.); Литвинов остался на дорожке; между ним и Татьяной — или это ему только чудилось? — свершалось что-то… (Т.)
2. Если вводное или вставное предложение находится внутри другого вставного предложения, то это вставное предложение (так сказать, внешнее) выделяется скобками, а первое (внутреннее) — тире: Я наскоро пообедал, не отвечая на заботливые расспросы доброй немки, которая сама расхныкалась при виде моих красных, опухших глаз (немки — известное дело — всегда рады поплакать) (Т.).
3. В редких случаях вставная конструкция выделяется запятыми : Мне показалось даже, а может быть оно и в самом деле было так, что все стали к нам ласковее (Акс.); Экспонаты Биологического музея, а их свыше двух тысяч, рассказывают о животном мире нашей планеты (Газ.).
4. В зависимости от синтаксической структуры предложения и вставной конструкции на месте «разрыва» основного предложения, помимо тире , могут быть еще запятые . Здесь возможны следующие случаи:
1) с обеих сторон ставится только тире , если в месте вставки дополнительных сведений не должно быть никакого знака препинания: Аннушка молча покинула свою засаду, тихо обошла кругом — её детские ножки едва шумели по густой траве — и вышла из чащи подле самого старика (Т.); И — бывают же чудеса — подковылял Воропаев (Павл.); Кругом — не обнять глазом — снежная пелена (Ш.);
2) перед первым тире ставится запятая , если этого требует структура первой части основного предложения: Он посмотрел на пепелище, которое окружало его, — какой ужас! — и руки бессильно опустились у него — запятая закрывает придаточную часть сложноподчиненного предложения;
3) перед вторым тире ставится запятая , если этого требует структура второй части основного предложения или вставной конструкции:
Прихвастнуть любил — этот грех за ним водился, — может, и тут что приплёл для красного словца (Фурм.) — вторая часть начинается вводным словом, которое требует выделения запятыми;
…Встал Максим-то против дедушки — а дед ему по плечи, — встал и говорит… (М. Г.) — играет роль повторение слова встал [ср. §40, п. 2];
Он встал и, прихрамывая — он был на протезе, — подошёл к окну (Кав.) — вставному предложению предшествует деепричастие, и запятая ставится, после всей этой конструкции;
Когда он начинает сомневаться в себе — а это с ним изредка происходит, — он пытается стать рационалистом — вставное предложение примыкает к предшествующей придаточной части сложноподчиненного предложения, и запятая ставится после всей конструкции;
Смеялся он мало — настолько у него хватало чувства такта, — но всё же насмешливая улыбка нет-нет да и появлялась на его губах — вторая часть начинается с союза, перед которым должна быть запятая;
4) как перед первым, так и перед вторым тире ставится запятая по условиям текста:
Проводя почти всё своё время неразлучно с матерью, потому что я и писал и читал в её отдельной горнице, где обыкновенно и спал, — там стояла моя кроватка и там был мой дом, — я менее играл с сестрицей, реже виделся с ней (Акс.) — запятая перед первым тире закрывает предшествующую придаточную часть, запятая перед вторым тире закрывает деепричастную конструкцию;
Я забрался в угол, в кожаное кресло, такое большое, что в нём можно было лежать, — дедушка всегда хвастался, называя его креслом князя Грузинского , — забрался и смотрел, как скучно веселятся большие (М. Г.) — запятая перед первым тире закрывает предшествующую придаточную часть, а запятая перед вторым тире закрывает деепричастный оборот в самой вставной конструкции;
Прежде чем мы расстанемся, — а некоторые из нас вернутся сюда, быть может, не скоро , — прежде чем мы расстанемся, я хотел бы ещё раз вернуться к только что сказанным словам о нашей дружбе — играет роль повторение слов прежде чем мы расстанемся.
Следует, впрочем, заметить, что часто встречается своеобразная «симметрия» знаков (постановка запятой перед вторым тире, если перед первым тире стоит запятая): Когда я стану умирать, — и, верь, тебе не долго ждать , — ты перенесть меня вели в наш сад (Л.); Когда Косте, сиротке-то, пошёл девятый годок, — а я в ту пору уже невестой была , — повезла я его по всем гимназиям (Ч.); Когда всё кончилось, — а бой длился около часу , — начдив сел на коня и шагом поехал по равнине (А. Т.); Осенью, когда поспевали яблоки, — яблоневые деревья были гордостью семейства Поповых , — Анатолий обычно спал на топчане в^саду, чтобы мальчишки не покрали яблок (Ф.).
Читайте также: