Не вставай с кровати не совершай ошибку

Обновлено: 16.05.2024

* * *

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе солнце, если ты куришь «Шипку»?
За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более – изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Анализ стихотворения Бродского «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…»

Иосиф Бродский считал свое поколение потерянным, запутавшимся в дебрях идеологии и высоких материй. Однако жизнь диктовала свои условия, инстинкты брали вверх над разумом, и многие молодые люди оказывались на распутье, когда реальность шла вразрез с общепринятыми принципами. Часть ровесников Бродского становилась бунтарями, да и сам поэт очень скоро попал в число тех, кто был неугоден советской власти. И все из-за того, что он открыто выражал свои взгляды и мысли, считая, что это – неотъемлемое право любого человека.

Между тем, подавляющее большинство людей жило по двойным стандартам, когда на кухнях велись антиправительственные разговоры, а в общественных местах все дружно поддерживали курс партии и правительства. Именно таким «хамелеонам» в 1970 году Иосиф Бродский посвятил свое знаменитое стихотворение «Не выходи из комнаты, не совершай ошибки…». Оно пронизано глубокой иронией и отвращением к тем, кто боится правды и не может позволить себе роскошь жить так, как это ему подсказывают внутренние ощущения. Таким людям, по мнению пота, лучше и вовсе сидеть дома, так как «за дверью бессмысленно все – особенно, возгласы счастья». Откровенно высмеивая подобных двурушников, которые готовы часами рассуждать о справедливости и свободе личности, но так, чтобы этого никто не слышал, Бродский рекомендует им для чистоты эксперимента отказаться от маленьких житейских радостей. Как можно принимать у себя в доме девушку, если не состоишь с ней в законном браке, или же позволять себе ездить на «моторе» при скромной советской зарплате, львиную долю которой придется отдать таксисту по счетчику? Однако людей, живущих по двойным стандартам, подобные мелочи не смущают, что безумно раздражает Бродского. Поэтому автор советует таким «свободолюбцам» похоронить себя заживо в четырех стенах, чтобы избавиться от всевозможных искушений. Действительно, хорошо жить, когда о тебе все забыли, и ты можешь тешить себя иллюзией полной свободы, слившись «лицом с обоями». Но даже те, кому было адресовано это произведения, прекрасно отдавали себе отчет, что выпасть из социума без последствий для собственной репутации и карьеры в СССР попросту невозможно. У таких людей остается лишь два пути – тюрьма либо сумасшедший дом. В редких случаях, правда, им предлагают добровольно-принудительно покинуть страну, но для этого нужно, по меньшей мере, слыть диссидентом. В окружении Бродского таких людей немного, поэтому всем остальным он советует запереть дверь и забаррикадироваться шкафом «от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса».

Иосиф Бродский — Не выходи из комнаты, не совершай ошибку: Стих

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Анализ стихотворения «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку» Бродского

Творчество И. Бродского всегда неоднозначно. Любое его стихотворение требует глубокого философского анализа. Судьба поэта складывалась непросто. С самого раннего возраста он чувствовал глубокую неприязнь к советской идеологии. Бродский считал, что поэту для самореализации необходима полная свобода творчества. Это приводило к столкновениям и конфликтам с официальными органами. Бродский совершенно не вписывался в социалистическое общество, что, в конечном счете, привело к его эмиграции. В 1970 г. он написал стихотворение «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку», в котором высказал свои взгляды на место человека в советской системе.

Стих может трактоваться по-разному. Распространена версия о том, что Бродский описал человека, ведущего двойную жизнь. В СССР критика государственного строя была под строгим запретом. Не имея возможности высказаться публично, люди выражали свои негативные взгляды только дома. Из-за опасения перед доносом такие высказывания были возможны только среди узкого круга лиц. Чаще всего эти размышления происходили на кухне за рюмкой водки. Возникло явление т. н. «кухонных философов». Недоверие к окружающим вело к вынужденному одиночеству. Работа и контакты вне дома становились тягостными. Только в родных четырех стенах человек ощущал себя свободным. Бродский иронически критикует такую позицию, описывая мнимое ощущение свободы замкнутой в узком пространстве личности.

Другая трактовка основана на анализе жизни самого поэта. Постоянное чувство неприязни к окружающей действительности сказалось на его характере. Бродский чувствовал себя изгоем, ему действительно было удобнее находиться в своем личном мире, где он ощущал творческую свободу. В свое время поэт был обвинен в тунеядстве, так как отказывался устроиться на обычную работу. Он сам стремился отгородиться от окружающих, считая, что общение с рядовыми советскими жителями сделает его «более изувеченным». Неудивительно, что его странный образ жизни вызывал порицания. Восклицание «Не будь дураком!» — прямое обвинение окружающих в ограниченности и скудости мышления. Поэт превозносит свою личность, которой якобы доступно постижение высшей истины.

Сам Бродский утверждал, что родина поэта – его язык. Ему было безразлично где жить, в СССР или в США, лишь бы не чувствовать давления извне. Жизнь, свободная от «хроноса, космоса, эроса…» — идеальная форма существования для поэта.

Не вставай с кровати не совершай ошибку

Когда ты вспомнишь обо мне
в краю чужом — хоть эта фраза
всего лишь вымысел, а не
пророчество, о чем для глаза,

вооруженного слезой,
не может быть и речи: даты
из омута такой лесой
не вытащишь — итак, когда ты

за тридевять земель и за
морями, в форме эпилога
(хоть повторяю, что слеза,
за исключением былого,

все уменьшает) обо мне
вспомянешь все-таки в то Лето
Господне и вздохнешь — о не
вздыхай! — обозревая это

количество морей, полей,
разбросанных меж нами, ты не
заметишь, что толпу нулей
возглавила сама.
В гордыне

твоей иль в слепоте моей
все дело, или в том, что рано
об этом говорить, но ей-
же Богу, мне сегодня странно,

что, будучи кругом в долгу,
поскольку ограждал так плохо
тебя от худших бед, могу
от этого избавить вздоха.

Грядущее есть форма тьмы,
сравнимая с ночным покоем.
В том будущем, о коем мы
не знаем ничего, о коем,

по крайности, сказать одно
сейчас я в состояньи точно:
что порознь нам суждено
с тобой в нем пребывать, и то, что

оно уже настало — рев
метели, превращенье крика
в глухое толковище слов
есть первая его улика —

в том будущем есть нечто, вещь,
способная утешить или
— настолько-то мой голос вещ! —
занять воображенье в стиле

рассказов Шахразады, с той
лишь разницей, что это больше
посмертный, чем весьма простой
страх смерти у нее — позволь же

сейчас, на языке родных
осин, тебя утешить; и да
пусть тени на снегу от них
толпятся как триумф Эвклида.

Когда ты вспомнишь обо мне,
дня, месяца, Господня Лета
такого-то, в чужой стране,
за тридевять земель — а это

гласит о двадцати восьми
возможностях — и каплей влаги
зрачок вооружишь, возьми
перо и чистый лист бумаги

и перпендикуляр стоймя
восставь, как небесам опору,
меж нашими с тобой двумя
— да, точками: ведь мы в ту пору

уменьшимся и там, Бог весть,
невидимые друг для друга,
почтем еще с тобой за честь
слыть точками; итак, разлука

есть проведение прямой,
и жаждущая встречи пара
любовников — твой взгляд и мой —
к вершине перпендикуляра

поднимется, не отыскав
убежища, помимо горних
высот, до ломоты в висках;
и это ли не треугольник?

Рассмотрим же фигуру ту,
которая в другую пору
заставила бы нас в поту
холодном пробуждаться, полу-

безумных лезть под кран, дабы
рассудок не спалила злоба;
и если от такой судьбы
избавлены мы были оба —

от ревности, примет, комет,
от приворотов, порч, снадобья
— то, видимо, лишь на предмет
черчения его подобья.

Рассмотрим же. Всему свой срок,
поскольку теснота, незрячесть
объятия — сама залог
незримости в разлуке — прячась

друг в друге, мы скрывались от
пространства, положив границей
ему свои лопатки, — вот
оно и воздает сторицей

предательству; возьми перо
и чистую бумагу — символ
пространства — и, представив про-
порцию — а нам по силам

представить все пространство: наш
мир все же ограничен властью
Творца: пусть не наличьем страж
заоблачных, так чьей-то страстью

заоблачной — представь же ту
пропорцию прямой, лежащей
меж нами — ко всему листу
и, карту подстелив для вящей

подробности, разбей чертеж
на градусы, и в сетку втисни
длину ее — и ты найдешь
зависимость любви от жизни.

Итак, пускай длина черты
известна нам, а нам известно,
что это — как бы вид четы,
пределов тех, верней, где места

свиданья лишена она,
и ежели сия оценка
верна (она, увы, верна),
то перпендикуляр, из центра

восставленный, есть сумма сих
пронзительных двух взглядов; и на
основе этой силы их
находится его вершина

в пределах стратосферы — вряд
ли суммы наших взглядов хватит
на большее; а каждый взгляд,
к вершине обращенный, — катет.

Так двух прожекторов лучи,
исследуя враждебный хаос,
находят свою цель в ночи,
за облаком пересекаясь;

но цель их — не мишень солдат:
она для них — сама услуга,
как зеркало, куда глядят
не смеющие друг на друга

взглянуть; итак, кому ж, как не
мне, катету, незриму, нему,
доказывать тебе вполне
обыденную теорему

обратную, где, муча глаз
доказанных обильем пугал,
жизнь требует найти от нас
то, чем располагаем: угол.

Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. И даже
пускай в неощутимой, но
в материи. Почти в пейзаже.

Вот место нашей встречи. Грот
заоблачный. Беседка в тучах.
Приют гостеприимный. Род
угла; притом, один из лучших

хотя бы уже тем, что нас
никто там не застигнет. Это
лишь наших достоянье глаз,
верх собственности для предмета.

За годы, ибо негде до —
до смерти нам встречаться боле,
мы это обживем гнездо,
таща туда по равной доле

скарб мыслей одиноких, хлам
невысказанных слов — все то, что
мы скопим по своим углам;
и рано или поздно точка

указанная обретет
почти материальный облик,
достоинство звезды и тот
свет внутренний, который облак

не застит — ибо сам Эвклид
при сумме двух углов и мрака
вокруг еще один сулит;
и это как бы форма брака.

Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. До гроба.
Невидимым друг другу. Но
оттуда обозримы оба

так будем и в ночи и днем,
от Запада и до Востока,
что мы, в конце концов, начнем
от этого зависеть ока

всевидящего. Как бы явь
на тьму ни налагала арест,
возьми его сейчас и вставь
в свой новый гороскоп, покамест

всевидящее око слов
не стало разбирать. Разлука
есть сумма наших трех углов,
а вызванная ею мука

есть форма тяготенья их
друг к другу; и она намного
сильней подобных форм других.
Уж точно, что сильней земного.

Схоластика, ты скажешь. Да,
схоластика и в прятки с горем
лишенная примет стыда
игра. Но и звезда над морем —

что есть она как не (позволь
так молвить, чтоб высокий в этом
не узрила ты штиль) мозоль,
натертая в пространстве светом?

Схоластика. Почти. Бог весть.
Возможно. Усмотри в ответе
согласие. А что не есть
схоластика на этом свете?

Бог ведает. Клонясь ко сну,
я вижу за окном кончину
зимы; и не найти весну:
ночь хочет удержать причину

от следствия. В моем мозгу
какие-то квадраты, даты,
твоя или моя к виску
прижатая ладонь…
Когда ты

однажды вспомнишь обо мне,
окутанную вспомни мраком,
висящую вверху, вовне,
там где-нибудь, над Скагерраком,

в компании других планет,
мерцающую слабо, тускло,
звезду, которой, в общем, нет.
Но в том и состоит искусство

любви, вернее, жизни — в том,
чтоб видеть, чего нет в природе,
и в месте прозревать пустом
сокровища, чудовищ — вроде

крылатых женогрудых львов,
божков невероятной мощи,
вещающих судьбу орлов.
Подумай же, насколько проще

творения подобных дел,
плетения их оболочки
и прочих кропотливых дел —
вселение в пространство точки!

Ткни пальцем в темноту. Невесть
куда. Куда укажет ноготь.
Не в том суть жизни, что в ней есть,
но в вере в то, что в ней должно быть.

Ткни пальцем в темноту — туда,
где в качестве высокой ноты
должна была бы быть звезда;
и, если ее нет, длинноты,

затасканных сравнений лоск
прости: как запоздалый кочет,
униженный разлукой мозг
возвыситься невольно хочет.

Знаменитые стихи Бродского (лучшие ТОП-5)

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно — возглас счастья.
Только в уборную — и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счётчиком. А если войдёт живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; ещё одна будет лишней.

Одиночество

Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, —
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

Прощай
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звёздная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рёв огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.

Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.

Между прочим

Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга — запятая.
Вместо горла — темный вечер. Вместо буркал — знак деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.

Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.

‘А почем та радиола?’
‘Кто такой Савонарола?’
‘Вероятно, сокращенье’.
‘Где сортир, прошу прощенья?’

Прячась в логово свое
волки воют ‘і-мое’.

‘Жизнь — она как лотерея’.
‘Вышла замуж за еврея’.
‘Довели страну до ручки’.
‘Дай червонец до получки’.

Хорошо, утратив речь,
встать с винтовкой гроб стеречь.

‘Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево’.
‘У попа была собака’.
‘Оба умерли от рака’.

Чудо-юдо: нежный граф
превратился в книжный шкаф!

‘Приучил ее к минету’.
‘Что за шум, а драки нету?’
‘Крыл последними словами’.
‘Кто последний? Я за вами’.

Ой ты, участь корабля:
скажешь ‘пли!’ — ответят ‘бля!’

‘Сочетался с нею браком’.
‘Все равно поставлю раком’.
‘Эх, Цусима-Хиросима!
Жить совсем невыносимо’.

Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.

‘Говорят, открылся Пленум’.
‘Врезал ей меж глаз поленом’.
‘Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый’.

Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.

‘Ты смотрел Дерсу Узала?’
‘Я тебе не все сказала’.
‘Раз чучмек, то верит в Будду’.
‘Сукой будешь?’ ‘Сукой буду’.

Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.

‘В этих шкарах ты как янки’.
‘Я сломал ее по пьянке’.
‘Был всю жизнь простым рабочим’.
‘Между прочим, все мы дрочим’.

‘Где яйцо, там — сковородка’.
‘Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю’.
‘Мам, я папу не люблю’.

И лобзают образа
с плачем жертвы обреза…

‘Мне — бифштекс по-режиссерски’.
‘Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой’.

слыша ‘баюшки-баю’,
отвечает: ‘мать твою!’ ‘.

‘Влез рукой в шахну, знакомясь’.
‘Подмахну — и в Сочи’. ‘Помесь
лейкоцита с антрацитом
называется Коцитом’.

Что попишешь? Молодежь.
Не задушишь, не убьешь.

‘Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду’.
‘Я с ним рядом срать не сяду’.
‘А моя, как та мадонна,
не желает без гондона’.

‘Инвалид, а инвалид.
У меня внутри болит’.

‘Ляжем в гроб, хоть час не пробил!’
‘Это — сука или кобель?’
‘Склока следствия с причиной
прекращается с кончиной’.

Знать, надолго хватит жил
тех, кто головы сложил.

‘Хата есть, да лень тащиться’.
‘Я не блядь, а крановщица’.
‘Жизнь возникла как привычка
раньше куры и яичка’.

Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?

Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!

‘Дайте срок без приговора!’
‘Кто кричит: ‘Держите вора!’?’
‘Рисовала член в тетради’.
‘Отпустите, Христа ради’.

кто пророс густой травой.
Впрочем, это не впервой.

‘От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?

Это — кошка, это — мышка.
Это — лагерь, это — вышка.
Это — время тихой сапой
убивает маму с папой’.

Пилигримы

Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.
Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними поют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды горят над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным,
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но все-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.

Бродский Иосиф Александрович

Великий поэт XX века, лауреат нобелевской премии по литературе 1987 года.

Лана Астрикова 27.01.2021 14:51:08
Отзыв: положительный
Здесь подборка стихов, в которых обозначено лучшее, написанное Бродским. Можно и должно вчитываться и вдумываться в строки, на выбор, окатывать их пальцами как четки, а лишь потом оттачивать пером впечатление, но я хочу написать впечатление сразу, спонтанно, по наитию, нитью почерка, как вообще, и пишется всякое настоящее эссе.
Итак - что такое Бродский? Описать невозможное? Стоит попытаться.
***
Блестящий - самоучка, гений строфы - монолога, строфы, совершенной как вода, непризнанный долгое время страной, на языке которой писал. Изгнанник, пилигрим, нервный человек, страдающий логоневрозом.
Искусный логик, историк и филолог, переводчик и профессор , преподающий на английском языке студентам мировую поэзию, искусство перевода и понимания поэтической речи. Да и всякой речи вообще.
Борец, покоритель собственного Духа, убегающий от собственной тени, но не убежавший от своих строф.

Одинокий стоик, по духу древний римлянин или грек, немного циник, истово влюбленный в жизнь и почти всю жизнь любивший одну лишь Женщину, Марину Басманову. Писавший ей стихи ** цать с лишком лет, и женившийся на той, что явно ее напоминала, как оттиск с любимой гравюры. На Марии Социани, увлекшей его в венецианские воды и скрасившей ему изгнание.

Иосиф Бродский - крайне смелый, отважный до дерзости борец за правду в искусстве, вообще, вольнолюбивый человек , не боящийся никакой тяжелой работы: он участвовал в лесозаготовках, геологических экспедициях, чистил котлы в кочегарке, работал санитаром в морге -это к слову.
Образно говоря "ястреб парящий". Синтаксис и образность его поэзии сложны .. Но лишь на первый взгляд.
Повторю, он совершенен как вода и потому требует полного погружения в себя, как некое прекрасное сокровище на дне ларца из венецианского стекла.
И, погрузившись в созерцание этого сокровища, перебирая строфы, словно бусины волшебные, и понятные, как слоги незавершенного романа, мы можем совершенно нечаянно увидеть ясно и четко обнаженное сердце на раскрытой ладони.
Это и есть весь непостижимый Бродский. Суть его вольнолюбивых, дерзких, порою непонятных строф. Монотонный монолог, стук окровавленного, раненного влюбленного в Жизнь сердца. Мы слышим как оно затихает. Но не умирает. Потому что каждый из нас, удивленных им когда то, читает свое, любимое.

⛔️ Не выходи из комнаты

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?

Анализ катренов

Строчки стихотворения Бродского «Не выходи из комнаты» подобны натянутым через пропасть цепям, по которым можно перебраться с замкнутого мира комнат на простор ветра, но дозволяется поэтом и сорваться вниз, ибо порыв к свободе требует рисковать жертвой. Между натянутыми цепями видится глубина пропасти, на дне которой что-то разглядеть может только слепец, ибо он зрит сердцем. Классический анализ срок показывает вислоухому читателю, что Бродский хотел показать в стихотворении человека-хамелеона тех лет, живущего двумя жизнями – шёпотом на кухне о главном и крикам с трибуны ни о чём. Мне видится другая картина, позвольте поделиться.

Смысл стихотворения

С самого начала и с повтором в каждом четверостишье автор призывает не выходить из комнаты – шутит он или советует? Моё мнение именно советует и аргументов для этого несколько. Подсказка номер один:

За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.

Мир недоразвитого социализма не имеет смысла, за окнами снаружи слишком много искусственного, слишком много клоунады и разобраться где правда, где ложь могут лишь единицы. Улицы по социалистическим праздникам и будням наполнены счастьем с мишурой – счастье начинается от типовой квартиры с шаблонным ремонтом и заканчивается выстоянной в очередях бутылкой шампанского. Сверху сказали – так выглядит счастье, и рядовой обыватель в это поверил.

На улице теряется своё «Я», в замкнутой комнате его можно сохранить дольше. Для практика пример – свежий или маринованный и находящийся в банке помидор сохраниться дольше?

Вторая подсказка в строках:

Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?

Спрячь себя в комнате

Выйдя из комнаты ты всё равно в неё вернёшься, так как НЕТ альтернативы, но придя домой ты часть себя оставишь снаружи. Те умные мысли, которые за ночь накопились в голове, будут размазаны по социалистическим улицам и их снова придётся собирать в себе по крупицам, залазить за ними под диван, соскребать крошки с подоконника. Если рупор социализма выполнит роль кувалды, то назад в комнату ты вернёшься и вовсе изувеченным и тогда забудь о мыслях, а зализывай раны!

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь.

Догадаются другие и всё, тебе запретят думать, отберут право на свободу мысли и тогда ты уже не человек, а частика строя, шагающая вместе с ним в могилу неизвестности. Помни, на улице не Франция, здесь не положено иметь собственные мысли, здесь думают единицы, остальные лишь рычаги их желаний.

Если запереться и слиться с обоями, то возможно, тебя не заметят и пройдут с рупором мимо и тогда появится ещё один день на свободу мысли, пускай и в четырёх стенах. В комнате надо не спрятаться, ибо отворят и вынут, как кильку из банки с томатным соусом, а забаррикадироваться от всего внешнего, приложить усилия, ибо всё снаружи живёт общей жизнью, где места личному нет, если оно не способствует развитию общественного. Начиная от хроноса-времени и заканчивая вирусами – всё внешнее стремится жить по законам общества, которое ещё слишком молодо, чтобы оценить верность пути, но не терпит свободомыслия.

Даже женщинам (не жёнам, а милкам) Бродский советует не доверить… она может сказать там, что ты думаешь здесь и всё, тебя как личности нет…

Мой взгляд на «Комнату» - это стихотворение, призывающее сохранить в себе свободного и думающего человека, вопреки лозунгам и призывам всей страной идти в ногу с социализмом, с его общими правилами и голосом ребёнка, возомнившего себя мудрым стариком.

Кратко

Особенностью стихотворения «Не выходи из комнаты» является полной отсутствие эпитетов, что делает его несколько сухим, но не потерявшим глубину. Стиль написания дольник, который наполнен словами не по теме – субстанция, космос, хронос, вирус и т д. Это придаёт строкам оригинальности, что в целом свойственно Бродскому.

Стихотворный размер семистопный ямб, в некоторых местах он разбавлен пиррихием с началом в виде рефрена. Метафоры (слейся лицом с обоями, не вызывай мотора) придают строкам напряжение, зато эпитеты отсутствуют, что делает стиль рваным, без потери глубины.

Использует Бродский и иронию, включая в строки слова чужеродной терминологии (эрос, субстанция и пр.). Стих отлично подходит к самоизоляции 2020 года, хотя он достоин большего, чем сравнения с очередной пандемией и проживёт дольше, чем воспоминания о полудобровольном домашнем заточении.

Анализ с приколом

Приехал как-то проездом к герою стихотворения друг из Чуйской долины и привез чемодан зеленого «табаку», после чего ему шляться по улицам стало не в кайф. Сидит себе, курит и твердит:

Видимо, боится поделиться травкой или полиции страшится, или черти крадутся, поди узнай. Выбежит себе в уборную и бегом назад в комнату – вдруг траву спер сосед, так и мается главный герой.

Со скуки и под кайфом видения к нему приходят, то русалки, то милки. даже раздевать их боится, вдруг поддастся искушению и расслабится, а в углу ещё пол чемодана травы. Верные друзья стул и стены. Во-первых, они не курят, во-вторых не сдадут, в-третьих и с ними можно потанцевать после глубокой затяжки.

Иногда тянет в прихожую нюхнуть аромата капусты и лыжной мази для разнообразия букета жизни, но писАть не хочется, только пИсать и то редко, не пивасик же)).

Только в уборную - и сразу же возвращайся.

По мере приближения к днищу чемодана героя начинает колбасить, как пиратскую шхуну в Карибском море. Комната с остатком дури становится лучше Франции, хочется быть одновременно дураком и мыслителем, сливаясь разумом и цветом лица с окружающим миром, читай, со шкафом и обоями.

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями.

В эндшпиле, на последней затяжке, строится баррикада из обломков шкафа и кайфа, которая отгораживает героя от участкового, проституток, коронавируса и расовой дискриминации. Занавес.

Читайте также: