Репин портрет шаляпина на диване

Обновлено: 25.06.2024

Одним из учителей Шаляпина в искусстве был Илья Ефимович Репин. Глубокая симпатия связывала великого художника и артиста. Они познакомились в 1898 г., когда молодой певец одержал свои первые победы на оперной сцене. Маститый живописец, признанный глава русских художников, так же как и его друг Стасов, горячо отозвался на выступления Шаляпина, поддержал его новаторское творчество.

Письма Стасова к Репину пестрят восторженными восклицаниями по поводу выступлений Шаляпина. Как о радостном событии сообщал Репину Владимир Васильевич о новых творческих успехах артиста: «А как великолепен стал Шаляпин — все в гору и гору идет по выражению, по трагичности глубокой и по комизму».

Репин слушал спектакли с участием Шаляпина в Москве, в январе 1898 г., а затем в том же году во время гастролей Русской частной оперы в Петербурге. Впечатления от них и от молодого Шаляпина не потускнели у него и через тридцать лет. В 1927 г. в письме к И. Е. Бондаренко, вспоминая о Мамонтове и его опере, он писал: «У него пели лучшие итальянские певцы, у него же начинал свою карьеру Ф. И. Шаляпин. Отлично помню и я юного гениального певца. . . В это время Савва Иванович дружил и со скульптором Трубецким, который запросто был вхож к Савве Ивановичу. И сейчас же, как услышал пение этого феноменального юноши, сейчас же стал лепить его бюст. Теперь этот бюст стоит у меня, отлитый из бронзы и страшно похож и по сие время».

С 1906 г. и до последних дней жизни Репина в одной из комнат «Пенат» на особом постаменте помещался шаляпинский бюст. Трубецкой запечатлел молодого артиста в пору его первой славы — полного сил, уверенности и едва сдерживаемого радостного задора. Голова певца энергично и смело поднята, широкие плечи свободно развернуты. Внимательный, все схватывающий взгляд Шаляпина устремлен вдаль, губы крепко сжаты, в складе рта чувствуется волевой, твердый характер.

Таким впервые увидел Шаляпина и Репин.

В Петербурге художник чаще всего встречался с Шаляпиным у Стасова на городской квартире или даче в Парголове. Здесь 15 августа 1901 г. по просьбе Стасова Репин сделал итальянским карандашом, в натуральную величину, портрет певца, незадолго перед тем триумфально выступившего на сцене Миланского оперного театра «Ла Скала».

Репин внимательно следил за успехами артиста. Прослушав в Мариинском театре оперу «Борис Годунов» с участием Шаляпина, он воскликнул: «Шаляпин так выразителен, что его Борису — человеку огромных порывов души — душно и тесно на сцене».

В письме, адресованном в начале 1909 г. Остроухову, Репин делится своими впечатлениями от шаляпинского исполнения роли Олоферна: «Не так давно в «Олоферне» я слышал и видел Шаляпина. .. Как он лежал на софе. Архивосточный деспот, завоеватель в дурном настроении. Предстоящие цепенеют, со всеми одалисками. Цепенеет весь театр, так глубока убийственно могучая хандра неограниченного владыки». В этой характеристике раскрывается глубокое понимание Репиным драматического искусства Шаляпина, сочетавшего изумляющую внешнюю выразительность образа с огромной психологической насыщенностью и экспрессией.

1912 — 1914 гг. были периодом самых близких и дружеских отношений между Репиным и Шаляпиным. Увлеченный творчеством артиста, Репин в докладе на съезде русских художников и в статье «Что такое искусство?» назвал его имя среди величайших гениев всех времен и народов: «Никогда не умрут в человечестве имена: Гомер, Фидиас, Иктинос, Апеллес, Данте, Брунелески, Рафаэль, Микельанджело, Тициан, Рембрандт, Шекспир, Бетховен, Гете, Шопен, Пушкин, Лев Толстой, Шаляпин и многие другие. Они обогащали человечество откровениями вечного, неисчерпаемого великолепного искусства»1.

В конце 1912 г. Шаляпин и Репин встретились в Москве. Об одной из их встреч рассказал художник М. Ф. Шемякин. Она произошла в годовщину смерти Серова на вечере в Московском обществе любителей художеств. Внимание всех собравшихся сосредоточилось на двух фигурах — огромном и импозантном Шаляпине и невысоком худощавом Репине. Все прислушивались к идущему между ними разговору об искусстве. «Беседуя с Репиным, — пишет автор воспоминаний, — Шаляпин не спускает с него глаз, с глубоким уважением задает ему вопрос за вопросом». Воспользовавшись встречей, Репин пригласил Шаляпина приехать весной к нему в Куоккалу, чтобы осуществить многолетнюю мечту и написать портрет певца.

27 декабря, перед отъездом из Москвы, Илья Ефимович отправил Шаляпину письмо — настоящее лирическое стихотворение в прозе. В нем Репин с искренностью великого художника говорит о своей любви к Шаляпину. «Неизреченно дорогой и бесконечно обожаемый Федор Иванович. Спасибо, спасибо, спасибо! Я полон восторга и восхищения до небес Досифеем. А вчера! Вот был сюрприз. А что всплывает над всем у меня, что для меня упоительнее всего, так это брошенная, оброненная Вами мне, щедро и мило братски — надежда, что Вы ко мне приедете, ко мне в Куоккалу и даже попозируете!! Жду и буду ожидать всякий час.

А весною, со светом все выше и выше восходящего солнца, в мечтах моих рисуется некоторая интересная, гениальная голова. Каждый день я вижу эту героическую голову в слепке. Павла Трубецкого — очень люблю эту голову и буду счастлив, если удастся сделать нечто столь же художественно.

Прочитав свое послание, вижу, что восторженный старичок молодо и зелено обожает Вас. Правда. Ваш Ил. Репин»2.

Это письмо — драгоценное свидетельство дружбы двух богатырей русского искусства.

Федор Иванович Шаляпин с большой душевностью относился к великому живописцу, его творчеству. В январе 1913 г. картину Репина «Иван Грозный и сын его Иван» зверски изрезал фанатик-сектант. По этому случаю М. А. Волошин, Д. Д. Бурлюк и некоторые другие стали обвинять художника в том, что он сам виновен в судьбе своей картины, что своей «натуральностью» изображенная сцена толкает людей на психически ненормальные поступки. Эти выступления возмутили Шаляпина, ценившего правдивое искусство Репина и очень любившего знаменитое репинское произведение. Узнав из газет о случившемся, Федор Иванович, который в это время находился в Берлине, поделился своими мыслями в письме Горькому: «Прочитал сейчас в газетах о Волошине и Бурлюке, глодавших старые кости Репина. Сделалось очень больно и стыдно. Все больше и больше распоясывается хулиган — эко чертово отродье! Жалко Илью Ефимова. Хотел послать телеграмму, да — по русскому разгильдяйству — не знаю его адреса. Впрочем, приехав в Питер, пойду к нему сам».

В октябре этого же года он принял участие в чествовании Репина, устроенном почитателями и друзьями художника после успешной реставрации поврежденной картины. Фотограф запечатлел участников этого своеобразного торжества — близких сердцу Репина людей: Шаляпина, Бунина, Чуковского и других — художников, артистов, писателей. К. И. Чуковский вспоминал, что «Шаляпин приветствовал Репина с почтительной сыновней любовью». Как писали газеты, он поднял тост за искусство, уподобив его солнцу, за друзей-художников и Репина. В эту московскую встречу Репин вновь просит Шаляпина приехать к нему в Куоккалу и получает согласие. Чуковский, возвращавшийся вместе с художником в Петербург, описал приподнятое настроение Репина, предвкушавшего встречу с артистом в своей студии. Художник радовался, что наконец исполнится его давнишнее желание сделать портрет певца: «. когда мы в вагоне, в отдельном купе, — пишет Чуковский, — ехали вместе с ним из Москвы, он ни единым словом не упомянул о своих московских триумфах и все время говорил о другом, как великолепен Шаляпин. Говорил немногословно и вдумчиво, перемежая свои восклицания долгими паузами: — Откуда у него эти гордые жесты. И такая осанка. и поступь? Вельможа екатерининских времен. да! А ведь пролетарий, казанский сапожник. кто бы мог подумать! Чудеса! И, достав из кармана альбомчик, начал тут же, в вагоне, по памяти, набрасывать шаляпинский портрет».

В феврале 1914 г. Шаляпин отправился в санаторий, расположенный вблизи водопада Иматра, откуда он сообщал своей дочери Ирине Федоровне: «Пробуду здесь. еще несколько дней (думаю, до понедельника 10 февраля), а потом поеду к нашему знаменитому художнику Илье Ефимовичу Репину. (Он живет в Куоккале. ) Пробуду у него несколько дней. Я давно обещал ему позировать. Он очень рад и будет писать с меня портрет». Репин, как видно из его телеграммы Шаляпину, ликовал, узнав о скором приезде артиста. Он уведомлял Федора Ивановича, что для встречи готово все — дом, мастерская, холст, краски и исполнитель.

Пребывание Шаляпина в Куоккале на репинской даче стало знаменательным событием. Газеты и журналы поместили об этом информацию и фотоснимки.

Дни, проведенные в «Пенатах», были заполнены многочисленными встречами артиста с художниками. Гравер В. В. Матэ, живописцы С. Ю. Жуковский, И. Е. Крачковский, скульптор Н. Л. Аронсон и другие специально приехали в Куоккалу, чтобы увидеться с Шаляпиным. Интересна фотография, запечатлевшая эту встречу: артист в мастерской Репина, окруженный друзьями и почитателями — художниками.

Большую часть времени Шаляпин проводил в мастерской хозяина, позируя ему для портрета.

Фотографии, воспоминания И. Э. Грабаря и опубликованные документы из архива Чуковского позволяют составить точное представление о композиции этого несохранившегося произведения.

Репин решил изобразить Шаляпина на огромном холсте, дав фигуру артиста в натуральную величину. Шаляпин позировал одетый в элегантный спортивный костюм, полулежа на широком ковровом диване. Левой рукой Шаляпин ласкал своего маленького любимца бульдога Бульку, а плавным движением правой как бы подчеркивал произнесенные слова. О часах, проведенных в мастерской Репина, и о замысле портрета рассказал в своей книге Шаляпин: «Вот я с моим бульдожкой сижу на диване у Ильи Ефимовича Репина в Куоккале. «Барином хочу я Вас написать, Федор Иванович», — говорит Репин. «Зачем?» — смущаюсь я. «Иначе не могу себе Вас представить. Вот Вы лежите на софе в халате. Жалко, что нет старинной трубки. Не курят их теперь». При воспоминании об исчезнувшем из обихода чубуке мысли и чувства великого художника уходили в прошлое, в старину. Смотрел я на его лицо и смутно чувствовал его чувства, но не понимал их тогда, а вот теперь понимаю. Сам иногда поворачиваю мою волчью шею назад и, когда вспоминаю старинную трубку — чубук, понимаю, чем наполнялась душа незабвенного Ильи Ефимовича Репина. Дело, конечно, не в дереве этого чубука, а в духовной полноте того настроения, которое он создавал». Настроение барственного, не потревоженного ничем покоя, которое Репин стремился передать в портрете Шаляпина, отличается от первоначального намерения художника, когда он хотел подчеркнуть героичность и волевую устремленность Шаляпина. Этой нечеткостью замысла можно объяснить, что портрет, который художник несколько лет мечтал создать, не удался. Может быть, сказался и возраст — Репину было уже семьдесят лет.

Грабарь видел портрет Шаляпина в мастерской Репина несколько раз в ходе работы и вскоре после его окончания весной 1914 г. Он находил, что по композиции портрет получился вычурным и недостаточно схожим с оригиналом. Репин и сам был недоволен результатом работы. Все же несколько прописав портрет, он показал его на сорок третьей выставке передвижников. Несмотря на огромную популярность Шаляпина и имя живописца, портрет не привлек внимания публики и никем не был приобретен. Художник забрал его в мастерскую, где в течение нескольких лет время от времени возвращался к нему, переделывая и изменяя. Через одиннадцать лет после написания шаляпинского портрета Чуковский поинтересовался судьбой этого произведения. Репин ответил, что оно уже не существует: «Мой портрет Шаляпина уже давно погублен. Я не мог удовлетвориться моим неудавшимся портретом. Писал, писал так долго и без натуры, по памяти, что, наконец, совсем записал, уничтожил; остался только его Булька, так и пропал большой труд».

Все последующие годы дружба Репина и Шаляпина не ослабевала и чувство взаимного уважения оставалось прежним. Об этом говорят страницы шаляпинских мемуаров и последние письма Репина. В одном из них, написанном им всего за несколько месяцев до смерти, Илья Ефимович вспоминал «о золотом времени и счастливых часах» в Парголове на даче Стасова, где собирались все друзья, и «когда до поздней ночи мы наслаждались музыкой, пением и даже лицезрением: Мусоргского, Глазунова, Балакирева, Римского-Корсакова и прочих наших богов искусства: Антокольского, Шаляпина, Верещагина».

Художника и артиста сближала общность пройденного пути: Репин видел в Шаляпине такого же, как и он сам, выходца из народных низов. Репина, лучшие произведения которого воспевали ум, силу, талантливость и красоту народа, восхищала та полнота, с которой эти качества проявлялись в артисте. Его, мастера психологического анализа, обладавшего обостренным чувством драматического, умевшего проникнуть в глубины прошлого и чутко улавливать идейные запросы современности, привлекали в творчестве Шаляпина те же черты. Воплощенные артистом образы волновали художника жизненной полнотой, эмоциональностью, и, конечно, пластичностью и необычайно яркой внешней живописностью.

Ученик Репина А. М. Комашка вспоминал, что ради того, чтобы еще раз посмотреть и послушать в опере Шаляпина, Илья Ефимович выделял специально день, нарушая в виде редчайшего исключения свое жесткое трудовое расписание, и отправлялся в Петербург. В следующие дни после спектакля, работая в мастерской, он время от времени произносил: «Что за великан! Какими дарами награжден человек. Гений, гений!» Репин посылал своих учеников слушать концерты Шаляпина, считая, что это исключительно важно для их художественного развития.

Для Шаляпина Репин был не только великим живописцем, но и мудрым наставником в искусстве.

Долгие беседы на вечерах у Стасова, на петербургской квартире Шаляпина, в репинских «Пенатах», обмен мнениями в антрактах во время оперных спектаклей навсегда запомнились артисту. Репин делился с Шаляпиным своими мыслями об искусстве, разъяснял специфику живописи, особенности ее выразительного языка.

«Об искусстве Репин говорил так просто и интересно, — писал Шаляпин, — что, не будучи живописцем, я все-таки каждый раз узнавал от него что-нибудь полезное, что давало мне возможность сообразить и отличить дурное от хорошего, прекрасное от красивого, высокое от пошлого».

Общение с Репиным и знакомство с его произведениями отразилось в образах, созданных Шаляпиным. Несомненна внутренняя связь шаляпинского Варлаама и репинского «Протодьякона». Портрет чугуевского священника, написанный Репиным в 1877 г. и в следующем году показанный на шестой Передвижной выставке, тотчас был отождествлен зрителями с Варлаамом — персонажем трагедии «Борис Годунов».

Описывая этот портрет, Стасов подчеркивал, что Репин запечатлел «могучий, характерный тип. почти через полстолетия его можно встретить прохаживающимся по площадям и улицам». Критик образно назвал «Протодьякона» — Варлаамищем.

Тем же эпитетом определил картину создатель музыкальной драмы «Борис Годунов» — М. П. Мусоргский.

Через двадцать два года после появления этого репинского портрета Шаляпин воплотил образ Варлаама на сцене мамонтовского, а еще через три на сцене Большого театра. Шаляпин тоже встречал «Варлаама» в жизни. «Это он непременный посетитель толкучного рынка. Это он ходит там темно-серый, весь поношенный, в своей стеганной на вате шапке, схожей с камилавкой», — писал артист.

Картина Репина, увиденная в Третьяковской галерее, помогла ему осознать подмеченное в жизни, дала ключ к психологии Варлаама. В отличие от живописного прообраза, шаляпинский Варлаам не «огнедышащая гора», а, как описал его артист, одутловатый, малокровный, с сизо-красным носом и всклокоченной седой бородой, расходящейся на конце штопором. Но так же как и репинский «Протодьякон», шаляпинский Варлаам — противоречивый характер: в его юморе «чувствуется глубокая драма», а в беспробудном разгуле — стремление растратить силу, не приложенную к настоящему делу.

А. В. Луначарский, характеризуя образ Варлаама, говорил: «От Обломова до Ильи Муромца — все заключено в этой богатейшей натуре, которая в другое время могла бы быть, может быть, великим сыном, великого народа, а в данной обстановке становится только бездельным пакостником и забулдыгой»3.

Общеизвестна связь образа Ивана Грозного, созданного Шаляпиным в опере «Псковитянка», с картиной Репина «Иван Грозный и сын его Иван». Свидетели шаляпинских выступлений в этой опере единодушно отмечают, что отдельные черты облика царя перешли в грим Шаляпина с репинского полотна. В последнем действии, когда сломленный горестным отчаянием Грозный склонялся над телом убитой Ольги, артист гениально претворял композицию картины. И не только композицию. Эмоциональный накал трагедии, выраженный средствами живописи, с новой силой звучал переведенный на язык театра.

Нестеров обоснованно утверждал, что после картины Репина «Иван Грозный» никто из художников не добивался такого идейного и эмоционального воздействия на зрителей, кроме Шаляпина. Вспоминая общественную реакцию на появление репинской картины, он писал: «Большей сенсации на моей памяти не вызывало ни одно художественное создание — дальше шел уже Шаляпин со своими трагическими образами, с особым, ему присущим умением их преподносить обществу».

Творчество Репина оказало влияние на подход артиста к раскрытию внутренней сущности образа. На это указал сам Шаляпин в небольшой статье, опубликованной в год семидесятилетия Репина: «. .. когда в Частной опере С. И. Мамонтова в Москве впервые вздумали дать «Псковитянку» Римского-Корсакова, по Мею, мне была вручена роль Ивана Грозного. Трудная это была задача для меня в то время. Для актера, т. е. для пластического изображения типа, да еще такого, как Иван Грозный, всего прочитанного в книгах было недостаточно, и вот где воскликнул я великое спасибо Илье Ефимовичу Репину. Я увидел его Грозного с сыном в Третьяковской галерее. Совершенно подавленный ушел я из галереи. Какая силища, какая мощь. И хотя эпизод убийства сына не входил в играемую мною роль. однако душа Грозного (несмотря на все зверства, им творимые), как мне именно и хотелось, представлена была Душой Человеческой, т. е. под толщею деспотизма и зверства, там где-то далеко-далеко в глубине, я увидел теплющуюся искру любви и доброты.

Вскоре я лично познакомился с этим огромным художником и с радостью убедился, что Репин и не мог написать никакого владыку тирана — иначе, как с человеческой душой, потому, что сам он, этот дорогой нам всем маэстро, — человек огромной души и сердца, полного любви к людям. Считаю себя счастливцем жить вместе в одно время с дорогим Ильей Ефимовичем и горжусь принадлежать к его эпохе»4.

Илья Репин. Портрет Алисы Ривуар с собакой

Илья Репин. Портрет Алисы Ривуар с собакой. 1914- 1918 г. Частное собрание.

В 1913 году у Репина появилась навязчивая идея — писать портрет Шаляпина. Такое с Ильёй Ефимовичем случалось: если он хотел писать чей-то портрет, то начинал приписывать человеку часто несуществующие совершенства, преувеличивал достоинства и не видел недостатков.

— Откуда у него эти гордые жесты. — восхищенно вопрошал Репин о Шаляпине, — и такая осанка. и поступь. Вельможа екатерининских времен… да! А ведь пролетарий, казанский сапожник… Кто бы мог подумать! Чудеса!
В феврале 1914 года, узнав, что Шаляпин отдыхает поблизости, в санатории Рауха на Иматре, Репин немедленно отправил артисту телеграмму: «Пасхально ликуем, готовы дом, мастерская, холст, краски, художник, понедельник, вторник, среду. Не сон ли? Репин».

Шаляпин прогостил в Пенатах две недели, бегал на лыжах, чистил снег, катался на коньках. Репин приготовил огромный холст, на котором писал артиста раскинувшимся на турецком диване вместе с собакой Булькой. Потом Шаляпин уехал, а Репин всё никак не мог закончить портрет. Чем больше он возился с ним, тем вымученнее становилась композиция, сходство с оригиналом исчезло.

Антон Комашка, три года проживший в "Пенатах", вспоминает: "…портрет Шаляпина был вдруг, на моих глазах, записан обнаженной женской фигурой…" Вернее сказать, что Комашка лишь утром увидел записанный холст, над которым Репин работал накануне. Всё сказанное подтверждают и слова самого Репина, написавшего К.И.Чуковскому 21 января 1926 года: "Мой портрет Шаляпина уже давно погублен. Я не мог удовлетвориться моим неудавшимся портретом. Писал, писал так долго и без натуры, по памяти, что, наконец, совсем записал, уничтожил; остался только его Булька, так и пропал большой труд" (Репин. Художественное наследство, М-Л,1949, т.2, с.284 и 375).

Остался очень интересный снимок ,где Шаляпин вальяжно расположился со своим французским бульдогом Булькой на просторном, называемом тогда турецким, диване у окна, а Репин стоит перед большим холстом, на котором уже виден нанесённый углем рисунок фигуры и полностью прописана маслом голова певца. Так уж сложилось, что только этот снимок и остался для нас бесценным документом, сохранившим хотя бы в общих чертах вид этого загубленного впоследствии портрета.

Все мемуаристы, вспоминая о стареющем Репине, обычно заявляют о сохранявшейся до конца жизни его влюбчивости и говорят о том, что художник увлекся в 72 года учительницей французского языка. Исследователям удалось установить, что звали её Алисой Ривуар. В репинском архиве имеются несколько её писем на французском языке с неизменным обращением "Дорогой мэтр". Письма направлялись в Куоккалу в случае отмены уроков или сеансов. Летом 1917 года мадам Ривуар сообщает, что у неё появились проблемы с паспортом, но она надеется, что когда-нибудь они встретятся и в Париже.

Этому не суждено было сбыться, а вот портрет Алисы Ривуар долгое время оставался неизвестным, так как хранился в частной коллекции в Финляндии. Помечен он 1918 годом, то есть временем, когда Репин его заканчивал. Достаточно бегло взглянуть на изображение, чтобы сразу понять, что у обнажённой женщины то же лицо, что
и на портрете.

Значит, была у Репина живая натура, и он воспользовался этой возможностью для непосредственной работы на холсте. От портрета Шаляпина остались его собака Булька и подпись и дата с левой стороны: "Ил. Ръпин 1914". Позже, по-видимому в момент продажи, Репин переменил буквы в подписи на латинские: "Ilja Repin". Такова краткая история этой необычной картины, которую интересно разглядывать и разгадывать.

В 2009 году на аукционе MacDougall`s огромное полотно Ильи Репина "Портрет Алисы Ривуар" с изображением хорошенькой учительницы французского было топом из топов. Картина на вид странная: дело в том, что Репин записал фигурой обнаженной француженки не удовлетворивший его портрет Федора Шаляпина (который видно в рентгеновских лучах). Хоть Алиса Ривуар и была возлюбленной 72-летнего мастера, она написана без особой души — удалась только рука, ласкающая оставшегося от Шаляпина бульдога Бульку.

Женщину пришлось сделать более полной, чем она была на самом деле (иначе монументальную фигуру баса было не скрыть); зато смуглое лицо при белом теле, и правда, было особенностью Алисы (это заметно на эскизах) — презиравшая условности француженка, по-видимому, ходила летом без шляпки. Торг за картину начали с 500 тыс. фунтов и закончили на 1,2 млн и аплодисментах покупателю, сидевшему в последнем ряду зала. Итоговая стоимость работы составила 1,4 млн фунтов, и это мировой рекорд на произведения Ильи Репина.

Портрет Федора Шаляпина. Кустодиев

Вершиной творчества художника Кустодиева является "Портрет Федора Шаляпина". Борис Кустодиев любил этого гениального артиста с юных лет. В свою очередь и Федор Шаляпин высоко ценил искусство Б. Кустодиева, которого называл "замечательным" и "бессмертным".

Но не только большого мастера ценил в художнике Федор Шаляпин: он видел в нем человека недюжинного, достойного преклонения. В своей автобиографической книге "Маска и душа" знаменитый певец так рассказывает о своих встречах с художником: "Много я знал в жизни интересных, талантливых и хороших людей. Но если я когда-либо видел в человеке действительно великий дух, так это в Кустодиеве.

Федор Шаляпин приходил в петроградскую квартиру художника, и, вспоминая родную Волгу, они запевали вдвоем - сначала Шаляпин, потом к нему присоединялся Борис Кустодиев - и пели серьезно, сосредоточенно, будто священнодействовали. Они поклонялись Волге, она была для них и предметом поклонения, и местом, из которого каждый черпал свое вдохновение.

Сеансы позирования проходили в небольшой комнате, которая Кустодиеву служила мастерской. Она была такой маленькой, что картину приходилось писать по частям. "На потолке был укреплен блок, через который была пропущена веревка с привешенным на ее конце грузом. С ее помощью можно было приближать холст к креслу самому, без посторонней помощи, наклоняя его к себе настолько, что можно было кистью доставать до его поверхности или удалять от себя для того, чтобы проверить написанное".

Таким образом, Б. Кустодиев работал, глядя вверх, как при росписи плафонов. Позднее художник сам с трудом верил, что картина будет удачно завершена. Но изумительный расчет и виртуозное мастерство Б. Кустодиева стали залогом создания этого удивительного полотна.

Художник всячески стремился сделать портрет замечательного артиста живым, праздничным. А Федор Шаляпин прилагал все усилия, чтобы подбодрить Б. Кустодиева во время сеансов. Сын художника потом вспоминал об одной смешной подробности в работе над портретом. "Любопытно было смотреть, как "позировала" любимая собака Федора Ивановича - черно-белый французский мопс. Для того чтобы он стоял, подняв голову, на шкаф сажали кошку, и Шаляпин делал все возможное, чтобы собака смотрела на нее".

Огромная фигура в шапке и меховой шубе нараспашку возвышается над праздничным гуляньем "над горами". Федор Шаляпин озирается, для него это незнакомый город. Первоначальное название картины - "Новый город", в который приехал на гастроли знаменитый артист (об этом возвещает афиша внизу).
Сейчас артист на прогулке, ему еще предстоит покорить своим талантом этот пока не знакомый город. Однако этот город и знаком ему - по своим типичным чертам, по облику и быту русской жизни, которая была так близка Ф. Шаляпину. Вот и на картине он задумался, охватывая взглядом бурлящее народное гуляние.

Сам Борис Кустодиев был восхищен Федором Шаляпиным, но на портрете не преминул подметить, добродушно подтрунивая, такие индивидуальные черты прославленного певца, как самовлюбленность, стремление щегольнуть дорогой одеждой.

Великолепная шуба Федора Шаляпина нарочно распахнута, чтобы показать, что она вся - а не только воротник и шапка - на бобровом меху; мизинец холеной руки отставлен, чтобы был виден перстень с драгоценным камнем. На ногах модные ботинки на пуговках - серая замша и черный лак. Ходить в них по снежным склонам трудно, и Шаляпин опирается на дорогую трость. Преданно смотрит на хозяина белый породистый мопс Ройка. Все это, однако, барство показное, которое не заслоняет размаха широкой натуры великого певца, в котором сильно выразилась творческая стихия русского народа.

Картина эта имеет забавную историю:
Как-то в 1921 году Шаляпин встретился с Кустодиевым по поводу оформления декораций спектакля «Вражья сила». Художник дал своё согласие и обратил внимание на шубу певца:
- Такая богатая у вас шуба, её бы написать, – выказал он предложение певцу.
- Шуба, безусловно, хорошая, но одна беда, возможно краденая, – засомневался Шаляпин.
- Федор Иванович, шутите? – удивлённо спросил Кустодиев.

Шаляпин поведал художнику историю, что шубу эту ему выдали в Петроградском Совете как оплату за концерт. Как же она оказалась у представителей власти? Безусловно! Была «национализирована» у кого-то из неугодных большевикам богачей. Фёдора Ивановича привели на склад и разрешили ему выбрать что-нибудь на свой вкус.
- Лозунг «Грабь награбленное!» в действии, – подытожил своё повествование Шаляпин.
Но тут Кустодиев не смутился, а обрадовался:
- Вот мы и увековечим эту шубу на полотне. Это ж как оригинально: и певец, и актёр, и шубу свистнул!

Знаменитого артиста рисовали часто (В.А. Серов, Л.О. Пастернак, К.А. Коровин, И.Е. Репин и др.), так что создалась целая галерея шаляпинских портретов. И в ней работа Бориса Кустодиева занимает, пожалуй, самое первое и почетное место. Образ этого волжанина, начавшего свой путь на ярмарках и в балаганах провинциальных городов, выглядит у художника олицетворением силы и одаренности русской натуры.

Сам артист до самой своей смерти не расставался с этой картиной и ценил ее выше всех других своих портретов - за широту, размах и "русский дух".

Оригинал хранился в семье Шаляпина, но в 1968 году был передан его дочерьми в дар Ленинградскому театральному музею и с 1985 года выставляется в Большой гостиной в доме-музее Ф. И. Шаляпина в Санкт-Петербурге.

Здесь вкралась некоторая неточность что Кустодиев встретились с Шаляпиным. Такого быть не могло, ибо Борис Михайлович был прикован к инвалидной коляске с 1915 года и писал Шаляпина будучи уже прикованным к ней - по сути полулежа. А теперь о самой работе: перед Кустодиевым стояла очень сложная задача: соблюсти свой стиль исполнения, а это явная декоративность, показать характер Шаляпина, его размах без сюсюкания. Конечно, если бы не обстоятельства, возможно мы бы знали другое исполнение, хотя и эта работа всем взяла, ничего не добавишь и не убавишь.

Да,в этой картине всё гармонично .Задний план помогает раскрыть суть характера певца. Оказывается, что Кустодиев изобразил левом нижнем углу портрета дочерей Федора Шаляпина - Марию и Марфу, прогуливающихся по праздничной площади в сопровождении близкого друга и секретаря певца Дворищина .Получается семейный портрет.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Только фото, как доказательство - Илья Репин пишет портрет Федора Шаляпина, до нас так и не дошедший

Художник несколько раз писал Ф.И. Шаляпина, но ни один из этих портретов, к сожалению, до нас не дошел.

Илья Репин пишет портрет Федора Шаляпина и его собаки Бульки, 1914 год. Фото Карла Буллы

Художник несколько раз писал Ф.И. Шаляпина, но ни один из этих портретов, к сожалению, до нас не дошел. Первый портрет был выполнен в августе 1901 года на даче у Стасова в Парголове; после этого Репин не раз приглашал Шаляпина в «Пенаты».

Например, зимой 1914 года после отдыха в Иматре Шаляпин прожил у Репина в «Пенатах» несколько дней, на протяжении которых позировал для большого портрета

Один из моментов работы над портретом запечатлен на сохранившейся фотографии 1914 года: Шаляпин расположился на диване со своей любимой собачкой Булькой, а рядом стоит Нембо, его слуга. Это единственный снимок, на котором видна композиция неосуществленной картины.

Говорят, что тот приезд Шаляпина сопровождался большим шумом. А среди посетителей неожиданно оказался известный фотограф, Карл Булла. Он-то и снимет Шаляпина: то певец расчищает от снега пруд, то приготовился, чтобы кататься на коньках, то стоит возле трубы, около знаменитого репинского артезианского колодца.

И, конечно же, в мастерской Репина можно увидеть тот самый снимок, сделанный Буллой: Шаляпин на турецком диване у окна, со своим французским бульдогом Булькой, а Репин стоит перед большим холстом, на котором уже виден нанесенный углем рисунок фигуры и полностью прописана маслом голова певца.

Так уж сложилось, что только этот снимок оставался для всех единственным документом, сохранившим для нас загубленный шаляпинский портрет.

После отъезда певца Репин еще продолжал работать над портретом. Позже, он даже выставил картину на передвижной выставке в декабре 1914 года в Москве, а в феврале 1915-го в Петербурге, фотосвидетельств тех вернисажей не сохранилось.

Прежде считалось, что Репин или уничтожил или «записал» не понравившийся ему холст с портретом Шаляпина. Недавно, в мае 2009 года и это перестало быть загадкой. Находку обнаружили в Чехии, под другой работой Репина, которую в мае 2018 года предполагали продать на одном из лондонских аукционов как портрет неизвестной модели кисти Репина. От портрета Шаляпина на нем остались его собака Булька и подпись: дата с левой стороны: «Ил.Ръпин 1914».

Все сказанное подтверждают и слова самого Репина, написавшего К.И.Чуковскому 21 января 1926 года: «Мой портрет Шаляпина уже давно погублен. Я не мог удовлетвориться моим неудавшимся портретом. Писал, писал так долго и без натуры, по памяти, что, наконец, совсем записал, уничтожил; остался только его Булька, так и пропал большой труд».

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

ШАЛЯПИН Борис Федорович

22 сентября / 5 октября 1904 (Москва) – 18 мая 1979 (Нью-Йорк) .

Старший сын и третий из шести детей Федора Ивановича Шаляпина и его жены Иолы Игнатьевны Шаляпиной-Торнаги, уроженки Милана, прима-балерины Русской частной оперы С. И. Мамонтова. Детство провел в Москве. В 1919 учился в Петрограде в академической мастерской В. И. Шухаева, в 1920–1923 – в Москве в 1-х и 2-х ГСХМ у Д. Н. Кардовского, А. Е. Архипова и Ф. И. Захарова, в 1923–1925 – на скульптурном факультете ВХУТЕМАСа и в мастерской С. Т. Конёнкова на Красной Пресне.

В 1923 провел около трех месяцев в Париже, летом 1925 вновь приехал в Париж и остался; отец приобрел для него мастерскую на Монмартре. Продолжил учебу в академии Ф. Коларосси у Ш. Герена, в мастерских К. А. Коровина и Д. К. Степанова.

В 1927, во время гастролей Ф. И. Шаляпина в лондонском Ковент-Гардене, открыл в фойе театра первую выставку из десяти работ: портрет сестры Лидии, рисунки на русские темы: «В чайной», «Цыгане на ярмарке», «Купец», «Степан Разин», «Пугачев» и др. В дальнейшем его выставки в театрах и концертных залах часто сопровождали выступления отца по всему миру. Участвовал в выставках русского искусства в парижских галереях d’Alignan (1931), La Renaissance (1932), зале Yteb (1935), в Булонь-Бийанкуре (1935) и в Праге (1935).

В 1934 получил большую золотую медаль Осеннего салона за деревянную скульптуру «Обнаженная». Жертвовал свои работы для благотворительных целей, в том числе для лотереи в пользу Союза русских писателей и журналистов (1931) и для предрождественской выставки-продажи под покровительством вел. кнг. Ксении Александровны (1935).

В 1935 уехал с отцом в США и поселился в Нью-Йорке. Создал галерею живописных, графических и скульптурных портретов отца в сценических образах Владимира Галицкого, Бориса Годунова, Мельника, дона Базилио, Сальери. Позже эту галерею дополнила серия зарисовок отца на смертном одре (1938).

Исполнил портреты многих знаменитостей музыкального и литературно-художественного мира: С. В. Рахманинова (1929), Т. Руффо в роли Гамлета (1930), М. И. Цветаевой (1933), К. А. Коровина (1933), П. П. Трубецкого (1933), карандашные рисунки М. А. Чехова в разных ролях (1932), артистов труппы Ballet Russe de Monte-Carlo Т. Тумановой, И. Вершининой, В. Немчиновой, Д. Ростова, дирижеров С. Кусевицкого и А. Тосканини, скрипачей Я. Хейфица и Ф. Крейслера, композиторов С. С. Прокофьева и И. Ф. Стравинского, пианистов А. Браиловского, В. Горовица, Вэна Клайберна и Б. Джаниса, балерин Г. С. Улановой, М. М. Плисецкой, Н. И. Бессмертновой, писателей К. Фаррера, Т. Драйзера и А. Труайя, авиаконструктора И. И. Сикорского, поэта Е. А. Евтушенко. Писал пейзажи американского Запада и итальянских городов, картины религиозного содержания («Распятие»), натюрморты. В 1943–1970 рисовал портреты знаменитостей для обложек еженедельника «Time» (в общей сложности 413 обложек). Создавал скульптуры из дерева.

В 1946 подарил Музею музыкальной культуры им. М. И. Глинки в Москве портрет С. В. Рахманинова за фортепьяно (1940).

В 1962–1966 посещал Израиль, исполнил портреты видных политических деятелей: Бен-Гуриона, Голды Меир, Мошэ Даяна и др.

В 1960-е неоднократно приезжал в СССР, был принят министром культуры Е. А. Фурцевой; в 1968 в Доме дружбы в Москве состоялись его выставка и встреча с советскими художниками. В 1975 его выставка прошла в Музее Ф. И. Шаляпина, в 1983 – в посольстве США в Москве. В 2008–2009 - в Русском музее, Третьяковской галерее, в Художественном музее Фреда-Джонса-младшего (Оклахома) и Художественном музее Сан-Диего (Калифорния) прошла выставка «Американские художники из Российской империи», где среди прочих были представлены работы художника.

Представлен в Национальной портретной галерее в Вашингтоне, Смитсоновском американском музее искусств и многих других собраниях. Многие работы хранятся в Музее Ф. И. Шаляпина в Москве.