Кровать одиссея и пенелопы

Обновлено: 07.07.2024

Цирцея объясняет, как попасть в Аид (подземным богам приносили в жертву чёрных животных), потом, спустившись в Аид, надо вырыть яму и заполнить её кровью жертвенного животного – только напившись крови души смогут говорить, они бестелесны; подпускать надо души по одной, иначе все разом завопят и Одиссей ничего не услышит.

В Аиде Одиссей встречает свою мать, которая умерла, ожидая его. Тиресий говорит, что, вернувшись из Аида, Одиссей поплывёт со спутниками на остров Гелиоса (бога солнца), где им будет испытание голодом. Если они не поедят быков Гелиоса (чёрных и белых – это ночи и дни), то быстро домой вернутся.

Второй раз (в самом конце) мы спускаемся в Аид, но уже без Одиссея, и видим женихов, порубленных Одиссеем. Почему мы спускаемся в Аид? Потому что там сидит Агамемнон, который может смело дать верную оценку (непредвзятую и субъективную) действиям Одиссея и самих порубленных. Последняя, 24-ая, песнь начинается со сцены в Аиде. Души убитых женихов ведёт в Аид Гермес. По поводу комических сцен: сидят Агамемнон и Ахиллес и жалеют друг друга (в Иллиаде они постоянно ссорились, а теперь-то что поделать), мол, как нехорошо оба погибли. Тут они видят тучу женихов, Агамемнон спрашивает:«Что случилось, мор или война, почему столько людей разом сошло под землю?». Один из знакомых Агамемнона, гость, Амфемидон, рассказывает всё, на что тот отвечает, мол, так вам и надо. Почему вообще введён Агамемнон в поэму? Он умер, а мёртвые не ошибаются, они судят объективно. Более того, он ругает Елену (за измену, в Илиаде ругали только за то, что из-за неё война) и одобряет Пенелопу. Тем временем Афина идёт к Зевсу и спрашивает: кому дадим победу в войне между Одиссеем и родственниками. Зевс – покровитель гостеприимства, если что. Ну, тут понятно. Но говорит, что память об этой победе надо погрузить в Лету, чтобы о ней забыли, иначе будут новые войны.

Фишки: тут рассказывается в хронологической последовательности, в Одиссее же все события хронологически перемешаны; весь рассказ идёт от лица Одиссея (это указывается не сначала, но в один момент это становится понятно); в рассказе Одиссея повторяются основные мотивы поэмы (таким образом они акцентируются); важнейшая тема – гостеприимство; у греков не было «ц»: пришла из латыни, эту букву почти сразу переняли римляне; Одиссей хитроумный и любопытный (это дерзость, ведущая к несчастьям); главная вещь о поэме – монтаж придумал Гомер, «Одиссея» сделана по принципу монтажа; время в эпосе существует совершенно по-другому; композиция динамическая – будет нагнетаться эмоция читателя; «Одиссея» не о странствиях и возвращении Одиссея, а о восстановлении Телемаха в правах на престол; Телемах проходит инициацию, чтобы восстановиться в правах на престол; в поэме просто тонна магических предметов; все положительные эмоции вкладываются богами, а отрицательные испытывают сами люди; в «Илиаде» признаком героя были красивые доспехи (красивые доспехи => он умён, красив и т.д.), а в «Одиссее» – мудрые речи; Одиссей и умный, и сильный (необычайно); не было бы поэмы, если бы не было острова Полифема, это центральная точка (проклятье из-за Посейдона; мощь проклятия такова, что даже Эол не смог помочь Одиссею).

Суда у Одиссея были не грузоподъёмны. Надо посадить большое войско, которое ещё и везёт награбленную добычу. Добыча очень важна, это – всё (показывает состоятельность, положение и тому подобное). Фишка в том, что для провианта уже места не хватает. Они плавали по Средиземному морю, останавливаясь чуть ли не на каждом острове (их там много), чтобы пострелять коз, попить, поесть. Поэтому Одиссей не попадёт на Итаку 10 лет

Первый остров – остров киконов (киконы – племя враждебное грекам, они союзники троянцев; ограбить их – святое дело). Одиссею с войском повезло – мужчины куда-то по делам отправились, остались старики, женщины и дети. Но, как только, пограбив, ахеяне решили отплывать, прибыли мужчины => битва => потери. Спойлер: путь Одиссея будет путём потерь. Следующий остров принадлежит племени лотофагов («лото» – «лотос», «фаго» – «ем» => «пожиратели лотосов»). Актуально два пункта: а) греки много общались с Египтом, даже потом будут его колонизировать (лотос – египетский цветок); б) в лотосе было явно что-то наркотическое (забвение невзгодам и счастье – всем лотос, посоны). Благодаря лотосу Одиссей чуть не потерял ещё двух войнов. Важный для поэмы мотив – тяга к дому (сквозь все препятствия/испытания/соблазны Одиссей приедет домой). Так вот, именно поэтому Одиссей приказывает связать наркоманов и силком затащить на корабль (ещё одна причина – похороненным не на своей земле грозит плохая участь в Аиде) => Одиссей заботится о наркоманах. Третий остров – остров Киклопов . Киклопы древны как Титаны (чем архаичнее, тем злее – это нормально). Эта древность ещё подчёркивается тем, что киклопы не знают земледелия, они только скотоводством занимаются. NB: Одиссей и его спутники сначала высаживаются на соседнем острове, а увидев пещеры на киклопском, дошли пешком. Покушав, принеся жертву богам (делили тушу, часть – богам, на жертвенник; дым идёт наверх => боги приняли; то же и с вином). Греки делают то же, что и все древние народы – разделают трапезу с богами. Одиссей видит пещеры (на острове киклопов) и решает переплыть с избранными 12-ью выяснить, чтит ли народ закон гостеприимства. Они приходят к киклопу Полифему, берут сыр, молоко (Полифем – скотовод). Набрали, хотят пойти, а Одиссей решает дождаться хозяина и узнать, чтит ли он закон гостеприимства. Результат: по приходе Полифем съел 6-ых, остальных оставил на завтрак. Одиссей – трикстер (фольклорный [зачастую] герой, который не плох и не хорош; плут и проказник); он решает обхитрить Полифема, дав ему вино => тот сразу же опьянел (так как пил впервые, да и к тому же не разбавленное вино) => захотел поговорить. Одиссей между прочим говорит, что его зовут Никто (на всякий случай). Ночью Полифема ослепили, когда он начал кричать, а когда сбежались родственники, ему пришлось сказать, что его ослепил Никто. На утро надо выпускать овец => Одиссей с друзьями уцепился за пуза овец и улизнул. Тут заканчивается сказочный сюжет. Это эпос, поэтому всё вышеизложенное – лишь завязка (4). Одиссей с войнами улизнул. Нет бы плыть себе аккуратно – решил Одиссей с корабля покричать Полифему, чтоб знал тот закон гостеприимства, упомянув своё имя.

Между прочим, Полифем – сын Посейдона. Ну, тут всё понятно: Посейдон решил отнять у Одиссея день возвращения. Зеркальность композиции: Одиссей скрыл имя – это его спасло; когда открыл – это его погубило (5).

Проклятье сбывается не сразу, герои попадают на Остров Эола (бога ветров). Сразу даётся контраст – Эол гостеприимен. Эол сначала месяц кормит Одиссея, а потом только спрашивает, мол, зачем пожаловал. Одиссей говорит, мол, Посейдон домой не пускает. Эол решает помочь: загоняет в мех (мешок) всех своих детей (они – ветра), кроме Западного ветра, говорит, дескать, не открывай мешок до тех пор, пока не прибудешь на Итаку.

Пятый пункт – остров Лестригонов (людоедов). Тут гибнут уже все корабли, кроме корабля самого Одиссея. Минусы: корабль раздолбан, а еды и питья нет.

Конечно же, спутники поедят всех быков. Но не сразу: Кирке объясняет, как оплыть до острова (один путь – через Симплигады, шатающиеся скалы, через которые, по предсказанию, никто не может проплыть, кроме Ясона, другой – между Скиллой, шестиголовым чудовищем, забирающей по шесть человек с каждого проплывающего мимо корабля, и Харибдой, островом с воронкой под ним, в которую с силой всасывается вода, как кит питается). Кирке советует проезжать ближе к Скилле (так Одиссей потеряет только шестерых). Так и происходит, Одиссей оказывается на острове Гелиоса, где нет мяса, кроме быков Гелиоса. NB: во времена Гомера греки мясо не если, поэтому упоминание о том, что греки едят рыбу (всё из моря считались нечистым), означает, что всё совсем плохо, приехали. Одиссей идёт вглубь острова, мол, вдруг птичка какая попадётся. По его уходе Еврилох начинает мутить народ, дескать, что мы позорной смертью гибнем (не дома => попадут в Аид). Мотивировка – так и так в Аид попадём, но если выживем, то приедем на Итаку, построим жертвенник Гелиосу, авось простит. Результат – пируют шесть дней (если уж табу нарушено, то, значит, нарушено, ± шесть дней – не имеет значения). Гелиос, сговорившись с Посейдоном, устравает ребятам лётную погоду (они не могли плыть, так как был штиль). Все сели на корабли, увидев, что ветер попутный, а как только сели на корабли, сбылось предсказание Тиресия – разразилась страшная буря, все, кроме едва спасшегося Одиссея, погибли. Одиссея выбросило на остров нимфы Калипсо (от «калюпто». – «связывать»), на котором Калипсо опутала Одиссея своей любовью на 7 лет (до этого он плавал по островам 3 года). Действие поэмы начинается с конца этого срока, как он сидит на острове Калипсо, глядит в сторону Итаки и плачет, думая, что никогда не попадёт домой. Афина увидела, пожалела его, приходит к Зевсу и говорит, мол, предсказано было 10 лет скитаться, а 10 лет уже заканчиваются. Афина посылает Гермеса к Калипсо сказать, что пора отпускать Одиссея. Дальше следует комическая сцена, как Калипсо гонит Одиссея с острова. Тот не хочет плыть на плоту, на что Калипсо говорит, дескать, раз боги сказали, значит поплывёшь. NB: Гомер чередует комическое и трагическое.

«Одиссея» сделана по принципу монтажа. В поэме «монтируются» сцены с путешествием Одиссея и сцены с его сыном Телемахом на Итаке. С тех пор, как Одиссей собирался на войну (мальчик только родился), прошло 20 лет. Но Телемаху не 20 лет. Время в эпосе существует совершенно по-другому. Елена, старец Нерей (герои Илиады) не меняются, так и Телемах остаётся просто юношей. 10 – просто круглая цифра, так просто удобнее.

Важен смысловой акцент поэмы – встреча Пенелопы и Одиссея. Пенелопа тоже недоверчива, не верит, что Одиссей вернулся (аргумент такой, мол, с Еленой уже такое было, та думала, что Парис – это Менелай с изменённый богами лицом). Она боится повторить ошибку сестры и изменить мужу. Они оба – хитроумные. Одиссей спрашивает, мол, что, мне в саду ночевать? Пенелопа: да, прикажу твою кровать вынести. Фишка в том, что никто не мог сдвинуть кровать Одиссея, а это только он и Пенелопа знали. Когда они поженились, Одиссей срубил огромную оливу и вокруг неё построил дом. Собственно, именно эта олива стала основанием кровати. Именно это и рассказывает Одиссей, описывает, как он делал кровать (своими руками). Тут-то Пенелопа и поверила. Одиссей рассказывает ей о всех приключениях и о ещё одной части предсказания Тиресия («будешь долго странствовать»): Одиссей пришёл восстановить сына в правах на трон, а потом снова поплывёт путешествовать, а когда закончится путешествие? «Когда прибудешь в страну людей кораблей не знающих». Вот когда спросят Одиссея:«Что за лопату несёшь на плече, чужеземец?», только тогда можно втыкать весло в землю, приносить жертву, только тогда Одиссей будет прощён. А когда это будет – не ясно.

Столько женихов положило головы, фактически, ни за что, естественно, родственники будут мстить. Последняя, 24-ая, песнь начинается со сцены в Аиде. Души убитых женихов ведёт в Аид Гермес. По поводу комических сцен: сидят Агамемнон и Ахиллес и жалеют друг друга (в Иллиаде они постоянно ссорились, а теперь-то что поделать), мол, как нехорошо оба погибли. Тут они видят тучу женихов, Агамемнон спрашивает:«Что случилось, мор или война, почему столько людей разом сошло под землю?». Один из знакомых Агамемнона, гость, Амфемидон, рассказывает всё, на что тот отвечает, мол, так вам и надо. Почему вообще введён Агамемнон в поэму? Он умер, а мёртвые не ошибаются, они судят объективно. Более того, он ругает Елену (за измену, в Илиаде ругали только за то, что из-за неё война) и одобряет Пенелопу. Тем временем Афина идёт к Зевсу и спрашивает: кому дадим победу в войне между Одиссеем и родственниками. Зевс – покровитель гостеприимства, если что. Ну, тут понятно. Но говорит, что память об этой победе надо погрузить в Лету, чтобы о ней забыли, иначе будут новые войны. Ещё комична сцена встречи Одиссея и Лаэрта, оба не доверяют друг другу и долго доказывают, что они – Одиссей и Лаэрт. Они все вооружаются (хоть Лаэрт дряхл, а Телемах юн, Афина даёт им сил), и так ударят по родственникам женихов, что те в ужасе побегут. Ярость Одиссея так сильна, что он догоняет их и начинает добивать, но его остановит Афина, мол, иначе Зевс поразит, потом войн не оберёшься.

Одиссей и Пенелопа. Древнегреческий миф

Вернулся на Итаку* Одиссей,
Он дома не был целых двадцать лет.
Соскучился по родине своей.
И странствовать желанья больше нет.

Немедленно с ним встретилась Афина*,
Любимцу своему хотелось ей помочь.
Придать решила ему облик мнимый.
Осталось переждать всего одну лишь ночь.

Афина Одиссею рассказала
О всем, что происходит во дворце,
Как удавалось избежать скандала,
Свое, при том, не потеряв лицо.

-Три года Пенелопа отбивалась
От множества приезжих женихов.
И к хитростям различным прибегала,
Стремясь избавиться от видимых оков.

Афина внешность Одиссею изменила,
Чтобы никто не смог узнать его.
И жезлом своим в старца превратила,
Одетого в лохмотья. Страшного.

Глаза у Одиссея потускнели,
Морщинами изрезано чело,
Ввалились щеки, кожа пожелтела,
И голову от старости трясло.

Нашел приют он в доме свинопаса,
Прикинувшись критянином простым.
Про Одиссея он поведал массу
Рассказов о своем знакомстве с ним.

Вид Одиссея сильно изменился,
Не смог узнать его Эвмей.
На господина он всегда молился
И отличался верностью своей.

Сперва песчаный Пилос* посетил,
Где мудрый старец Нестор правил.
Он Менелая* в Спарте навестил,
А тот домой его отправил.

Афина Телемаха посетила,
И полностью его, чтоб убедить,
На время Одиссею облик возвратила-
Такой, каким всегда он должен слыть.

Сын с болью рассказал про женихов отцу,
Про то, что всякий стыд у них давно потерян.
Был в гневе Одиссей, сказав, что не к лицу
Ему такой позор. Терпеть он не намерен.

Сначала в город возвратился Телемах,
За ним пришли к дворцу Евмей и Одиссей.
Все помнили, что всюду ходит враг,
И надо действовать спокойней и смелей.

Смотря, как буйствуют хмельные гости,
Весь день свой во дворце проводит Одиссей,
Не вслушиваясь в пьяные их тосты,
От гнева распаляясь все сильней.

Его захватывала ярости волна.
Вниманье на нее не обращая,
Он знал, что рассчитается сполна,
Виновников позора убивая.

Отец и сын оружие убрали,
Как только пир закончился в дворце.
Они все очень точно рассчитали-
Смерть поджидает женихов в конце.

Как только Одиссей собрался спать,
С рабынями вернулась Пенелопа,
У странника еще решив узнать
О своем муже то, что знает кто-то.

Ей Одиссей уверенно ответил:
-Он был когда-то гостем в моем доме.
Еще тогда его я заприметил -
Он вел себя как будто был на троне.

Я слышал, он находится в дороге,
И скоро уж появиться в Итаке.
Встречать его ты будешь на пороге,
И солнце засияет вместо мрака.

Эвриклея, няня Одиссея,
Принесла с водою медный таз,
Чтобы ноги страннику омыть,
Пенелопы выполнить наказ.

Моя ноги, няня разглядела
Шрам знакомый на бедре у гостя.
На охоте раненный кабан
Одиссею разорвал его до кости.

Ей Одиссей зажал поспешно рот,
Да так, что Эвриклея еле дышит:
-Ведь дело примет ненужный оборот,
Когда тебя здесь кто-нибудь услышит.

Сказала няня, что тайну сохранит,
Никто об этом больше не узнает.
Она, как прежде, его боготворит,
И, как в ребенке, в нем души не чает.

Устав, забылся тяжким сном герой,
Но Пенелопа его плачем разбудила,
Услышав в тишине ночной порой -
О встрече с ним она богов молила.

Застолье утром только начиналось,
Как Пенелопа вошла в двери зала,
Всем своим видом выражая радость,
Лук Одиссея она в руках держала.

-Решила я застолья завершить,
Но лишь от вас зависит выбор мой.
Один в сраженье может победить,
А остальных отправлю я домой.

Возьмите лук и лишь одной стрелой
Двенадцать золотых колец пронзите.
Кто сможет сделать – тот избранник мой,
А не получится, уж не взыщите.

Что только Одиссею под силу этот лук,
Царица Пенелопа твердо знала.
И не найти вокруг таких же сильных рук.
Пообещав, она не рисковала.

Оставив лук, царица удалилась.
Настал черед попыткам женихов.
Все было тщетно – тут же провалились.
Не появилось среди них стрелков.

Смотря на это, странник попросил
Лук дать ему, он выстрелить хотел.
В ответ лишь оскорбленья получил
И мог бы оказаться не у дел.

Тут Телемах вмешался срочно в спор,
Велел уже все знавшему Эвмею
Взять лук и передать, окончив разговор,
Успеха жаждавшему Одиссею.

Одним движением согнул он лук,
В нем грозно зазвенела тетива.
И вторя ей, раздался с неба звук –
Раскатом грома Зевс салютовал.

Стрелу взял из колчана Одиссей
И, с места не сходя, ее отправил в цель,
Чрез кольца золотые пролетев
И ни одно при этом не задев.

Лохмотья сбросил и пред всеми встал,
Афина ему облик возвратила,
За лук взялся, и гневно им сказал
Слова, в которых чувствовалась сила:

-Вы думали, что все для вас возможно,
В мое отсутствие устроить здесь грабеж.
Расправлюсь с вами, мне совсем не сложно.
Убить вас всех мне, право, невтерпеж.

Метаться начали по залу женихи,
На них Афина самый сильный страх наслала.
Оружие искали, но так и не смогли
Найти его, а смерть к ним быстро подступала.

Убили всех – отец из лука, сын копьем,
Рабы им в этом тоже помогали.
Никто от воздаянья не ушел,
И в зале только мертвые лежали.

Сообщила Эвриклея госпоже,
Что Одиссей в их доме появился,
Что с пиршеством покончено уже,
Порядок во дворце восстановился.

Спустилась Пенелопа к мужу в зал.
Отсутствовал он долгих двадцать лет.
Стоит и смотрит на его глаза,
Не может для себя найти ответ.

Тут Телемах уже не выдержал
И с чувством Пенелопе говорит:
-Отец все время этой встречи ждал,
Не видишь, как его душа горит?

Твой муж стоит, а от тебя ни слова.
Таких, как ты, не сыщешь жен на свете.
Порадуйся, ты видишь мужа снова,
Любовию своей себя согрейте.

-Хочу увидеть я черты родные,
Смотрю, мне кажется, то он, то нет.
Сейчас ему загадку загадаю,
Послушаю, что скажет мне в ответ.

Служанками получен был приказ,
Перенести кровать в другое место.
Он Одиссея удивил на этот раз,
Ответил он: «Мне очень интересно,

Как сдвинете ее, ведь сделал я кровать
Из пня огромного отпиленной оливы.
Чтоб передвинуть, надо оторвать
Все вместе – это будет не по силам.

В глазах у Пенелопы заблестели слезы,
Секрет кровати знал лишь Одиссей.
Осуществились к счастью ее грезы,
И муж любимый снова будет с ней.

В сон погрузился вскоре весь дворец,
Не спали Одиссей и Пенелопа.
Он чувствовал себя, как тот пловец,
Случайно уцелевший от потопа.

Для них Афина удлинила ночь,
Поступок оказался очень мудрым.
Ведь здесь молчание не надо превозмочь,
Лишь только бы не наступало утро.

*В эпосе античной Греции Итака — родина и царство Одиссея.
Итака обитаема с конца III тыс. до н. э. Однако, с археологической точки зрения, наиболее интересным представляется время, когда на острове, согласно Гомеру, царствовал Одиссей то есть XII век до н. э.

*Афина – дочь Зевса,древнегреческая богиня войны, мудрости, ремёсел, знаний и искусств

*Пилос - древний город, некогда резиденция царя Нестора, о чём свидетельствуют руины огромного дворца микенской эпохи (ок. 1700-1200 гг. до н. э.). Руины дворца находятся в 17 км к северу от современного Пилоса.

*Менелай — грозный владыка Спарты, легендарный герой гомеровского эпоса «Илиада», муж Елены Прекрасной , из-за которой началась Троянская война.

Павел, с большим интересом и удовольствием прочла в Вашей поэтической интерпретации древнегреческий миф. Большое спасибо! Удивляюсь Вашей творческой многогранности.
С неизменным уважением и теплом,

Добрый вечер, Людмила! Было у меня соответствующее настроение, и я написал целый ряд мифов. Недавно решил пополнить, добавить парочку, но ничего не вышло, а заставлять себя нет смысла - нужно желание.
Спасибо за чудный, добрый отзыв. С наилучшими пожеланиями, Павел.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

42. Одиссей и Пенелопа

Пенелопа, женихи и покрывало. Целых двадцать лет не было Одиссея дома: десять из них он сражался под стенами Трои и десять скитался по морям и жил у нимфы Калипсо. Что же происходило на Итаке в его отсутствие? Вырос за это время его сын Телемах, стал сильным и прекрасным двадцатилетним юношей; Пенелопа, жена Одиссея, терпеливо ждала возвращения мужа, да вот беда — замучили ее женихи. Думая, что не вернется Одиссей из похода, что нет его больше в живых, явились они во дворец Пенелопы и стали требовать, чтобы сделала она выбор и взяла одного из них в мужья. Было их очень много, приходили они из самых лучших семей Итаки и близлежащих островов, настойчиво добивались ответа. Но не только любовь к красавице Пенелопе руководила ими; женившись на ней, они надеялись получить царскую власть на Итаке. Сначала Пенелопа всем отказывала, говоря, что Одиссей жив и надежный оракул предсказал его возвращение. Позже, когда женихи стали уж очень настойчивы, она сказала им: “Хорошо! Сделаю я выбор, но сначала закончу ткать покрывало, работу над которым я уже начала”. Согласились женихи подождать. И вот несколько лет Пенелопа днем ткала покрывало, а вечером распускала работу. Все это время женихи жили во дворце Одиссея, пили его вино, ели его свиней, овец, коров, распоряжались его имуществом и рабами, как своими собственными.

Телемах пытается узнать об отце. Тем временем вырос Телемах; не по душе ему такое поведение незваных гостей в доме его отца, но что он мог поделать? Много лет не было от Одиссея вестей. И тогда Телемах решил найти его прежних соратников и хоть что-то разузнать об отце. Снарядил он быстроходный корабль, собрал бесстрашную команду и вышел в море. Путь его лежал в песчаный Пилос, где правил мудрый старец Нестор. С почетом принял его пилосский царь; рад был он видеть сына своего товарища, но о судьбе Одиссея ничего не знал. “Не отчаивайся! — сказал Нестор. — Боги помогут тебе узнать, где сейчас твой отец. Езжай-ка ты к Менелаю. Он позже других вернулся домой, может быть он и знает что-нибудь”. Переночевав у Нестора, отправился Телемах к Менелаю. И, действительно, до Менелая доходили слухи, что томится Одиссей на острове нимфы Калипсо. Поблагодарил Телемах Менелая за это известие и отправился в обратный путь.

Возвращение Одиссея. Совет Афины. Одиссей проснулся — и не узнал Итаку; все вокруг было покрыто густым туманом. В отчаянии он было подумал, что обманули его феакийцы и высадили на каком-то неизвестном берегу. Но тут он увидел прекрасного юношу, идущего по берегу моря. “В какой земле я нахожусь?” — спросил Одиссей и услышал в ответ, что находится на Итаке. Обрадовался Одиссей, а юноша вдруг изменил свой образ: стояла перед ним сама Афина. “Вот и вернулся ты домой, Одиссей, — сказала она. — Но не спеши открывать людям, кто ты есть. Пооглядись немного, я же теперь буду тебе помогать”. С этими словами превратила она Одиссея в убогого нищего, чтобы никто не мог его узнать, и велела идти в жилище свинопаса Эвмея.

Раб Эвмей не узнает Одиссея. Был Эвмей рабом, который долго и верно служил Одиссею, но даже он не узнал своего господина — так изменила Афина его облик. Накормил его Эвмей и напоил, а потом стал расспрашивать о землях, в которых довелось побывать страннику. Сочинил Одиссей целую историю о себе, а закончил словами: “Слышал я и о вашем царе. Говорят, что возвращается он на родину с богатыми дарами”. Не сразу поверил ему Эвмей, но Одиссей сказал: “Если это не так, если не вернется Одиссей на родину, можешь сбросить меня вниз с вершины скалы, чтобы впредь неповадно было разным бродягам распускать слухи”.

Встреча с Телемахом. Переночевал Одиссей в хижине Эвмея, а утром туда же пришел вернувшийся из своих странствий Телемах, так велела ему Афина. Телемах отправил Эвмея в город, чтобы тот сообщил матери о его возвращении и узнал, что делается во дворце. Когда же они остались в хижине вдвоем с Одиссеем, вернула Афина отцу Телемаха его истинный образ, прекрасный и величественный. Испугался Телемах: думал он, что явился один из бессмертных богов, но успокоил его Одиссей; рассказал он Телемаху о своих приключениях, и сам расспросил его обо всем, что творится на Итаке. Когда услышал Одиссей о бесчинствах женихов, его сердце наполнилось гневом. Решил Одиссей отомстить им. “Это невозможно, отец! — воскликнул Телемах. — Их больше сотни, а нас только двое!” — “Это все так, сын мой, — отвечал Одиссей, — но есть у нас помощники, с которыми не в силах бороться смертные — сам громовержец Зевс и дочь его, Афина Паллада”. Договорились они, что Телемах утром пойдет в город один, а позже туда придет и Одиссей вместе с Эвмеем. После этого вновь превратила Афина Одиссея в убогого нищего.

Одиссей под видом странника. Опираясь на палку, медленно шел Одиссей к своему дворцу. Подошел и сел у самого входа, прислонясь к двери. Увидел его Телемах, послал ему хлеба и мяса. Поел Одиссей, а потом подошел к женихам и начал просить подаяние. Все что-нибудь подавали ему, лишь жестокий и грубый Антиной отказал нищему и даже избил его. Увидела это Пенелопа, возмутилась: ведь в ее доме обошлись со странником так грубо. “Верю я, жестоко отомстит Одиссей за это женихам, когда вернется!” — воскликнула она. Только произнесла она такие слова, Телемах громко чихнул. Обрадовалась Пенелопа: подумала она, что это добрая примета, что рано или поздно вернется ее муж домой. До вечера Одиссей пробыл на пиру, получая объедки со стола и наблюдая, как буйствуют захмелевшие женихи; все больше и больше распалялось гневом его сердце, но сдерживался он, повинуясь воле Афины. Не догадывались наглые женихи, как близка их погибель.

Разговор с Пенелопой. Вечером, когда уснули женихи, Одиссей и Телемах убрали из пиршественного зала все оружие, отнесли его в кладовую и заперли там. Хотел Одиссей лечь спать, но тут вошла в зал Пенелопа со своими служанками. Подсела она к Одиссею и начала расспрашивать, не встречал ли он во время скитаний ее мужа. Ответил ей Одиссей: “Был он некогда гостем в моем доме; а потом слышал я, что он уже на дороге к дому. Верь мне, госпожа, раньше, чем кончится год, окажется он здесь”.

Рада была верить ему Пенелопа, но не могла: ведь столько лет ждала она его возвращения. Приказала Пенелопа служанкам приготовить страннику мягкое ложе, а Эвриклея, старая няня Одиссея, принесла воды в медном тазу, чтобы омыть ему ноги.

“Мое дорогое дитя”: няня узнает Одиссея. Наклонилась Эвриклея, начала мыть гостю ноги. И вдруг заметила шрам на ноге. Хорошо знала его старая няня, — когда-то на охоте ранил Одиссея кабан. От волнения опрокинула Эвриклея таз с водой; слезы потекли из ее глаз, спросила она дрожащим голосом: “Ты ли это, Одиссей, мое дорогое дитя? Как же я не узнала тебя сразу!”

Хотела позвать она Пенелопу, но Одиссей зажал ей рот и прошептал: “Да, это я, Одиссей, которого ты вынянчила! Но никому не выдавай моей тайны, иначе ты погубишь меня!” Поклялась Эвриклея молчать, а Пенелопа не заметила, что произошло, — отвлекла ее внимание Афина. Поговорив со странником, ушла Пенелопа в свои покои. Заснул Одиссей; но недолго он проспал — разбудил его громкий плач; это плакала Пенелопа и молила богов скорее вернуть домой мужа.

Пенелопа объявляет решение. Наступило утро. Вновь явились в пиршественный зал женихи. Возлегли они за столы, и начался пир. Был в зале и Одиссей под видом странника, снова подвергали его женихи оскорблениям. Неистовые крики пирующих женихов доносились даже до покоев Пенелопы.

Стали женихи один за другим подходить к луку, но никто не сумел даже согнуть его. Попросил тогда Одиссей: “Позвольте мне попробовать свои силы”. Рассердились женихи: “Совсем ты выжил из ума, бродяга! Мало тебе, что пируешь в нашем обществе и слушаешь наши разговоры. Сиди и не дерзай состязаться с молодыми!” Не получил бы Одиссей лук, но Телемах позвал Эвмея и приказал, чтобы тот подал оружие страннику. Знал уже Эвмей, кто этот странник, а потому взял лук и поднес своему господину.

Одиссей мстит незваным женихам. Взял Одиссей в руки лук и внимательно осмотрел его, как музыкант, готовясь начать песнопение, рассматривает свой инструмент; потом легко, одним движением согнул лук и натянул тетиву. Страшное оружие было в руках Одиссея; грозно зазвенела тетива, и, вторя ей, грянул с неба раскат грома: это сам громовержец Зевс подавал добрый знак Одиссею. Побледнели женихи, а Одиссей взял стрелу из колчана и, не вставая с места, пустил в цель; все двенадцать колец пролетела стрела. “Не посрамил тебя, Телемах, твой гость! — воскликнул Одиссей. Сбросил он лохмотья, высыпал из колчана стрелы на пол и обратился к женихам: “А, презренные псы! Вы думали, что я не вернусь? Что будете вы грабить мой дом безнаказанно? Нет! Ждет вас всех за это гибель!”

Бросились женихи к оружию, но не было его в пиршественном зале. Заметались они из стороны в сторону: наслала на них Афина ужас. Гибли они от стрел, посылаемых Одиссеем, истреблял их Телемах своим копьем, помогали ему Эвмей и еще один верный раб, Филотий. Ни один из женихов не остался в живых; пощадил Одиссей только певца, веселившего женихов против своей воли. Так были наказаны женихи за все бесчинства.

Сомнения Пенелопы. Пока Одиссея приветствовали слуги, сбежавшиеся в зал после убиения женихов, старая верная няня побежала в покои Пенелопы и сообщила о возвращении мужа. Не поверила Пенелопа, думала она, что смеется над ней Эвриклея. Долго сомневалась она в рассказе своей служанки; не верилось ей, что странник и есть ее долгожданный муж. Наконец, вышла она в зал, подошла к Одиссею и стала вглядываться в него; то казалось Пенелопе, что узнает она своего мужа, то вдруг вновь закрадывались сомнения в ее сердце.

Даже Телемах не выдержал. “Неужели у тебя в груди камень вместо сердца? — воскликнул он. — Вернулся твой муж, а ты стоишь и даже слова не вымолвишь! Найдется ли в целом мире другая жена, которая столь неприветливо встречает своего мужа после долгой разлуки?” — “От волнения не могу я вымолвить ни слова, — отвечала ему Пенелопа. — Но если этот странник действительно Одиссей, то есть один секрет, который он легко разгадает”.

Загадка ложа. Подозвала она тут Эвриклею и приказала: “Приготовь постель для нас, но не в спальне, которую построил Одиссей; выдвинь оттуда ложе в другую комнату”. — “О, царица! — молвил тут Одиссей. — Кто же может сдвинуть то ложе с места? Ведь сделано оно из пня, который остался от огромного дерева, некогда росшего на этом месте. Сам я срубил его и изготовил ложе; корнями врастает оно в землю. Разве что в мое отсутствие спилили пень и поставили новое ложе?” Засияли глаза Пенелопы, растаяла в них последняя тень сомнения: только Одиссей мог знать тайну их спальни. Зарыдала она и бросилась в объятия Одиссея; плача, прижал он к сердцу свою верную жену, покрыл ее поцелуями, — так пловец, спасшийся от бури и выброшенный на берег, целует землю. Обняв друг друга, долго плакали Одиссей и Пенелопа счастливыми слезами; так и застало бы их утро, если бы Афина не удлинила ночь и не запретила заалеть на небе богине зари, прекрасной Эос. В сон погрузился весь дворец; не спали лишь Одиссей и Пенелопа. Рассказывал Одиссей о своих скитаниях, преданно и нежно внимала ему верная Пенелопа.

► Перейти к оглавлению книги Мифы народов Европы и Америки

Кровать одиссея и пенелопы

Окружающие нас вещи не исчерпываются функциональностью. Им присущи свои мифы, своя поэтика. Форма и назначение одного и того же предмета сильно варьируются, что делает практически невозможным дать ему четкое определение. Но если определение невозможно, возможно описание, основывающееся на сопутствующих вещам образах и представлениях.

Каждая, даже самая обыденная на первый взгляд вещь, к примеру, предметы интерьера, обладает своей поэтикой, а вместе эти вещи, возможно, образуют новое образное поле. Чтобы было яснее, рассмотрим под этим углом зрения самую повседневную и самую необходимую деталь интерьера - кровать. Кровать - неотъемлемый спутник человеческой жизни. Человек рождается на кровати, проводит там первый период своей жизни. Когда он взрослеет, кровать становится местом уединения; там он видит сны, мечтает, ленится, читает, болеет. Потом кровать превращается в брачное ложе, а к концу жизни - в смертный одр. Затем, человек умирает, чтобы «покоиться с миром» в иной кровати - в гробу. И, наконец, кровать, это то, что остается после человека. Считается, что Шекспир в завещании своей жене написал: «Моей жене мою вторую кровать». Он завещал своей жене ту кровать, что осталась после того, как он сменил ложе и гроб стал его «первой кроватью». После смерти кровать меняет владельца, но остается вместилищем души предыдущего хозяина, обеспечивая ему своеобразное бессмертие. «Она кажется мне обитаемой, посещаемой вереницею людей, о которых я и не подозреваю, но которые, оставили в ней нечто от самих себя, - говорит о кровати Г. де Мопассан устами своей героини [25,15].

Итак, ни одна из важнейших фаз жизни не обходится без кровати и ее ипостасей. Может быть, из-за такой роли кровати она нередко понимается и описывается как второе тело человека. Емеля, герой небезызвестной русской сказки, ни за что не хотел расставаться со своей печкой (аналог кровати). Она была его транспортом, то есть его протезом. Ведь что такое транспорт, как не протез (самолет дает человеку недостающие крылья, поезд - быстрые ноги). Емеля не расстается со своей печкой не из обыкновенной лени, а потому что она - кентаврическая Кентавр. а, м - в древнегреческой мифологии: получеловек-полуконь - существо с туловищем коня, головой и грудью человека. часть его самого. В доказательство этому можно вспомнить, как в одной из версий сказки Емеля превращается в добра молодца (то есть перестает быть самим собой) после ночи, проведенной со своей молодой женой-царевной. В эту ночь ему пришлось сменить любимую печку на брачное ложе - и вот результат: он потерял старое тело и обрел новое.

В сказке о Красной Шапочке Волк, чтобы притвориться Бабушкой, ложится на кровать. Ему недостаточно надеть чепчик, изменить голос. Кровать для Волка и для Красной Шапочки неразрывно связана с образом (или с сущностью) Бабушки. По кровати Бабушку уж точно можно узнать.

По кровати узнает и Пенелопа Одиссея. Как только Одиссей заговорил с ней о кровати, «узнала Пенелопа, что пред нею Одиссей. Лишь они вдвоем знали тайну, как устроена постель» [20,15].

В Библии также прослеживаем эту аналогию кровать «я». Осквернить постель -- значит, осквернить человека: «не будешь преимуществовать, ибо ты взошел на ложе отца твоего, ты осквернил постель мою, [на которую] взошел» [4,54].

Кровать -- это место, где человек обнажает не только свое тело, но и свою сущность. В сказке Ганса Христиана Андерсена «Принцесса на горошине» королева подвергает принцессу испытанию кроватью, чтобы узнать, является ли принцесса той, за кого себя выдает. Кровать с горошиной не подходит принцессе, не соответствует ее «деликатной» сущности. В другой сказке, «Блоха и профессор», герою как раз достается подобающая ему постель. Герой мечтал соорудить воздушный шар, и вот «вместо постели ему дали висячую койку, и он покачивался в ней, как в корзине воздушного шара, о котором не переставал мечтать» [1,175].

Каждому - своя кровать. Кровать - всегда показатель статуса и положения человека. У ребенка - своя кровать, у одинокого - своя, у женатого - своя; у бедного - одна, у богатого - другая. В рассказе «На дюнах» Андерсен описывает судьбу некого Юргена. «Его ожидала великолепная колыбель с шелковым пологом, но Господь судил иначе: ему довелось родиться в бедной избушке. » «голые доски вместо постели - вот что нашел Юрген. » [1,189]. Иными словами, Юрген мог бы быть богат, но судьба вела его к бедности. Так кровать оказывается материальным воплощением судьбы.

В октябре 2001 г. в Петербурге проходила выставка, называющаяся «Какова постель, таков и сон» - выставка кроватей прошлых столетий. Автор рецензии на эту выставку, Л.Безрукова (газета «Труд»), начинает свою статью так: «Никогда бы не подумала, что обычные спальные принадлежности могут быть столь "говорящими". Они говорят о своем хозяине. Вот купеческая кровать с толстой периной и горкой подушек. Глядя на такую кровать, «так и встает перед взором: стол с самоваром, за столом пышнотелая молодица. Кому ж как не ей спать на таких перинах?». Так, в образе кровати уже заложены многие характеристики ее хозяина.

Кровать поглощает человека, вмещает его в себя, убаюкивает простынями, подушками и одеялами. И неизвестно, кто под кого подстраивается. Может быть, купчиха такая ленивая и дородная именно потому, что у нее такая кровать, а не наоборот. Таким образом, кровать может оказаться силой, управляющей человеческим «Я», кроящей его по своему образцу.

Человек оказывается в подчинении у кровати. Этому способствует и процесс сна, обычно сопутствующий лежанию на постели. Как известно, во сне ослабляется человеческая воля, а сознание уступает место подсознательным процессам (что и берут на вооружение гипнотизеры и психоаналитики). В таком контексте понятна ненависть к лежанкам Мальдорора (героя Лотреамона). «Я же не смыкаю глаз вот уже три с лишним десятка лет. С самого недоброй памяти дня моего рождения я воспылал неукротимой ненавистью ко всем лежанкам, приспособленным для усыпления» [22,52]. Вот что происходит во сне, по словам Мальдорора: «Сознание хрипит, проклинает насильника, но поздно, дело сделано: целомудренный покров изорван в клочья. . Я существую, я - это я сам. И никакого двоевластия не потерплю. Желаю сам, единолично распоряжаться своею сокровенной сутью». Кровать и сон отбирают эту суть, надругаясь над «Я». Не быть собою - значит не быть живым. Так воображение начинает рисовать образ кровати- гроба, сна-смерти.

Иногда образ смерти развертывается через мотив кровати-транспорта. У Ромена Роллана в романе «Жан Кристоф» кровать сравнивается с лодкой: «Кровать кажется лодкой. Ночь становится чернее, а пустота совсем пустой. . Ночь. Смерть. ». Эта лодка, как в архаичных мифах, переправляет в иной мир, на ту сторону реки, туда, где смерть. Вот почему последние слова Леди Макбет перед самоубийством -- «В постель, в постель, в постель».

Кровать - проводник в «лучший мир». Емеля на своей печке-кровати соприкасается с миром духов и потусторонними силами.

Нередко в воображении кровать напрямую связывается со смертью, уподобляясь гробу.

Образ кровати-гроба очень любил, например, Э.По. У этого писателя мы редко найдем просто кровать (приспособление для спанья и отдыха). Нам все время будут напоминать о смерти. Герою одного рассказа снится сон, будто его похоронили заживо и он проснулся в гробу. «Все, что мне привиделось . легко объяснить неудобством моего ложа», успокаивает себя герой. Так неудобная кровать во сне превращается в гроб.

Лотреамон устами своего героя восклицает: «И что такое это ложе, . как не сколоченный из тесаных сосновых досок гроб?». Далее спящий человек сравнивается с трупом, простыни с саваном.

В этих сопоставлениях мы видим гегелевскую игру образов, связывающих вещи по внешним признакам. Закрытые глаза, лежащее тело - все это может быть сном, а может быть и смертью. Спящий как мертвый, а мертвый как спящий; гроб как кровать, а кровать как гроб («покойся с миром», «спи вечным сном»). В мире образов отсутствуют смыслы, их заменяют уподобления, которым нипочем смысловые различия и несоответствия. Человек в здравом уме легко отличит мертвого от спящего, гроб от кровати, но для поэта (писателя, художника), для всех создателей мифов, существует лишь близорукий взгляд, смешивающий очевидности.

Наиболее отчетливо образ гроба проступает, когда заходит речь о брачном ложе. Этот образ жил еще в архаичном сознании. Описывая покои новобрачных у русских, Костомаров между делом отмечает: «Необходимо было, чтоб на потолке не было земли, чтоб, таким образом, брачная спальня не имела никакого подобия с могилою» [18,159]. Так русский обычай борется с навязчивым образом спальни-могилы.

Э.По, напротив, пытается подчеркнуть схожесть брачного ложа с гробом: «ложе, брачное ложе индийской работы из резного черного дерева, низкое, с погребально-пышным балдахином». Такое описание мы находим в начале рассказа «Лигейя». Читатель воспринимает эту картинку как художественный прием, призванный обозначить мрачную атмосферу места действия рассказа. Но в конце истории оказывается, что это ложе с «погребально-пышным балдахином» - просто гроб, замаскированный под брачное ложе. Молодая жена умирает, и Э.По начинает называть брачное ложе «ложем смерти» [28,25]. То же находим и у Андерсена: «Бедное дитя! Брачным ложем твоего жениха становится гроб. ». Так дихотомия любви-смерти находит свое образное отражение в обычном предмете мебели.

Иногда ложе связывается не только со смертью, но и с убийством. Например, в Библии: «Когда они вошли в дом, [Иевосфей] лежал на постели своей, в спальной комнате своей; и они поразили его, и умертвили его. » [4,293].

Интересный поворот этой темы находим снова у По. У него ложе - не просто место убийства, но и орудие. Герой из знаменитого рассказа «Сердце - обличитель», убивает спящего старика: «Я мигом стащил его на пол и придавил тяжелой кроватью» [29,15].

Кровать коррелирует Корреляция, -и, ж. (книжн.) Взаимная связь. Соотношение. со смертью, потому что сама она - ничто. Хоть из всех предметов мебели кровать - предмет самый важный. Без него не обойтись. Энди Уорхол, считающий, что человека должны окружать пустые пространства, что нужно избавляться от вещей, моделируя образ идеального жилища, предлагает отказаться от всей мебели, кроме кровати. «Я считаю, что надо жить в. пустой комнате, где есть только кровать, поднос и чемодан». Поднос заменит стол, чемодан - шкаф. Но кровать ничто не заменит, напротив, она способна заменить все остальное. «Ты можешь делать все, что угодно в кровати - есть, спать, думать, заниматься гимнастикой, курить. ». Кровать не только необходима (полезна, целесообразна), но и эстетична: «Все становится более утонченным, если ты делаешь это в постели. Даже чистка картофеля».

И все же, несмотря на такую практическую и эстетическую ценность кровати, она для Уорхола - вещь-ничто, вещь - отсутствие вещи. Хоть в комнате стоит кровать, эта комната остается пустой. Кровать не загромождает пространства, не портит идеальной пустоты человеческого жилища, о котором мечтает Уорхол. Лишая кровать ее привычной функции - служить сну и отдыху - и наделяя ее функциями других вещей, Уорхол уничтожает кровать как вещь, делая ее всем (универсальной идеей вещей) и в то же время ничем. Пустым пространством. Кровать для Уорхола - вещь-симулякр. Вещь, избавленная от своих значений-функций, присваивающая значения-функции других вещей, - вещь, отказывающаяся от своего означающего, вещь, подражающая другим вещам, но не являющаяся ни собой, ни ими. Кровать - это вещь-пустышка, которую можно наполнить любым содержанием [35,95].

В кровати - человек всегда наедине: с самим собой, с предметом любви, со своей смертью. Кровать ограждает от внешнего мира, и в этом она подобна дому, крову. Она укрывает. Для О6ломова диван (та же кровать) именно такое бегство - от любви, от действия. Образ кровати-укрытия мы находим и у Марселя Пруста: «Улегшись в постель, зарываешься лицом в гнездышко - ты свил его из разнообразных предметов: из уголка подушки, из верха одеяла, из края шали, из края кровати, из газеты. спишь в каком-то призрачном алькове, в теплой пещере» [30,16].

Тут можно возразить, что не всегда кровать способствовала уединению. Например, в Древнем мире возлежание могло быть публичным. Возлежал Сократ со своими учениками, возлежал Христос - со своими. Одиночество подразумевает открытость себе, нахождение наедине с кем-то - открытость этому «кому-то». Публичное же возлежание - ритуал, символизирующий открытость всех каждому, символизирующий также доверие и интимность. Трапезы ранних христиан назывались «агапэ» (одно из обозначений любви). Возлежащие и вкушающие - заведомо друзья (или заведомо не враги). Поэтому сюжет Тайной вечери наделен особой художественной силой. Христос открывает предателя в процессе возлежания, отчего предательство выглядит особенно вопиющим. Его оттеняет именно доверительность возлежания.

Интимность подразумевает тайну для не включенных в эту сферу открытости. Поэтому неудивительно, что кровать двусмысленна: открывая, укрывает. «Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее . под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике?» [10,74]. В этом отрывке из Евангелия кровать избрана как метафора сокрытости. Таинственность самой кровати усиливается предлогом «под». Под кроватью - целый мир; мир спрятавшихся любовников из анекдотов, потерявшихся вещей; мир вечной тьмы и тайны.

Пусть «под» кроватью бродят темные силы, но в ней самой - нет места душевным угрызениям. «Если есть, что скрывать, значит, совесть нечиста». К кровати это не относится. Кровать - хранительница чистой совести. Кровать отвергает Макбета с его мучениями. Убивая спящего, Макбет убивает свой сон: «Макбет зарезал сон», «Макбет не будет спать!». В кровати может спать лишь младенец или тот, кто «как младенец». Идеал сна - «сон младенца», сон чистой совести.

Если совесть нечиста, поможет исповедь. Отсюда образ кровати-исповедальни. «Постель - это исповедальня, между теми, кто делит постель, нет секретов» [26,56]. Именно в кровати Одиссей рассказывает Пенелопе обо всех своих странствиях, а Пенелопа о своих женихах. Опершись о кровать, Жан Кристоф делился с другом воспоминаниями детства.

Кровать - не только место, где исповедуются, но и субъект, которому поверяют свои секреты. Перед лицом простыней и подушек раскаиваются, плачут и злятся. Злится Одиссей, лежа один в постели и желая отметить ненавистным женихам Пенелопы; плачет мадам Бовари, «рухнув на кровать»; в ужасе и отчаянье, зарывшись лицом в подушки, лежит Жан-Кристоф.

Образ постели-исповедальни возвращает не только к образу постели - полю интимности, но и к образу кровати-гроба. Тот, кто исповедуется, готов к смерти, тот, кто готов умереть, должен исповедоваться. Такая корреляция коренится в образной соотнесенности сна-смерти и смерти-любви, о чем мы писали в двух предыдущих главах.

Кровать - это еще и пункт наблюдения. С кровати подглядывают за внешним миром. Лежа на кровати, созерцают этот мир. Герой Ф.Кафки подглядывает с кровати за обитателями Замка, «разглядывает подробности» [17,21]. Жан-Кристоф из романа Р.Роллана подслушивает чужой разговор и узнает о смерти близкого ему человека [31,65]. С кровати удобно подглядывать, ведь она - кров, укрытие. Лежа на кровати, я вижу все, что мне нужно, а меня не видит никто. Я сокрыт. Кроме того, кровать - это та «колокольня», с которой я сужу о мире. Кровать - это мои глаза, мое тело, мое второе я.

Созерцательное лежание на кровати - символ досуга, нередко становящегося началом творчества. На кровати пишет свои правила Декарт, размышляет Сократ. Кровать оспаривает у стола право быть основной деталью кабинета, быть местом работы.

Г.К.Честертон утверждает, что кровать - идеальное место для рисования. Лежа на кровати, видишь над собой большой белый потолок, - идеальную площадку для живописи: «Итак, мне было негде рисовать, пока я не залежался в постели. Тогда, только тогда белое небо засияло надо мной - просторное, незапятнанное небо, воплощающее, подобно раю, свободу и чистоту» [38,241].

41. Одиссей у нимфы Калипсо и феакийцев

Семь лет на острове Огигия. Земля, к которой прибило Одиссея, оказалась островом. Назывался он Огигия и принадлежал нимфе по имени Калипсо. Прекрасен был остров, прекрасна была его хозяйка. Жила Калипсо в гроте, увитом виноградной лозой, спелые грозди винограда сами просились в рот. Четыре источника с кристально чистой водой струились у этого грота, вокруг росли густые леса, в которых распевали песни чудесные птицы.

Гостеприимно встретила богиня Одиссея; она дала ему богатые одежды, досыта накормила и напоила. Так понравился ей странник, что предложила Калипсо Одиссею стать ее мужем, обещала бессмертие и вечную молодость. Отказался Одиссей, верен остался своей Пенелопе.

Семь долгих лет не отпускала его от себя Калипсо, и все семь лет Одиссей ежедневно уходил на берег, часами сидел там, глядя на море, тоскуя и плача. Наконец, сжалились над Одиссеем боги-олимпийцы, решили, что пора вернуть его на родину. Отправили они Гермеса к Калипсо с приказом отпустить Одиссея.

Гнев Посейдона. Грустная пришла Калипсо к нему и сказала: “Я отпускаю тебя на родину, Одиссей! Строй себе плот, а я пошлю попутный ветер”. Обрадовался Одиссей, начал рубить деревья для плота. Четыре дня работал он не покладая рук — вот плот уже готов, укреплена на нем мачта с парусом, надувает его попутный ветер. Дала Калипсо Одиссею припасов на дорогу и простилась с ним навсегда. Восемнадцать дней плыл плот Одиссея по морю. Уже показался впереди берег, но заметил плот Посейдон. Разгневался он: втайне от него хотели боги помочь Одиссею. Посейдон схватил трезубец и ударил им по морю; вздыбились огромные волны, со всех сторон налетели ветры. Безвестная гибель ожидала Одиссея; завидной казалась ему теперь участь героев, со славой павших под Троей. Из стороны в сторону швыряли волны плот; вот одна из них накрыла Одиссея — и оказался он в воде. Утонул бы Одиссей, но спасла его морская богиня Левкотея, — дала свое чудесное покрывало, которое держит человека на воде.

Доволен был Посейдон: сумел он напоследок навредить ненавистному герою. Оглядел все вокруг и спустился в свой подводный дворец.

Помощь Афины Паллады. В этот момент на помощь Одиссею пришла Афина Паллада: успокоила она море, помогла добраться до берега. Нашел там герой груду сухих листьев, зарылся в ней, чтобы защититься от ночного холода, и погрузился в глубокий сон.

В гостях у феакийцев. Земля, на которую выбрался Одиссей, была островом. Жили на нем смелые мореходы-феакийцы. Из конца в конец бороздили они беспредельное море на своих кораблях и всегда оказывали помощь странникам. Правили ими царь Алкиной и царица Арета, мудрые и гостеприимные. В то утро царская дочь Навсикая задумала постирать одежду. Собрала ее и вместе с подругами и рабынями пошла к морю. Выстирали юные девы одежду, разложили ее сушить, а сами затеяли игру в мяч. Весело играли они; но незримо присутствовала среди них Афина. Мощной рукой ударила она по мячу — и улетел он в море. Громко закричали все девушки разом, и проснулся Одиссей от их крика. Прикрываясь ветвями, вышел он из убежища. С головы до ног покрывали его тина и водоросли, разбежались девушки в испуге, одна Навсикая осталась на месте. К ней и обратился Одиссей: “О, прекрасная дева! Не уступаешь ты красотой бессмертным богиням! Сжалься надо мной, дай мне хоть какой-нибудь лоскут, чтобы прикрыть наготу! Пусть за эту помощь исполнят боги все твои желания!”

Созвала Навсикая рабынь, повелела им дать Одиссею одежду и накормить его, потом пригласила следовать за собой. Вскоре оказался Одиссей во дворце Алкиноя; как просящий защиты, сел он на пол у очага. Но Алкиной поднял его, посадил за стол рядом с собой. Обещал он Одиссею корабль, а пока устроил в честь его прибытия пышный пир. Видел царь, что Одиссей не хочет называть своего имени, и не стал его спрашивать об этом.

Рассказ Одиссея. Веселым был пир; вот вошел в зал слепой певец Демодок. Запел он песню, чтобы порадовать ею пирующих. Пел о славных подвигах, совершенных греками под Троей, о погибших героях, о хитроумном Одиссее и деревянном коне. Как завороженный слушал его гость: вспомнил о былой славе, и полились из глаз слезы. Заметил их Алкиной, спросил: “Кто ты, чужестранец? Почему льешь горькие слезы? Может, погиб у тебя под Троей друг или родственник, и ты скорбишь о них?” Ответил ему Одиссей: “Я — Одиссей, царь Итаки. Расскажу я тебе о том, что произошло со мной со дня падения великой Трои”.

Целую ночь длился рассказ Одиссея: теперь, как завороженные, слушали царь и его гости. А на следующее утро снарядили они корабль, погрузили на него богатые дары. Быстрее ветра помчался он по морским волнам, и на ранней заре следующего дня показались берега Итаки. Спал Одиссей, когда приблизился корабль к родным берегам. Бережно перенесли его мореходы-феакийцы на берег и положили на песок. Оставили они там и все дары, а сами пустились в обратный путь. Но разгневался на них Посейдон за то, что доставили Одиссея домой; уже близок был остров феакийцев, однако, не суждено было кораблю доплыть до него. Превратил Посейдон этот корабль в скалу — такова была месть грозного бога.

Читайте также: